— Конечно, Эван. — Долговязый расплылся в улыбке. — Слушай, тут у меня многие интересовались резными креслами, которые ты сделал. Они пользуются спросом. Ты талантливый парень плотничаешь, на виолончели играешь. Моя жена считает, что это очень романтично, и я даже подумываю, не взять ли мне снова в руки мою гавайскую гитару. Сыграю ей пару раз вечерком, и глядишь… Одним словом, я готов продавать все, что ты сделаешь. Цену назначишь сам.
— Я подумаю над этим, Зак. Спасибо за добрые слова и за предложение.
— Мы же вроде как партнеры, да? Ты делаешь, я продаю. Да, людям еще очень понравились твои сундуки. Последний я продал Тэссе Мэтьюс — она сказала, что для приданого.
— Прекрасно! Если бы я знал, что для приданого, просто подарил бы ей.
— Люди не ценят того, что досталось бесплатно, поучительно произнес Зак.
— Ты — отличный парень, Зак. — Эван хлопнул продавца по плечу, повернулся к Лауре и повел ее в отдел подержанной мебели.
— Ты хорошо с ним ладишь, да?
— А почему нет? Я вообще легко нахожу общий язык с людьми. — Эван подумал о суровых людях, сжимавших в руках оружие, в то время как он брал у них интервью под свист пуль. Были среди них и истинные патриоты, и отъявленные психи.
— И все же у тебя репутация «одиночки»…
— Да неужели?
Лаура кивнула, стараясь сохранить серьезный вид.
— Трудно приходится, когда все городские девушки на выданье идут на тебя крестовым походом?
— Лаура, кто тебе сказал такую ерунду? — Эван расхохотался.
— У меня, между прочим, есть глаза. А сказала мне Харриет.
— Ox уж эта Харриет! По-моему, она относится к людям как строгая, но очень добрая тетушка, — с усмешкой заметил Эван. — Значит, Харриет сказала тебе, что все городские девушки жаждут моего общества?
— А что тебя удивляет? Мне, например, твое общество очень нравится, — выпалила Лаура, не подумав. Впрочем, она сказала правду. — Ты очень добрый и заботливый.
— Дьявол! Звучит так, как будто я твой дедушка, шутливо вспылил Эван, но потом посерьезнел. — Мне кажется, что в мужчине доброту ты ценишь превыше всего.
— Любая женщина мечтает, чтобы близкий ей мужчина был добр к ней и ее детям, — также серьезно ответила Лаура.
— А твой приятель не был добрым? Ты поэтому сбежала?
— Можно и так сказать. — Боль и сожаление на миг вернулись к ней.
— Но ты скучаешь по нему?
— Позвольте, мистер Томпсон, и мне задать вам несколько вопросов. Вы женаты?
— Нет. И никогда не был.
— Как так получилось?
— Много лет я вел такую жизнь, что не знал, где проснусь наутро.
— Что это значит? — Впрочем, Лаура не удивилась — нечто подобное она почувствовала с самого начала.
— Мне пришлось много путешествовать.
— В качестве плотника? — поддразнила она его. Тебе не хватает этого?
— Чего этого? — Он наклонился, разглядывая маленький кофейный столик. — Несколько царапин, но все можно исправить.
— Того, чем ты занимался. Эван, я не настолько глупа, чтобы не понять: ты вел совсем другую жизнь.
— Ты снова фантазируешь.
— Но ведь ты же не собираешься навсегда поселиться в Кумера-Кроссинг? — Лаура и сама не понимала, почему этот разговор так важен для нее.
— Так же, как и ты. Я вообще удивляюсь, каким ветром тебя сюда занесло.
— Каким бы ни занесло, я уже полюбила эти места, — ответила Лаура. Ее лицо приняло мечтательное выражение. — Свобода, простор, покой. Мне порой кажется, что я готова пешком обойти всю пустыню, — пошутила она. — Впрочем, я вполне могу взять парочку верблюдов и отправиться в путешествие, как та женщина… Ну, она еще написала книжку о своих приключениях…
— Робин Дэвидсон. А книга называется «Пути».
Она о ее 1700-мильном путешествии через всю Австралию. Робин получила за нее литературную премию.
— Ты очень образован, Эван. — Она смотрела на столик, но думала совсем о другом.
— Да.
— Ты писатель? Известный автор?
Его взгляд дал ей понять, что она заступила за черту дозволенного.
— Лаура, давай расставим точки над «i». Я — простой плотник.
Она испугалась, что он разозлился.
— Извини. Я не должна была так настойчиво любопытствовать.
— Эй! — Ему очень не понравилось, что вместе с веселым выражением с ее лица сошли и все краски. — Я тоже прошу прощения за излишнюю резкость. Кто тебя так глубоко обидел, Лаура? Так сильно напугал? Прости, что теперь я проявляю любопытство, но если я не спрошу, то никогда не узнаю.
Ее глаза подернулись дымкой.
— Зачем тебе знать?
— В твоем облике есть что-то очень трогательное, подкупающее, — искренне ответил он. — Я просто хочу тебя защитить, поэтому должен знать, с чем могу столкнуться. С твоим дружком, который, ты уверена, будет тебя искать?
— Все в порядке, Эван. Меня не нужно ни от чего защищать. — Но он видел, как она напряглась.
— Конечно, конечно. Именно от чувства полной безопасности ты так дрожишь. Я в любом случае намерен приглядывать за тобой. Не волнуйся, платы я не потребую, разве что однажды пригласишь меня на обед. Ты умеешь готовить?
Лаура печально улыбнулась и покачала головой.
— Когда-то не сомневалась, что умею. Теперь я уже ни в чем не уверена.
— Да, твоя самооценка явно нуждается в немедленном пересмотре.
— Почему ты так решил?
— Потому что вряд ли бы это было более очевидно, даже если бы об этом напечатали в передовице центральной газеты.
— Ты репортер? Корреспондент?
Эван напрягся, но старался сохранить невозмутимость.
— Продолжаете ваше дознание, мисс Грэхем?
— Все-все, Эван, больше не буду. Просто я точно знаю, что сегодня мы увиделись с тобою впервые, но отчего-то твое лицо кажется мне знакомым. Ты когда-нибудь носил бороду?
— Нравится? — Он провел ладонью по поверхности столика из красного кедра, затем выкатил бордовое кожаное кресло на колесиках.
— Скажи мне правду, Эван.
— Лаура, каждый мужчина хоть раз в жизни отпускает усы и бороду. С моей попытки прошли годы и годы.
— И все-таки я почему-то вижу тебя с бородой…
Кажется, это была обложка какой-то книги…
По его взгляду Лаура поняла, что не ошиблась, хотя Эван насмешливо ответил:
— Не «горячо» и даже не «тепло», Лаура. Ты ошиблась. — Она не ошиблась. На обложке его книги об Антарктике была его фотография с бородой. — Итак, мы обошли весь магазин. Что тебе понравилось?
— Кресло. Столик из кедра.
— Хороший выбор — они подходят друг другу по цвету. Что еще?
— Спальный гарнитур…
— Вы со своим дружком вместе покупали мебель? — вдруг спросил он.
Лаура опешила.
— Почему ты упорно называешь его «дружком»?
А вдруг это мой муж? — Она пристально смотрела в лицо Эвана блестящими от возбуждения глазами.
— Не думаю. Ведь ты бы мне сказала, будь ты замужем, да? — Он ответил ей не менее пристальным взглядом. — Я еще не встречал женщины, которая выглядела бы так невинно, так неискушенно…
— А вдруг я притворяюсь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33