Так вот в чем дело. Ничего удивительного, что Кенрик такой жестокий. Тэсс вдруг пронзила острая жалость к ребенку, который рос среди ненависти и неприятия в семье, которую считал своей. Какого сострадания можно ждать от человека, который никакого сострадания к себе в жизни не видел? Тэсс замотала головой. О чем это она думает? При чем тут ее жалость к нему? Это его жестокость проявится в полной мере, когда он будет брать Ремингтон. Он там никого в живых не оставит.
Она вдруг вспомнила о его ласках и нежных поцелуях.
Когда Кенрик ночью будет обнимать тебя, подумай о женщинах, которых он изнасиловал, а после убил. Просто перерезал им горло.
А ведь скоро он вернется и сразу же потащит ее в постель. Как же она сможет перенести его прикосновения после того, что слышала? У нее же все время перед глазами будут стоять изнасилованные женщины и дети, разрубленные на куски. Но ведь сама семья Монтегю породила это чудовище, которое скоро назовут палачом Ремингтона. И что же? Никто не виноват? А как же отец? Ведь это он несет ответственность за воспитание мальчика. Это он превратил невинное дитя в бездушного дьявола.
Тэсс встала и, мягко взяв Хелен за руку, усадила в кресло. Сама же начала прохаживаться вдоль камина.
— Значит, ты презираешь Кенрика за то, что отцу твоему пришлось страдать из-за него, и за то, что он не позволяет Гаю занять принадлежащее ему по праву место? Правильно?
— Да, — охотно согласилась Хелен. — Король бросил в наш дом свое дьявольское семя и…
— Довольно! — взорвалась Тэсс. — Этих слов — дьявольское семя — я прошу в моем присутствии больше не произносить. Подло обвинять ребенка в грехах родителей. Подло и несправедливо. Разве он сам избрал себе эту судьбу? Я спрашиваю, в чем его вина? Этот священник, о котором ты говорила, похоже, у него нет ни капли христианского милосердия. Наверняка он выполнял волю твоего отца, когда внушал тебе такие мысли! Тэсс стала плохо видеть — мешали слезы.
— Нет, Хелен, Кенрик не виноват. И кровь его не менее чиста, чем твоя или моя.
Тэсс остановилась прямо перед Хелен. Та была бледна как мел и продолжала безучастно смотреть в пространство. Тэсс наклонилась.
— Хелен, ты меня слышишь?
— Нет, Тэсс, она тебя сейчас не слышит.
— О Господи! — воскликнула Тэсс. Потеряв равновесие, она покачнулась, но не упала. Затем медленно обернулась к двери. На пороге стоял ее муж.
Глава 12
— Пойдем к себе, нам надо поговорить, — глухо произнес Кенрик, словно чувствовал, что ее и чуть повысит голос, то сорвется на крик.
Тэсс по опыту знала, какой это плохой знак. Она молча стояла перед ним, сцепив перед собой руки, чтобы не дрожали.
— Пошли, Тэсс.
Он повернулся и вышел, хлопнув дверью. От этого стука обе женщины вздрогнули.
— Он все слышал! — запричитала Хелен. — Что же теперь будет? Он убьет меня… Обязательно убьет.
Тэсс тупо смотрела на дверь. Случилось самое худшее. Что могло быть еще хуже? И, как ни странно, от этой мысли ей вдруг стало легче. Она поглядела на заплаканное лицо Хелен, погладила ее по волосам и ободряюще улыбнулась.
— Не печалься, Хелен. Всю свою злость он выместит на мне.
Затем потрепала по плечу застывшую в удивлении Хелен и направилась к двери. Она еще только подошла к своим покоям, как дверь резко отворилась, Кенрик схватил ее за запястье и затащил в комнату.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала Тэсс едва дыша.
Кенрик остановился, да так резко, что Тэсс почти упала на него. Дверь была полуоткрыта, и в проеме появилась голова Саймона.
— Милорд!
— Чего тебе?
— Я должен поговорить с вами. Это касается моего донесения.
Кенрик захлопнул дверь перед самым его носом.
— Потом!
Тэсс сразу прошла к камину, стараясь отойти от мужа как можно дальше.
— Учти, если ты убьешь меня, у Мак-Ли будут все основания аннулировать брак. И тогда ты потеряешь все права на Ремингтон.
Тэсс не поднимала глаза выше его плеч, страшась прочесть нечто ужасное в выражение его лица. Он уже успел снять доспехи, но на нем оставалась еще стеганная черная туника, которую обычно надевали под тяжелую кольчугу. От него крепко пахло лошадиным потом и кожей.
— Что ты несешь, я никак не могу понять?
— Я хочу сказать, что, если ты начнешь меня бить, я долго не выдержу. Ну поговорила я с твоей сестрой. Так что? Неужели за это надо жестоко наказывать?
— Поговорила… С сестрой? — задумчиво повторил Кенрик. — При чем тут это? Плевать я хотел на то, что моя сестра сказала тебе.
— Как это плевать? Я своим ушам не верила Неужели это все правда? Что ты убивал в Уэльсе женщин и детей?
— Я здесь не затем, чтобы оправдываться за свои действия в Уэльсе. Я хочу, чтобы объяснила мне свои поступки.
— Я ничего особенного не сделала. Только задала Хелен несколько вопросов.
—Я говорю о тех делах, что ты затеяла в мое отсутствие. Что тебе наговорила Хелен, не имеет никакого значения.
Тэсс покачала головой, не желая уходить от этой темы.
—Ты считаешь, не имеет значения то, что твоя сестра называет тебя убийцей?
— Это не ее дело, и не твое тоже — чем я занимался в Уэльсе или где-то еще. Ясно? Скажи лучше, почему три воина плетут половики в большом зале?
— Потому что они ослушались меня и я их наказала.
— Садись. — Он показал на кресло у камина.
Тэсс сочла за лучшее повиноваться. Оправив юбки, она скользнула в кресло. А у самой в голове вертелось: как же, черт возьми, аннулировать этот несчастный брак? Дядя Иэн, знай он больше о бароне Монтегю, никогда бы не согласился на ее замужество. А если… английский священник не станет аннулировать брак, то шотландского можно уговорить.
Кенрик прошелся из угла в угол и остановился перед ней.
— Впредь никогда больше не смей наказывать моих людей, за что бы то ни было. Тебе ясно?
— Но я…
— Тебе ясно, я спрашиваю?
Тэсс кивнула, думая совсем о другом. Да, убежать из Монтегю теперь, когда она изучила здесь все ходы и выходы, будет много легче. До земель дяди Иэна отсюда добираться неделю. Правда, там близко Ремингтон. В общем, это путешествие будет не легче, чем в Лондон.
— Где мои собаки, что были в большом зале? Это тоже твоя работа?
Тэсс снова кивнула, не прерывая поток своих мыслей. Добыть коня и провизию — тоже не проблема. Как выбраться из этой крепости, она уже примерно знала.
— Ты действительно угрожала повару отрубить пальцы на ногах?
Еще один кивок, почти безразличный. Да, после аннулирования брака монастырь — самое лучшее место, где она сможет замолить все грехи, что совершила за эти месяцы. Там, в монастыре, ее уже никто не обманет своими ласками, своей красотой, за которой скрывается черная душа. Там она будет в безопасности. И ее людям в Ремингтоне тоже ничто угрожать не будет.
— А остальное? Одна десятая продовольствия с моих владений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72