Корт рванулся вперед, но в грудь ему уперся ствол пистолета. На губах обидчика беззащитных женщин появилась неприятная улыбка.
Корт поймал полный ужаса взгляд Филиппы. Она была очень бледна и дрожала всем телом.
– Ладно, господин хороший, иди своей дорогой, – насмешливо заявил офицер. Как видно, он успел принять немалое количество спиртного, потому что глаза его были налиты кровью и мутны. – У нас тут свой задушевный разговор, и тебе до него нет дела. Ничего с этой мордашкой не сделается. Таких разряженных красоток наш брат моряк не трогает, да и мы с Джорджем не хотели ее обижать. Мы ей представились по всей форме, а она возьми да и надуй губы, будто мы какие-нибудь грязные сухопутные крысы.
Он был сильно пьян, но ровно настолько, чтобы быть опасным.
– Вот что, господин хороший, – – холодно передразнил его Корт, – держи руки подальше от моей жены. Если ты уберешься как можно скорее, я не подам на тебя жалобу.
–Что? – опешил темноволосый. – Это… ваша жена?
Дуло пистолета дернулось и начало опускаться. Корт продолжал, не сводя с него глаз.
– Не знаю, кто ваш капитан, ребята, но кто бы он ни был, ему вряд ли понравится, что его офицеры оскорбили супругу пэра… и уж он постарается смыть с вас позор крепким линьком.
В стеклянных глазах темноволосого появилось подобие разумной мысли. Взгляд его обратился к женщине, руку которой он продолжал удерживать. Кажется, он наконец сообразил, что это леди.
Не дожидаясь, пока он опомнится, Корт ударил его тростью по запястью руки, сжимавшей пистолет. Оружие упало на мостовую. И тогда Корт, опираясь на трость, чтобы не потерять равновесие, впечатал кулак прямо в нос своему противнику. Послышался хруст, голова офицера мотнулась, форменная фуражка свалилась на тротуар, но сам он устоял, и реакция его была молниеносной: он ударил Корта поддых.
Удар был настолько мощным, что Корта развернуло в сторону, и искалеченная нога подломилась. Уже теряя равновесие, он сумел размахнуться тростью. Получив толчок под коленки, не устоял на ногах и его противник. Почти одновременно они повалились на тротуар в нескольких шагах друг от друга. Корт упал больной ногой на каменный бордюр, но, не обращая внимания на острую боль, дотянулся до темноволосого и через секунду уже оказался сверху, всей тяжестью придавив того к земле. К счастью, при падении он не выпустил трости и теперь с силой надавил ею на горло противника. Лицо матроса от нехватки воздуха стало багровым, глаза вылезли из орбит.
– Ваша милость, теперь вы можете отпустить негодяя, – раздался над ухом Корта незнакомый, но дружелюбный голос. – Предоставьте его нашим заботам, и он получит свое.
Краем глаза Корт заметил маячившую поблизости фигуру констебля. Больше всего ему хотелось нажать на трость еще разок, изо всех сил, но он заставил себя отвести орудие мести от ненавистного горла. Когда он поднимался на ноги, словно тысячи раскаленных игл разом заворочались в больной ноге, но он только выругался сквозь стиснутые зубы. У его ног давился собственной кровью моряк, держась обеими руками за шею.
Обуздав свою ярость. Корт потерял к нему интерес и теперь думал только о тех, к кому пришел на помощь.
Филиппа сидела на корточках перед 'Китом, лихорадочно ощупывая его руки и ноги. Потом она стиснула сына в объятиях, и ее блуждающий взгляд обратился к Корту. Казалось, она не узнает его.
– Что с тобой? – встревоженно и оттого резко спросил он, подходя ближе. – Что-нибудь с Китом? Если эти ублюдки сделали ему или тебе больно… Ярость снова плеснулась в нем, заставив на мгновение зажмуриться. Филиппа как будто опомнилась и судорожно замотала головой.
– Нет… о нет… ничего такого не случилось… снами Bce в порядке, милорд, – лицо ее жалобно сморщилось. Словно она готова была расплакаться, но удержалась, Прижав ладонь к дрожащим губам. – Я только думала… Я боялась, что вы… что он… я думала, он вас… О Боже!. Тем временем появился второй констебль. – Я уже знаком с этими нарушителями спокойствия, – сказал он с оттенком презрения. – Еще вчера я дал им добрый совет уехать в Рэмсгейт с утренним дилижансом. Там пришвартовалось их судно, ваша милость. Вижу, они решили еще раз испытать судьбу. Пусть посидят теперь в городской тюрьме, пока не протрезвеют. Если желаете, я передам их военному суду. Он за шиворот поднял темноволосого на ноги.
– Это излишне, – ответил Корт. – Довольно будет и того, что их капитан узнает о случившемся. Если вы подадите ему официальный рапорт, эти двое получат по заслугам. Насколько я знаю, порку в английском флоте еще никто не отменял. И вот еще что, констебль. Прошу вас дать знать в округе, что любой, кто впредь осмелится даже пальцем коснуться моей жены или ребенка, будет убит мною на месте.
Филиппа, которая к этому времени успела подняться на ноги, ахнула и прижала руку к груди.
– Ваша милость! Зачем вы так? Ведь совершенно ясно, что среди бела дня с нами не могло случиться ничего по-настоящему плохого.
– Мадам, – с ледяным спокойствием прервал ее Корт, – вы, как я вижу, неправильно оцениваете ситуацию. Я велел вам ждать в магазине не по прихоти, а потому, что был свидетелем инцидентов много хуже сегодняшнего. В следующий раз прошу точно следовать моим указаниям!
Он повернулся к Киту, который смотрел на него во все глаза, цепляясь, как маленький, за материнскую юбку и крепко прижимая к груди черно-желтого щенка.
– А вам, молодой человек, – продолжал Корт, хмурясь, – надо научиться слушаться. Что мама говорит, то и делай, понятной Нужно было вернуться в магазин и позвать кого-нибудь на помощь, а не пытаться самому справиться с. двумя взрослыми – глупость, недостойная джентльмена, даже юного. Все ясно?
– Да, signore, – кротко ответил Кит. Он выслушал нотацию молча, с обожанием глядя на Корта, но тот сделал вид, что не замечает восхищения мальчика, и обратился к констеблю.
– Прошу вас, пусть из магазина пришлют кого-нибудь в «Восемь колоколов» с покупками жены.
Полисмен отдал честь.
Корт постепенно приходил в себя. Кровь уже не так сильно билась в висках, и стук сердца больше не оглушал Корта. Бешеная ярость, почти толкнувшая его на убийство, схлынула. Убедившись, что с Филиппой и Китом не случилось ничего страшного, Корт окончательно успокоился.
– Должен признать, вы оба держались превосходно, – обратился Корт к Киту и крепко пожал ему руку. – Разумеется, если забыть о том, что причиной случившегося стала ваша собственная неосторожность.
Кит расцвел от похвалы.
– Signore, а вы здорово выколотили из них пыль! – сказал он благоговейно. – В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так дрался!
– А ты, оказывается, кровожадное создание, – заметил Корт, качая головой с притворным прискорбием. – А кстати, я ведь хорошо знаю итальянский и смог вполне оценить твои витиеватые ругательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Корт поймал полный ужаса взгляд Филиппы. Она была очень бледна и дрожала всем телом.
– Ладно, господин хороший, иди своей дорогой, – насмешливо заявил офицер. Как видно, он успел принять немалое количество спиртного, потому что глаза его были налиты кровью и мутны. – У нас тут свой задушевный разговор, и тебе до него нет дела. Ничего с этой мордашкой не сделается. Таких разряженных красоток наш брат моряк не трогает, да и мы с Джорджем не хотели ее обижать. Мы ей представились по всей форме, а она возьми да и надуй губы, будто мы какие-нибудь грязные сухопутные крысы.
Он был сильно пьян, но ровно настолько, чтобы быть опасным.
– Вот что, господин хороший, – – холодно передразнил его Корт, – держи руки подальше от моей жены. Если ты уберешься как можно скорее, я не подам на тебя жалобу.
–Что? – опешил темноволосый. – Это… ваша жена?
Дуло пистолета дернулось и начало опускаться. Корт продолжал, не сводя с него глаз.
– Не знаю, кто ваш капитан, ребята, но кто бы он ни был, ему вряд ли понравится, что его офицеры оскорбили супругу пэра… и уж он постарается смыть с вас позор крепким линьком.
В стеклянных глазах темноволосого появилось подобие разумной мысли. Взгляд его обратился к женщине, руку которой он продолжал удерживать. Кажется, он наконец сообразил, что это леди.
Не дожидаясь, пока он опомнится, Корт ударил его тростью по запястью руки, сжимавшей пистолет. Оружие упало на мостовую. И тогда Корт, опираясь на трость, чтобы не потерять равновесие, впечатал кулак прямо в нос своему противнику. Послышался хруст, голова офицера мотнулась, форменная фуражка свалилась на тротуар, но сам он устоял, и реакция его была молниеносной: он ударил Корта поддых.
Удар был настолько мощным, что Корта развернуло в сторону, и искалеченная нога подломилась. Уже теряя равновесие, он сумел размахнуться тростью. Получив толчок под коленки, не устоял на ногах и его противник. Почти одновременно они повалились на тротуар в нескольких шагах друг от друга. Корт упал больной ногой на каменный бордюр, но, не обращая внимания на острую боль, дотянулся до темноволосого и через секунду уже оказался сверху, всей тяжестью придавив того к земле. К счастью, при падении он не выпустил трости и теперь с силой надавил ею на горло противника. Лицо матроса от нехватки воздуха стало багровым, глаза вылезли из орбит.
– Ваша милость, теперь вы можете отпустить негодяя, – раздался над ухом Корта незнакомый, но дружелюбный голос. – Предоставьте его нашим заботам, и он получит свое.
Краем глаза Корт заметил маячившую поблизости фигуру констебля. Больше всего ему хотелось нажать на трость еще разок, изо всех сил, но он заставил себя отвести орудие мести от ненавистного горла. Когда он поднимался на ноги, словно тысячи раскаленных игл разом заворочались в больной ноге, но он только выругался сквозь стиснутые зубы. У его ног давился собственной кровью моряк, держась обеими руками за шею.
Обуздав свою ярость. Корт потерял к нему интерес и теперь думал только о тех, к кому пришел на помощь.
Филиппа сидела на корточках перед 'Китом, лихорадочно ощупывая его руки и ноги. Потом она стиснула сына в объятиях, и ее блуждающий взгляд обратился к Корту. Казалось, она не узнает его.
– Что с тобой? – встревоженно и оттого резко спросил он, подходя ближе. – Что-нибудь с Китом? Если эти ублюдки сделали ему или тебе больно… Ярость снова плеснулась в нем, заставив на мгновение зажмуриться. Филиппа как будто опомнилась и судорожно замотала головой.
– Нет… о нет… ничего такого не случилось… снами Bce в порядке, милорд, – лицо ее жалобно сморщилось. Словно она готова была расплакаться, но удержалась, Прижав ладонь к дрожащим губам. – Я только думала… Я боялась, что вы… что он… я думала, он вас… О Боже!. Тем временем появился второй констебль. – Я уже знаком с этими нарушителями спокойствия, – сказал он с оттенком презрения. – Еще вчера я дал им добрый совет уехать в Рэмсгейт с утренним дилижансом. Там пришвартовалось их судно, ваша милость. Вижу, они решили еще раз испытать судьбу. Пусть посидят теперь в городской тюрьме, пока не протрезвеют. Если желаете, я передам их военному суду. Он за шиворот поднял темноволосого на ноги.
– Это излишне, – ответил Корт. – Довольно будет и того, что их капитан узнает о случившемся. Если вы подадите ему официальный рапорт, эти двое получат по заслугам. Насколько я знаю, порку в английском флоте еще никто не отменял. И вот еще что, констебль. Прошу вас дать знать в округе, что любой, кто впредь осмелится даже пальцем коснуться моей жены или ребенка, будет убит мною на месте.
Филиппа, которая к этому времени успела подняться на ноги, ахнула и прижала руку к груди.
– Ваша милость! Зачем вы так? Ведь совершенно ясно, что среди бела дня с нами не могло случиться ничего по-настоящему плохого.
– Мадам, – с ледяным спокойствием прервал ее Корт, – вы, как я вижу, неправильно оцениваете ситуацию. Я велел вам ждать в магазине не по прихоти, а потому, что был свидетелем инцидентов много хуже сегодняшнего. В следующий раз прошу точно следовать моим указаниям!
Он повернулся к Киту, который смотрел на него во все глаза, цепляясь, как маленький, за материнскую юбку и крепко прижимая к груди черно-желтого щенка.
– А вам, молодой человек, – продолжал Корт, хмурясь, – надо научиться слушаться. Что мама говорит, то и делай, понятной Нужно было вернуться в магазин и позвать кого-нибудь на помощь, а не пытаться самому справиться с. двумя взрослыми – глупость, недостойная джентльмена, даже юного. Все ясно?
– Да, signore, – кротко ответил Кит. Он выслушал нотацию молча, с обожанием глядя на Корта, но тот сделал вид, что не замечает восхищения мальчика, и обратился к констеблю.
– Прошу вас, пусть из магазина пришлют кого-нибудь в «Восемь колоколов» с покупками жены.
Полисмен отдал честь.
Корт постепенно приходил в себя. Кровь уже не так сильно билась в висках, и стук сердца больше не оглушал Корта. Бешеная ярость, почти толкнувшая его на убийство, схлынула. Убедившись, что с Филиппой и Китом не случилось ничего страшного, Корт окончательно успокоился.
– Должен признать, вы оба держались превосходно, – обратился Корт к Киту и крепко пожал ему руку. – Разумеется, если забыть о том, что причиной случившегося стала ваша собственная неосторожность.
Кит расцвел от похвалы.
– Signore, а вы здорово выколотили из них пыль! – сказал он благоговейно. – В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так дрался!
– А ты, оказывается, кровожадное создание, – заметил Корт, качая головой с притворным прискорбием. – А кстати, я ведь хорошо знаю итальянский и смог вполне оценить твои витиеватые ругательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103