коротко подстриженные волосы отливали золотом даже в полумраке. Молли поймала себя на том, что чересчур внимательно рассматривает черты его лица, и опустила взгляд. Очередной сигнал, поступивший от Уилла, привлек ее внимание к следующей группе, направившейся к алтарю.
– Это Коулмены, владельцы конюшен Гринглоу. Помните, мы говорили о Либби Коулмен – девочке, которая пропала?
Уилл кивнул.
– Седая женщина, что впереди, ее мать Клэрис. За ней идет дочь Клэрис – Донна Коулмен Пиерс со своим мужем, Тедом Пиерсом. А рядом – сын Клэрис, Линкольн Коулмен, со своей женой Лайан. За ними следуют Тим Гарден, тренер-наездник из Гринглоу, и его жена. Потом – Джейсон Брин, тренер из Суит Мэдоу. За ним следом – мистер и миссис Армитаж, владельцы конюшен Суит Мэдоу.
Молли продолжала называть имена людей, на которых ей указывал Уилл, пока не подошла их очередь двигаться к алтарю. Она шла первая, Уилл и Мерфи следовали за ней.
У алтаря все трое встали на колени, Молли опять оказалась посередине. Краем глаза она наблюдала за Уиллом во время церемонии причащения. Само ощущение того, что она стоит на коленях рядом с ним, в церкви, было волнующим и необычным. Молли подумала о том, что он хороший человек, благородный, добрый и сильный. Человек, который знает себе цену.
Единственное, о чем ей пришлось напомнить себе и о чем пожалеть, – так это о том, что Уилл не принадлежит ей.
Когда они вернулись на свои места, она постаралась соблюсти дистанцию, чтобы больше не касаться его.
Прозвучала поминальная молитва, спел церковный хор, и служба окончилась.
Уилл подвез ее к «Севен-илевен», где она должна была переодеться и пересесть в свою машину. Молли почти всю дорогу молчала. От нее, правда, ускользнуло то, что Уилл тоже был немногословен.
– Я до сих пор не могу отделаться от мысли, что смерть Лоуренса была кому-то очень выгодна, – сказал Уилл Мерфи, когда они высадили Молли.
– В протоколе вскрытия значится самоубийство. – Пересевший вперед Мерфи грыз ноготь большого пальца.
– Знаю, читал.
– Тело кремировали. Теперь все, что мы имеем, – это протокол вскрытия.
Уилл промолчал, задумчиво уставившись в ветровое стекло. День был серым и хмурым, низкие облака грозили обрушиться на землю холодным дождем.
– Молли до сих пор не обнаружила расхождений. Лоуренс говорил, что они запускали чужаков раза два в неделю. Если мы так и не найдем их – значит, мошенников кто-то спугнул. Может, кто-то пронюхал, что мы здесь, и они решили затаиться.
– Ты в самом деле считаешь, что они нас раскусили? – Мерфи нахмурился.
Уилл покачал головой.
– Не знаю. Но все возможно. Может быть, им стало известно, что Лоуренс говорил с нами, и они заткнули ему рот. Следующим логическим шагом с их стороны было бы приостановить махинации на скачках на время, пока мы тут крутимся. Вполне возможно, что мы не находим чужих лошадей, поскольку их попросту нет.
– Возможно также и то, что Лоуренс покончил с собой, а нам пока не везет, и все, – справедливо заметил Мерфи.
– Да, тоже верно.
Оба на какое-то время задумались, Мерфи взглянул на Уилла.
– Ты никогда не предполагал, что Молли может вести двойную игру?
– Что? – изумленно воскликнул Уилл.
– Может, это она предупредила их, сообщив, чем мы занимаемся. В конце концов, мачо кому известно о том, что мы здесь. Только ребятам в Чикаго, тебе, мне и ей.
– Это исключено, – холодно и уверенно произнес Уилл.
– Послушай, я понимаю, что с такой красоткой можно забыть о многом, тем более, что между вами кое-что назревает, но тебе не стоит отмахиваться от моего предположения.
– Между мной и Молли ничего нет и не назревает. – Уилл говорил резким тоном.
Мерфи пожал плечами.
– Да мне-то нет никакого дела до этого. И я вовсе не осуждаю тебя. Поверь, будь я на твоем месте, так бы ее отделал!
– Послушай, Мерфи, – процедил сквозь зубы Уилл, – я не сплю с Молли. Ей двадцать четыре года. К тому же она – наш осведомитель. Я ей сочувствую, понятно? У нее тяжелая жизнь. Но я не собираюсь, повторяю, не собираюсь отделывать ее.
– Как знаешь, – пожал плечами Мерфи.
Уилл предпочел промолчать, поскольку опасался, что его бурный протест выльется в то, что он попросту придушит надоедливого собеседника. Между тем его мозг уже лихорадочно работал над версией, подкинутой Мерфи: возможно ли, что Молли ведет с ним двойную игру?
– Постой-ка. Лоуренс откинул копыта в тот момент, когда я впервые беседовал с Молли, то есть пока я был у нее, – торжествующе произнес Уилл, припоминая подробности того дня. – Это автоматически исключает ее. У Молли не было времени предупредить кого бы то ни было.
– Ты прав, – сказал Мерфи, вновь принявшись за ноготь. – Итак, каковы будут наши дальнейшие действия?
Молли не могла сказать с уверенностью, но ей казалось, что уже полночь или чуть позже. Она лежала в постели, не в состоянии сомкнуть глаз. В окно барабанил дождь. Густые низкие облака закрывали луну и звезды, и ночь была очень темной. В комнате тоже было темно.
С ней редко случалась бессонница. Это состояние бесило ее, поскольку она смертельно устала, но тело никак не желало расслабиться.
Завтра Майку предстояло явиться в полицейский участок.
Возможно, поэтому она не могла уснуть. Она беспокоилась за Майка.
Тело не знало покоя. Перевалившись на живот, Молли подмяла под себя подушку и закрыла глаза, решив силой заставить себя уснуть.
Перед мысленным взором тут же возникло лицо Уилла. Молли представила его в постели рядом с собой, ей даже показалось, что она чувствует, как скользят по ее телу его руки…
Глаза вновь открылись, и она скрипнула зубами, отчаянно пытаясь запретить себе предаваться сексуальным фантазиям об Уилле.
Сегодня вечером он не пришел, хотя после вечерних скачек она мельком видела его в Кинленде. Кивком головы Молли дала ему информацию, которую он, казалось, уже знал: ни у одной из проверенных ею лошадей не было проблем с татуировкой. Больше она его не встречала.
Может, он сердился на нее из-за юбки.
Или из-за засоса.
Все это чушь, решила она и села в постели. Свесив ноги с кровати, Молли включила лампу на ночном столике. В широкой майке – ее излюбленной одежде для сна, – растрепанная, она направилась в ванную. Босым ногам было зябко ступать по холодному полу. Старый обогреватель тщетно пытался наполнить дом теплом.
Она уже выходила из ванной, когда услышала душераздирающее ржание лошади, агонизирующей от смертельного страха или мучительной боли.
22
16 октября 1995 года
Рука, сжимавшая нож, поднялась и опустилась в безумном порыве ненависти.
Острое, как бритва, лезвие скользнуло по гриве, пропороло шкуру и сухожилия, и теплая кровь потоком хлынула наземь. Кобылица забилась в судорогах. Рука вытащила нож и перерезала уздечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Это Коулмены, владельцы конюшен Гринглоу. Помните, мы говорили о Либби Коулмен – девочке, которая пропала?
Уилл кивнул.
– Седая женщина, что впереди, ее мать Клэрис. За ней идет дочь Клэрис – Донна Коулмен Пиерс со своим мужем, Тедом Пиерсом. А рядом – сын Клэрис, Линкольн Коулмен, со своей женой Лайан. За ними следуют Тим Гарден, тренер-наездник из Гринглоу, и его жена. Потом – Джейсон Брин, тренер из Суит Мэдоу. За ним следом – мистер и миссис Армитаж, владельцы конюшен Суит Мэдоу.
Молли продолжала называть имена людей, на которых ей указывал Уилл, пока не подошла их очередь двигаться к алтарю. Она шла первая, Уилл и Мерфи следовали за ней.
У алтаря все трое встали на колени, Молли опять оказалась посередине. Краем глаза она наблюдала за Уиллом во время церемонии причащения. Само ощущение того, что она стоит на коленях рядом с ним, в церкви, было волнующим и необычным. Молли подумала о том, что он хороший человек, благородный, добрый и сильный. Человек, который знает себе цену.
Единственное, о чем ей пришлось напомнить себе и о чем пожалеть, – так это о том, что Уилл не принадлежит ей.
Когда они вернулись на свои места, она постаралась соблюсти дистанцию, чтобы больше не касаться его.
Прозвучала поминальная молитва, спел церковный хор, и служба окончилась.
Уилл подвез ее к «Севен-илевен», где она должна была переодеться и пересесть в свою машину. Молли почти всю дорогу молчала. От нее, правда, ускользнуло то, что Уилл тоже был немногословен.
– Я до сих пор не могу отделаться от мысли, что смерть Лоуренса была кому-то очень выгодна, – сказал Уилл Мерфи, когда они высадили Молли.
– В протоколе вскрытия значится самоубийство. – Пересевший вперед Мерфи грыз ноготь большого пальца.
– Знаю, читал.
– Тело кремировали. Теперь все, что мы имеем, – это протокол вскрытия.
Уилл промолчал, задумчиво уставившись в ветровое стекло. День был серым и хмурым, низкие облака грозили обрушиться на землю холодным дождем.
– Молли до сих пор не обнаружила расхождений. Лоуренс говорил, что они запускали чужаков раза два в неделю. Если мы так и не найдем их – значит, мошенников кто-то спугнул. Может, кто-то пронюхал, что мы здесь, и они решили затаиться.
– Ты в самом деле считаешь, что они нас раскусили? – Мерфи нахмурился.
Уилл покачал головой.
– Не знаю. Но все возможно. Может быть, им стало известно, что Лоуренс говорил с нами, и они заткнули ему рот. Следующим логическим шагом с их стороны было бы приостановить махинации на скачках на время, пока мы тут крутимся. Вполне возможно, что мы не находим чужих лошадей, поскольку их попросту нет.
– Возможно также и то, что Лоуренс покончил с собой, а нам пока не везет, и все, – справедливо заметил Мерфи.
– Да, тоже верно.
Оба на какое-то время задумались, Мерфи взглянул на Уилла.
– Ты никогда не предполагал, что Молли может вести двойную игру?
– Что? – изумленно воскликнул Уилл.
– Может, это она предупредила их, сообщив, чем мы занимаемся. В конце концов, мачо кому известно о том, что мы здесь. Только ребятам в Чикаго, тебе, мне и ей.
– Это исключено, – холодно и уверенно произнес Уилл.
– Послушай, я понимаю, что с такой красоткой можно забыть о многом, тем более, что между вами кое-что назревает, но тебе не стоит отмахиваться от моего предположения.
– Между мной и Молли ничего нет и не назревает. – Уилл говорил резким тоном.
Мерфи пожал плечами.
– Да мне-то нет никакого дела до этого. И я вовсе не осуждаю тебя. Поверь, будь я на твоем месте, так бы ее отделал!
– Послушай, Мерфи, – процедил сквозь зубы Уилл, – я не сплю с Молли. Ей двадцать четыре года. К тому же она – наш осведомитель. Я ей сочувствую, понятно? У нее тяжелая жизнь. Но я не собираюсь, повторяю, не собираюсь отделывать ее.
– Как знаешь, – пожал плечами Мерфи.
Уилл предпочел промолчать, поскольку опасался, что его бурный протест выльется в то, что он попросту придушит надоедливого собеседника. Между тем его мозг уже лихорадочно работал над версией, подкинутой Мерфи: возможно ли, что Молли ведет с ним двойную игру?
– Постой-ка. Лоуренс откинул копыта в тот момент, когда я впервые беседовал с Молли, то есть пока я был у нее, – торжествующе произнес Уилл, припоминая подробности того дня. – Это автоматически исключает ее. У Молли не было времени предупредить кого бы то ни было.
– Ты прав, – сказал Мерфи, вновь принявшись за ноготь. – Итак, каковы будут наши дальнейшие действия?
Молли не могла сказать с уверенностью, но ей казалось, что уже полночь или чуть позже. Она лежала в постели, не в состоянии сомкнуть глаз. В окно барабанил дождь. Густые низкие облака закрывали луну и звезды, и ночь была очень темной. В комнате тоже было темно.
С ней редко случалась бессонница. Это состояние бесило ее, поскольку она смертельно устала, но тело никак не желало расслабиться.
Завтра Майку предстояло явиться в полицейский участок.
Возможно, поэтому она не могла уснуть. Она беспокоилась за Майка.
Тело не знало покоя. Перевалившись на живот, Молли подмяла под себя подушку и закрыла глаза, решив силой заставить себя уснуть.
Перед мысленным взором тут же возникло лицо Уилла. Молли представила его в постели рядом с собой, ей даже показалось, что она чувствует, как скользят по ее телу его руки…
Глаза вновь открылись, и она скрипнула зубами, отчаянно пытаясь запретить себе предаваться сексуальным фантазиям об Уилле.
Сегодня вечером он не пришел, хотя после вечерних скачек она мельком видела его в Кинленде. Кивком головы Молли дала ему информацию, которую он, казалось, уже знал: ни у одной из проверенных ею лошадей не было проблем с татуировкой. Больше она его не встречала.
Может, он сердился на нее из-за юбки.
Или из-за засоса.
Все это чушь, решила она и села в постели. Свесив ноги с кровати, Молли включила лампу на ночном столике. В широкой майке – ее излюбленной одежде для сна, – растрепанная, она направилась в ванную. Босым ногам было зябко ступать по холодному полу. Старый обогреватель тщетно пытался наполнить дом теплом.
Она уже выходила из ванной, когда услышала душераздирающее ржание лошади, агонизирующей от смертельного страха или мучительной боли.
22
16 октября 1995 года
Рука, сжимавшая нож, поднялась и опустилась в безумном порыве ненависти.
Острое, как бритва, лезвие скользнуло по гриве, пропороло шкуру и сухожилия, и теплая кровь потоком хлынула наземь. Кобылица забилась в судорогах. Рука вытащила нож и перерезала уздечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87