Если бы он захотел жениться только ради того, чтобы иметь жену, спутницу жизни, Сара бы ему подошла. Она уже любила его сына.
Сара неожиданно застонала, и ее лицо исказила гримаса боли. Ее, вероятно, преследуют кошмарные воспоминания? А может быть, ее беспокоят сны о том, что ее ждет в будущем?
Она вдруг вскрикнула, и он вскочил и бросился к ней. Каллен лег рядом, обнял ее рукой и слегка прижал к себе.
– Ш-ш-ш… – зашептал он ей в ухо. – Все хорошо, я здесь. Ты в безопасности.
Она уперлась кулаками ему в грудь.
– Меня ничто не остановит. Я обещаю. Я обещ…
Слова замерли на ее губах. Кошмар, видимо, отступил, и она устроилась рядом с ним, время от времени всхлипывая. Ему понравилось лежать вот так – обнимая ее и чувствуя на своем лице тугие завитки ее рыжих волос.
Он всегда мечтал о таких интимных моментах с Алэной, но их свидания всегда были слишком короткими. А после ее смерти эти мечты превратились в ночные кошмары.
В первые недели после кончины Алэны он вообще почти не спал. Он боялся закрыть глаза и снова пережить ее смерть. Еще хуже было обнимать ее во сне живую.
Каллен не мог забыть Алэну, не хотел и никогда не захочет, но он не мог не наслаждаться близостью Сары, зная, что они могу спать вот так, обнявшись, всю ночь, а утром проснуться рядом.
Он может не любить Сару, а она – его, но они по крайней мере не одиноки. Она помогла ему заполнить пустоту в душе, и ему захотелось, хотя бы на короткое время, почувствовать в своих объятиях эту женщину.
А как же Сара?
Разве она не хочет познать интимную близость со своим мужем, чтобы скрепить их брак и обеспечить себе будущее?
Каллен крепко зажмурился. Он не должен усложнять себе жизнь. Все его мысли и действия должны быть направлены на воссоединение с сыном. Ничто не должно препятствовать.
Он глубоко вдохнул и почувствовал легкий, едва различимый, но очень привлекательный аромат сосны. Оказалось, тонкая прядь волос Сары щекотала ему нос.
Сначала он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Сару, но потом попытался откинуть прядь, но это привело лишь к тому, что еще две прядки присоединились к непокорной. Он взял пальцами все три и потер их. Они были мягкие и шелковистые, и он потер ими сначала щеку, потом провел ими по губам и все это время наслаждался их опьяняющим ароматом.
– Проклятие! – прошептал он, зарылся лицом в ее волосы и неожиданно крепко заснул.
– Нет! Нет!
Он очнулся от крика Сары, которая пыталась высвободиться из его объятий. Ей опять снился какой-то кошмар, и он стал ее успокаивать:
– Тихо, тихо. Все в порядке.
Она не слушала или не слышала и продолжала вырываться. Надо было остановить ее. Каллен крепко обнял ее, стараясь успокоить.
Вдруг она открыла глаза и посмотрела на него мутным взглядом, потом узнала его и затихла.
– Плохой сон? – спросил он, подождав, пока она придет в себя.
Сара кивнула и облегченно вздохнула.
– Он преследует тебя с того момента, как ты уснула.
– Этот кошмар время от времени повторяется.
– Хочешь поговорить о нем?
– Нет, я хочу его забыть.
Каллен не удивился, когда она устроилась совсем рядом, зарылась лицом в ямку между его шеей и плечом и, захватив в кулаки его рубашку, крепко прижала их к груди.
– Ты в безопасности, – напомнил он.
Она что-то пробормотала, и по тому, как она напряглась, он понял, что она с ним не согласна.
– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. – Каллен пытался унять ее страхи. Он сам слишком часто просыпался от кошмаров, мечтая о том, чтобы он был не один, чтобы кто-нибудь его обнял и утешил.
Каллен проснулся на рассвете, при первых лучах солнца, прогнавших темноту. Новый день, новое начало. Он был в этом уверен, потому что, проснувшись, увидел, что голова Сары лежит у него на плече, а ее рука обнимает его за талию.
Он не сразу вспомнил, как он оказался рядом с нею, и был рад тому, что они проспали обнявшись всю ночь и их не мучили кошмары.
Каллен чувствовал себя так хорошо впервые после смерти Алэны. Он выспался, и ему захотелось как можно дольше оставаться таким спокойным и уверенным в себе.
Однако его покой нарушила Сара, которая потянулась и открыла глаза. Он улыбнулся ей, а она, сразу же оценив обстановку, напряглась, подняла голову и уставилась на него.
– Доброе утро, – сказал он, надеясь рассеять ее откровенные опасения.
Однако его невинная уловка не сработала. Она села, оставаясь рядом, и вид у нее был озадаченный.
– Тебя мучили кошмары, и я попытался тебя успокоить. – Он пожал плечами. – А потом я неожиданно уснул.
Она как будто потеряла дар речи, хотя ему было трудно в это поверить. Эта женщина никогда в карман за словом не лезла, и ему оставалось предположить, что она все еще не полностью проснулась.
Сара напомнила ему загнанного в ловушку зверя. Он прикрыл ладонью ее руку.
– Ты уютно устроилась в моих объятиях, и я спокойно уснул.
Выражение ее лица смягчилось, глаза подобрели – она явно расслабилась.
– Спасибо, – сказала она, чему он очень удивился. Он думал, что она набросится на него, скажет, что его забота ей не нужна, чтобы он держал при себе свои нежности, но никак не ожидал, что она его поблагодарит.
– Я припоминаю, что вы спросили меня, не хочу ли я поговорить о своих ночных кошмарах, – несколько неуверенно произнесла она.
– Да, и мое предложение остается в силе.
– Я вам за это признательна, – с задумчивой улыбкой сказала она. – Но может быть, в другой раз.
– Я готов выслушать красивую женщину прямо сейчас.
Она вдруг опять стала похожа на загнанного зверя.
– Я вовсе не красивая.
Каллен игриво сжал ее руку.
– Ты хочешь назвать меня лжецом?
Это шутливое обвинение, похоже, ее озадачило, и Сара замолчала. Он понял, что ей, очевидно, никто никогда не говорил, что она красива. Как это печально, подумал он, а те, кто не заметил ее красоты, просто дураки.
Она наконец справилась с собой.
– Вы действительно так считаете?
– Я просто говорю правду. Ты красивая женщина.
– А не то, что вы еще не до конца проснулись? – улыбнулась она.
– Твоя красота остается такой же и при первых лучах утреннего солнца и в сумерках.
– Как это мило!
Каллен пожал ей руку.
– Наконец-то ты поверила, что мои комплименты искренни.
Ее щеки слегка порозовели, и Каллен пришел в восторг от того, что смог заставить ее покраснеть.
Она кивнула и на мгновение отвернулась, очевидно, чтобы скрыть свое смущение. То, что она может покраснеть, напомнило ему, что она женщина в полном смысле этого слова, а маска равнодушия служит защитой, потому что, без сомнения, ее обижали и унижали не единожды.
– Я вот что подумал, – сказал он. – Мы заключили сделку, и я дал слово, и будет разумным, если мы подкрепим наши клятвы, так чтобы гарантировать тебе свободу.
Она высвободила руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61