Он не увидел ничего подозрительного, но до него донесся порыв ветра, принесший запах аммиачных испарений и дичи.
— Это австралийцы! — прошептал он, бледнея.
Доктор был очень храбр; он привык к продолжительным экспедициям во внутренние провинции Парагвая и, будучи закален всевозможными приключениями, был неспособен испугаться какой бы то ни было опасности, но, находясь один, ночью, в этом драе и имея перед собой, быть может, целые сотни озлобленных осаждающих, решительно шедших на страшную опасность и, по всей вероятности, больших любителей поджаренного на вертеле человеческого мяса, он невольно вздрогнул.
Тем не менее он быстро покинул вышку, забрав с собой ружья, и стал позади митральезы, решив дорого продать свою жизнь. Ужасное орудие должно было свалить много осаждающих, прежде чем позволить им приблизиться!
Вскоре после этого он увидел какие-то черные, блестящие, издававшие острый звериный запах фигуры, тихо подползавшие к драю, скользя в траве, словно змеи. Доктор не мог знать, сколько их, но их должно было быть очень много, так как ими была уже покрыта большая часть луга, а из леса начинали выползать еще новые.
— Значит, настал мой последний час, — сказал доктор. — А что же произошло с Диего и с моим храбрым Кардосо? Постараюсь, по крайней мере, отомстить за них.
Между тем осаждающие были уже не дальше чем в шестидесяти шагах от драя, они начинали уже подниматься на колени, держа в руках копья, бумеранги и каменные топоры.
Вдруг на лугу раздался призывный клич:
— Кооо-мооо-хооо-э-э-э!
Туземцы вскочили на ноги дружно, словно один человек, и бросились на укрепление, осыпая его своими копьями и бумерангами и оглашая окрестности дикими завываниями и криками.
Доктор ждал именно этой минуты, он нагнулся над митральезой, и ужасное орудие сразу покрыло своим громким ревом воинственные завывания дикарей. Заряды со свистом вылетали, сметая все на пространстве в тридцать метров, одним пронзив грудь, другим разбив головы, руки или ноги.
Нападающие, намеревавшиеся проникнуть в отверстие, оставленное в палисаде перед драем, и не подумавшие о том, что можно перелезть через палисад или повалить его, падали целыми кучами; митральеза поражала их почти в упор. Все пространство, обстреливаемое целым дождем зарядов, покрылось трупами и умирающими и оросилось их кровью.
Воинственный клич дикарей превратился в злобные крики, в раздирающие душу вопли, стоны и предсмертный хрип.
Изумленные таким сильным отпором, испуганные градом зарядов, который, как им казалось, никогда не прекратится, и все громче и громче раздававшимися пушечными выстрелами, дикари остановились в нерешимости и рассыпались по лугу, но взамен их из леса выбежала другая толпа и с новой энергией бросилась на драй, ободряя себя страшными криками.
Доктор, которому первый успех придал еще больше смелости, осыпал и эту толпу нападающих своими смертоносными зарядами. Митральеза снова сразила множество людей; ряды дикарей редели со страшной быстротой, и перед драем образовалось широкое пространство, покрытое новыми трупами и ранеными.
Но вдруг доктор услышал позади себя страшный вой и крики торжества. Первая колонна нападающих снова собралась за лесом, но на этот раз она переменила способ нападения. Поняв, что взять драй спереди невозможно, так как он защищен с той стороны митральезой, она бросилась на задние колья палисада и открыла себе проход ударами топоров.
Доктор почувствовал, что он погиб. Он был один и, следовательно, не мог отражать атаку с двух сторон. Если бы с ним были его храбрые матросы, победа наверно бы осталась за ним, но они находились в это время далеко, и им невозможно было прибежать к нему на помощь.
Туземцы в несколько минут разнесли заднюю часть палисада, опрокинув и вырвав несколько кольев, и устремились на драй, словно неудержимый поток.
Доктор бросил митральезу и выстрелил в первых двух осаждающих из «снайдеров», а затем разрядил также свой шестиствольный револьвер, причем убил семь человек, но остальные бросились на него, сжали его со всех сторон, свалили на пол и начали душить.
Брошенный кем-то бумеранг ошеломил его, ударив по голове, и над ним поднялось двадцать топоров сразу; доктор смутно услыхал голос, закричавший: «Этот человек мой!» — и затем потерял сознание и неподвижно повалился на дно драя.
Когда он пришел в себя, солнце стояло уже высоко.
Удивившись, что он еще жив, доктор приподнялся и с изумлением оглядел окружавшие его предметы.
Он находился в хижине, построенной из крепко сколоченных кольев и покрытой циновками из тонких ветвей и молодых побегов, едва защищавших ее от солнечных лучей; казалось, что хижина эта была выстроена всего несколько часов тому назад. Какой-то человек, склонившись над ним, внимательно разглядывал его ярко горевшими глазами. Это был туземец.
При виде его кровь бросилась доктору в лицо.
— Это ты, мерзавец!.. — воскликнул он с ненавистью.
— Да, это я, Ниро Варанга, господин, — спокойно ответил ему изменник. — Я очень рад, что вы еще живы, я боялся, чтобы мои подданные вас не укокошили.
— Подлец!..
— Успокойтесь, господин, а то у вас снова откроется рана на голове. Я немало потрудился, чтобы остановить кровь.
Доктор поднес руки ко лбу и только тогда заметил, что голова его перевязана. Удивление его было очень велико.
— Ты меня лечил, вместо того чтобы убить? — воскликнул доктор.
— Я надеюсь извлечь из вас громадные выгоды, поэтому-то я и пощадил вас, господин. Да к тому же у меня не было никакого повода вас ненавидеть. Если бы речь шла о другом, о Диего, так это было бы совсем иное дело, но я еще не успел захватить его.
— Значит, ты не взял в плен моих моряков?
— Нет еще.
— Так где же они? Ты это должен знать.
— Мои подданные нашли их в дупле одного пустого дерева, но эти трусы испугались и убежали, не забрав их в плен.
— В дупле дерева!.. Что ты такое рассказываешь?
— Сущую правду, господин. Я не знаю, вследствие какого несчастного или, скорее, счастливого случая попали они в дупло громадного дерева, но надеюсь найти их все еще сидящими в этой тюрьме.
— Ты надеешься?.. Каналья!-
— Здесь есть один человек, желающий свести старые счеты с Диего.
— Кто же этот человек?
— Вьередан.
— Значит, Диего не ошибся!..
— Нет, не ошибся, хозяин; старый моряк очень хитер, и подозрения его были совершенно справедливы. После неудачного нападения на драй, произведенного им на берегах Финка, вьередан перешел впереди нас через пустыню и пришел сюда с целью дать знать моему племени о моем возвращении и подготовить новое нападение на драй.
— Значит, ты привел нас сюда, чтобы на нас напасть.
— Да, господин, я хотел стать вождем своего племени и сделаться непобедимым, а для этого мне необходимо было приобрести ваше оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Это австралийцы! — прошептал он, бледнея.
Доктор был очень храбр; он привык к продолжительным экспедициям во внутренние провинции Парагвая и, будучи закален всевозможными приключениями, был неспособен испугаться какой бы то ни было опасности, но, находясь один, ночью, в этом драе и имея перед собой, быть может, целые сотни озлобленных осаждающих, решительно шедших на страшную опасность и, по всей вероятности, больших любителей поджаренного на вертеле человеческого мяса, он невольно вздрогнул.
Тем не менее он быстро покинул вышку, забрав с собой ружья, и стал позади митральезы, решив дорого продать свою жизнь. Ужасное орудие должно было свалить много осаждающих, прежде чем позволить им приблизиться!
Вскоре после этого он увидел какие-то черные, блестящие, издававшие острый звериный запах фигуры, тихо подползавшие к драю, скользя в траве, словно змеи. Доктор не мог знать, сколько их, но их должно было быть очень много, так как ими была уже покрыта большая часть луга, а из леса начинали выползать еще новые.
— Значит, настал мой последний час, — сказал доктор. — А что же произошло с Диего и с моим храбрым Кардосо? Постараюсь, по крайней мере, отомстить за них.
Между тем осаждающие были уже не дальше чем в шестидесяти шагах от драя, они начинали уже подниматься на колени, держа в руках копья, бумеранги и каменные топоры.
Вдруг на лугу раздался призывный клич:
— Кооо-мооо-хооо-э-э-э!
Туземцы вскочили на ноги дружно, словно один человек, и бросились на укрепление, осыпая его своими копьями и бумерангами и оглашая окрестности дикими завываниями и криками.
Доктор ждал именно этой минуты, он нагнулся над митральезой, и ужасное орудие сразу покрыло своим громким ревом воинственные завывания дикарей. Заряды со свистом вылетали, сметая все на пространстве в тридцать метров, одним пронзив грудь, другим разбив головы, руки или ноги.
Нападающие, намеревавшиеся проникнуть в отверстие, оставленное в палисаде перед драем, и не подумавшие о том, что можно перелезть через палисад или повалить его, падали целыми кучами; митральеза поражала их почти в упор. Все пространство, обстреливаемое целым дождем зарядов, покрылось трупами и умирающими и оросилось их кровью.
Воинственный клич дикарей превратился в злобные крики, в раздирающие душу вопли, стоны и предсмертный хрип.
Изумленные таким сильным отпором, испуганные градом зарядов, который, как им казалось, никогда не прекратится, и все громче и громче раздававшимися пушечными выстрелами, дикари остановились в нерешимости и рассыпались по лугу, но взамен их из леса выбежала другая толпа и с новой энергией бросилась на драй, ободряя себя страшными криками.
Доктор, которому первый успех придал еще больше смелости, осыпал и эту толпу нападающих своими смертоносными зарядами. Митральеза снова сразила множество людей; ряды дикарей редели со страшной быстротой, и перед драем образовалось широкое пространство, покрытое новыми трупами и ранеными.
Но вдруг доктор услышал позади себя страшный вой и крики торжества. Первая колонна нападающих снова собралась за лесом, но на этот раз она переменила способ нападения. Поняв, что взять драй спереди невозможно, так как он защищен с той стороны митральезой, она бросилась на задние колья палисада и открыла себе проход ударами топоров.
Доктор почувствовал, что он погиб. Он был один и, следовательно, не мог отражать атаку с двух сторон. Если бы с ним были его храбрые матросы, победа наверно бы осталась за ним, но они находились в это время далеко, и им невозможно было прибежать к нему на помощь.
Туземцы в несколько минут разнесли заднюю часть палисада, опрокинув и вырвав несколько кольев, и устремились на драй, словно неудержимый поток.
Доктор бросил митральезу и выстрелил в первых двух осаждающих из «снайдеров», а затем разрядил также свой шестиствольный револьвер, причем убил семь человек, но остальные бросились на него, сжали его со всех сторон, свалили на пол и начали душить.
Брошенный кем-то бумеранг ошеломил его, ударив по голове, и над ним поднялось двадцать топоров сразу; доктор смутно услыхал голос, закричавший: «Этот человек мой!» — и затем потерял сознание и неподвижно повалился на дно драя.
Когда он пришел в себя, солнце стояло уже высоко.
Удивившись, что он еще жив, доктор приподнялся и с изумлением оглядел окружавшие его предметы.
Он находился в хижине, построенной из крепко сколоченных кольев и покрытой циновками из тонких ветвей и молодых побегов, едва защищавших ее от солнечных лучей; казалось, что хижина эта была выстроена всего несколько часов тому назад. Какой-то человек, склонившись над ним, внимательно разглядывал его ярко горевшими глазами. Это был туземец.
При виде его кровь бросилась доктору в лицо.
— Это ты, мерзавец!.. — воскликнул он с ненавистью.
— Да, это я, Ниро Варанга, господин, — спокойно ответил ему изменник. — Я очень рад, что вы еще живы, я боялся, чтобы мои подданные вас не укокошили.
— Подлец!..
— Успокойтесь, господин, а то у вас снова откроется рана на голове. Я немало потрудился, чтобы остановить кровь.
Доктор поднес руки ко лбу и только тогда заметил, что голова его перевязана. Удивление его было очень велико.
— Ты меня лечил, вместо того чтобы убить? — воскликнул доктор.
— Я надеюсь извлечь из вас громадные выгоды, поэтому-то я и пощадил вас, господин. Да к тому же у меня не было никакого повода вас ненавидеть. Если бы речь шла о другом, о Диего, так это было бы совсем иное дело, но я еще не успел захватить его.
— Значит, ты не взял в плен моих моряков?
— Нет еще.
— Так где же они? Ты это должен знать.
— Мои подданные нашли их в дупле одного пустого дерева, но эти трусы испугались и убежали, не забрав их в плен.
— В дупле дерева!.. Что ты такое рассказываешь?
— Сущую правду, господин. Я не знаю, вследствие какого несчастного или, скорее, счастливого случая попали они в дупло громадного дерева, но надеюсь найти их все еще сидящими в этой тюрьме.
— Ты надеешься?.. Каналья!-
— Здесь есть один человек, желающий свести старые счеты с Диего.
— Кто же этот человек?
— Вьередан.
— Значит, Диего не ошибся!..
— Нет, не ошибся, хозяин; старый моряк очень хитер, и подозрения его были совершенно справедливы. После неудачного нападения на драй, произведенного им на берегах Финка, вьередан перешел впереди нас через пустыню и пришел сюда с целью дать знать моему племени о моем возвращении и подготовить новое нападение на драй.
— Значит, ты привел нас сюда, чтобы на нас напасть.
— Да, господин, я хотел стать вождем своего племени и сделаться непобедимым, а для этого мне необходимо было приобрести ваше оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56