Есть ли у вас силы, чтобы победить императора? Одно ваше слово, и эти женщины будут молиться за вас всю жизнь!
Не отвечая, Паппенхейм быстро подошел к окну и открыл его.
— Посмотрите! — указал он вдаль.
И молодые люди увидели вдали черный занавес дыма, озаряемого вспышками. Это были солдаты, стрелявшие из мушкетов.
— Там, вдалеке, валлонские отряды, а ещё дальше, баварские полки. О! Жан де Верт предпринял все меры предосторожности… Я думаю, вы не хотите сражения, где столь велики шансы потерять жизнь!
— Да, но мы думаем не о себе, а о них! — показал Арман-Луи на девушек.
Великий маршал закрыл окно.
— Я не могу сегодня исполнить вашей просьбы, — со вздохом ответил он. — Там, где командует граф Тилли, где находится Жан де Верт, нужно вверять свою судьбу Богу! Сегодня они на коне, а завтра, быть может — мы победим!
6. Шутки вокруг теста
В то время, как описанные выше события происходили в одном их уголков Магдебурга, вокруг дома, где расположился Жан де Верт, кружил монах, по виду принадлежавший к ордену капуцинов. Это был человек, длинный, как жердь, худой, как лапка зайца, сухой, как кусок веревки и, к тому же, бледный, как саван. Его живые глаза никогда не упускали того, что творилось вокруг; всегда в движении, с хмурым взглядом из-под нависших бровей, он производил впечатление человека беспокойного, нелюдимого и лукавого. Иногда монах забывал отвечать на просьбы солдат, ожидающих его благословения. Иногда он небрежно крестил их правой рукой, и в этот момент на его лице блуждала лукавая улыбка. Он старался не удаляться от окна, перед которым прохаживался баварский часовой.
Наступила ночь. Умолк шум. Несколько ещё горевших домов отбрасывали свет на потемневшее небо. Вдруг на соседней улице послышались тяжелые шаги. Люди шли быстро и звук их шагов отдавался в тишине. Тень капуцина уже четко вырисовывалась на стене дома, освещенного отблесками пожара.
Монах наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть происходящее.
— Это он, — прошептал монах, — ещё немного через час я обрету то, что судьба некогда отобрала у меня.
Тем временем перед домом появился Жан де Верт.
Капуцин поспешил к нему и, скрестив руки на груди, поклонился ему с серьезным видом.
— Вы соизволите уделить несколько минут своего драгоценного времени, чтобы выслушать скромного служителя церкви? — обратился он к Жану де Верту.
— Прямо сейчас? — спросил баварец.
— Сейчас, если вас не затруднит, — попросил монах и с серьезным видом добавил. — Речь идет о человеке, которого вы особенно ненавидите, я говорю о г-не де ла Герш.
Жан де Верт окинул монаха острым взглядом.
— Пирог с мясом, дополненный четырьмя бутылками доброго вина, отвоеванными у ренегатов Магдебурга, вам пойдет, отец мой?
— Не смотря на то, что мы с вами делаем одно и тоже дело, вы — своей шпагой, а я — словом, склоняюсь в пользу пирога.
— А как насчет бутылки вина?
— Согласен, сеньор.
— Итак, пойдем, поговорим за трапезой.
Монах низко поклонился и последовал за Жаном де Вертом в низкий зал дома, где располагались хорваты.
Большой дубовый стол украшал огромный пирог, его дополняли блюда из дичи и рыбы; в комнате стоял дивный запах. Четыре бутылки с тонкими горлышками украшали стол.
Жан де Верт улыбнулся:
— Да, хорошо захватить Магдебург! — и, делая знак капуцину, предложил ему сесть. — Пейте и ешьте, отец мой!
Монах поднял глаза к небу.
— О! — произнес он потеплевшим голосом, — когда целый день работал на Господа Бога, хорошо немного расслабиться и почувствовать себя немного свободным.
После этих слов монах подобрал широкие полы своего платья и набросился на пирог, не упуская также остальные блюда и запивая их рейнским вином.
— Сеньор, — произнес он наконец, вздыхая, — молитвы служителей церкви дают нам прощение. Мы помогаем всем, кто блуждает в потемках, кто ошибается и сам не может найти правильный путь к спасению.
— Святая церковь не ошибается никогда, — согласился Жан де Верт, откусывая огромные куски мясного пирога.
— Мне вдруг пришло в голову, что мы не должны проявлять жалость и снисхождение к тому, кто среди братьев-еретиков известен под именем де ла Герш.
— Ни жалости, ни снисхождения, вы правы, отец мой. Но вы не забывайте, что им заинтересовался главный генерал империи и маршал граф де Паппенхейм.
— Я это знаю и хорошо знаю, и вижу в этом дело рук самого дьявола. Но надеюсь, что колдовство победит оружие. Я должен заняться этим и тогда несомненно, мы победим этого гугенота.
— Ваш стакан!
Монах наполнил свой стакан до краев и выпил его залпом.
— Мосье граф де ла Герш, — произнес он с глупым видом, — отправится в путь через несколько дней. Он поедет по дороге, ведущей от Магдебурга к тому, кого шведы называют Густавом-Адольфом. Он постарается найти у него поддержку.
— Это невероятно, отец мой, но вы рассуждаете с такой ясностью ума, что я просто очарован.
— Таким образом, объединив оружие духовное и оружие времени, можно легко объявить г-нов де ла Герш и де Шофонтена вне государства!
— Вне государства? Я правильно понял?
— Дороги полны опасности! Мудрец никогда не может отвечать за завтрашний день!
Монах поспешил опустошить бутылку и выбросил её через окно.
— «Передо мной капуцин с рукой убийцы», — подумал Жан де Верт.
— Следите внимательно за моими рассуждениями, — продолжал монах, — эти нечестивцы, имена которых я не могу произнести, не испытав ненависти, однажды отправятся из Магдебурга, полные самых злобных планов. Дорогой они будут замышлять преступление. Но провидение не позволит им его совершить! Они все равно придут в таверну, хозяином которой будет святой человек, преданный интересам церкви. Он сжалится над ними и предоставит им ночлег.
— Но это нужно будет сделать так, чтобы ничья репутация не была запятнана.
— Сеньор принимает меня не за того человека. У меня есть девиз: быстрота и соблюдение тайны.
— Вы очень осторожны.
Монах склонил свою голову над тарелкой, которая была почти пуста.
— Я не ошибусь, если скажу, что мы не желаем никому смерти.
— Без сомнения, — произнес Жан де Верт и в его голосе слышалось восхищение. Он подумал, что этот человек, с которым он едва знаком, пожалуй превосходит в ловкости и хитрости Франца Креса в сотни раз.
— Знаете ли вы трактир, где можно все это сделать?
— Да, знаю.
— И вы беретесь проводить мосье де ла Герш туда, где он предастся долгим размышлениям?
— Мосье де ла Герш и, если вы согласны, и мосье де Шофонтена!
— Я соглашусь на это с превеликим удовольствием!
— Вы прекрасный человек! — радостно воскликнул монах. Оживленный, он позвал слугу и приказал принести ещё бутылок с вином, и немного мяса.
— Я восхищаюсь вашим аппетитом! — произнес, улыбаясь, Жан де Верт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Не отвечая, Паппенхейм быстро подошел к окну и открыл его.
— Посмотрите! — указал он вдаль.
И молодые люди увидели вдали черный занавес дыма, озаряемого вспышками. Это были солдаты, стрелявшие из мушкетов.
— Там, вдалеке, валлонские отряды, а ещё дальше, баварские полки. О! Жан де Верт предпринял все меры предосторожности… Я думаю, вы не хотите сражения, где столь велики шансы потерять жизнь!
— Да, но мы думаем не о себе, а о них! — показал Арман-Луи на девушек.
Великий маршал закрыл окно.
— Я не могу сегодня исполнить вашей просьбы, — со вздохом ответил он. — Там, где командует граф Тилли, где находится Жан де Верт, нужно вверять свою судьбу Богу! Сегодня они на коне, а завтра, быть может — мы победим!
6. Шутки вокруг теста
В то время, как описанные выше события происходили в одном их уголков Магдебурга, вокруг дома, где расположился Жан де Верт, кружил монах, по виду принадлежавший к ордену капуцинов. Это был человек, длинный, как жердь, худой, как лапка зайца, сухой, как кусок веревки и, к тому же, бледный, как саван. Его живые глаза никогда не упускали того, что творилось вокруг; всегда в движении, с хмурым взглядом из-под нависших бровей, он производил впечатление человека беспокойного, нелюдимого и лукавого. Иногда монах забывал отвечать на просьбы солдат, ожидающих его благословения. Иногда он небрежно крестил их правой рукой, и в этот момент на его лице блуждала лукавая улыбка. Он старался не удаляться от окна, перед которым прохаживался баварский часовой.
Наступила ночь. Умолк шум. Несколько ещё горевших домов отбрасывали свет на потемневшее небо. Вдруг на соседней улице послышались тяжелые шаги. Люди шли быстро и звук их шагов отдавался в тишине. Тень капуцина уже четко вырисовывалась на стене дома, освещенного отблесками пожара.
Монах наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть происходящее.
— Это он, — прошептал монах, — ещё немного через час я обрету то, что судьба некогда отобрала у меня.
Тем временем перед домом появился Жан де Верт.
Капуцин поспешил к нему и, скрестив руки на груди, поклонился ему с серьезным видом.
— Вы соизволите уделить несколько минут своего драгоценного времени, чтобы выслушать скромного служителя церкви? — обратился он к Жану де Верту.
— Прямо сейчас? — спросил баварец.
— Сейчас, если вас не затруднит, — попросил монах и с серьезным видом добавил. — Речь идет о человеке, которого вы особенно ненавидите, я говорю о г-не де ла Герш.
Жан де Верт окинул монаха острым взглядом.
— Пирог с мясом, дополненный четырьмя бутылками доброго вина, отвоеванными у ренегатов Магдебурга, вам пойдет, отец мой?
— Не смотря на то, что мы с вами делаем одно и тоже дело, вы — своей шпагой, а я — словом, склоняюсь в пользу пирога.
— А как насчет бутылки вина?
— Согласен, сеньор.
— Итак, пойдем, поговорим за трапезой.
Монах низко поклонился и последовал за Жаном де Вертом в низкий зал дома, где располагались хорваты.
Большой дубовый стол украшал огромный пирог, его дополняли блюда из дичи и рыбы; в комнате стоял дивный запах. Четыре бутылки с тонкими горлышками украшали стол.
Жан де Верт улыбнулся:
— Да, хорошо захватить Магдебург! — и, делая знак капуцину, предложил ему сесть. — Пейте и ешьте, отец мой!
Монах поднял глаза к небу.
— О! — произнес он потеплевшим голосом, — когда целый день работал на Господа Бога, хорошо немного расслабиться и почувствовать себя немного свободным.
После этих слов монах подобрал широкие полы своего платья и набросился на пирог, не упуская также остальные блюда и запивая их рейнским вином.
— Сеньор, — произнес он наконец, вздыхая, — молитвы служителей церкви дают нам прощение. Мы помогаем всем, кто блуждает в потемках, кто ошибается и сам не может найти правильный путь к спасению.
— Святая церковь не ошибается никогда, — согласился Жан де Верт, откусывая огромные куски мясного пирога.
— Мне вдруг пришло в голову, что мы не должны проявлять жалость и снисхождение к тому, кто среди братьев-еретиков известен под именем де ла Герш.
— Ни жалости, ни снисхождения, вы правы, отец мой. Но вы не забывайте, что им заинтересовался главный генерал империи и маршал граф де Паппенхейм.
— Я это знаю и хорошо знаю, и вижу в этом дело рук самого дьявола. Но надеюсь, что колдовство победит оружие. Я должен заняться этим и тогда несомненно, мы победим этого гугенота.
— Ваш стакан!
Монах наполнил свой стакан до краев и выпил его залпом.
— Мосье граф де ла Герш, — произнес он с глупым видом, — отправится в путь через несколько дней. Он поедет по дороге, ведущей от Магдебурга к тому, кого шведы называют Густавом-Адольфом. Он постарается найти у него поддержку.
— Это невероятно, отец мой, но вы рассуждаете с такой ясностью ума, что я просто очарован.
— Таким образом, объединив оружие духовное и оружие времени, можно легко объявить г-нов де ла Герш и де Шофонтена вне государства!
— Вне государства? Я правильно понял?
— Дороги полны опасности! Мудрец никогда не может отвечать за завтрашний день!
Монах поспешил опустошить бутылку и выбросил её через окно.
— «Передо мной капуцин с рукой убийцы», — подумал Жан де Верт.
— Следите внимательно за моими рассуждениями, — продолжал монах, — эти нечестивцы, имена которых я не могу произнести, не испытав ненависти, однажды отправятся из Магдебурга, полные самых злобных планов. Дорогой они будут замышлять преступление. Но провидение не позволит им его совершить! Они все равно придут в таверну, хозяином которой будет святой человек, преданный интересам церкви. Он сжалится над ними и предоставит им ночлег.
— Но это нужно будет сделать так, чтобы ничья репутация не была запятнана.
— Сеньор принимает меня не за того человека. У меня есть девиз: быстрота и соблюдение тайны.
— Вы очень осторожны.
Монах склонил свою голову над тарелкой, которая была почти пуста.
— Я не ошибусь, если скажу, что мы не желаем никому смерти.
— Без сомнения, — произнес Жан де Верт и в его голосе слышалось восхищение. Он подумал, что этот человек, с которым он едва знаком, пожалуй превосходит в ловкости и хитрости Франца Креса в сотни раз.
— Знаете ли вы трактир, где можно все это сделать?
— Да, знаю.
— И вы беретесь проводить мосье де ла Герш туда, где он предастся долгим размышлениям?
— Мосье де ла Герш и, если вы согласны, и мосье де Шофонтена!
— Я соглашусь на это с превеликим удовольствием!
— Вы прекрасный человек! — радостно воскликнул монах. Оживленный, он позвал слугу и приказал принести ещё бутылок с вином, и немного мяса.
— Я восхищаюсь вашим аппетитом! — произнес, улыбаясь, Жан де Верт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148