И хочет для них самого лучшего Даже если он совершил ошибку, скрыв происхождение мистрис Ады, он глубоко раскаивается в этом.
– Еще бы ему не раскаиваться! Он разрушил мою жизнь, подлый лжец. Чтоб он сдох от кровавого поноса и вечно горел в аду. – В подкрепление своих слов презренный богохульник даже перекрестился.
Грэм взял верхнее письмо из стопки, которую все еще держал в руках.
– Видимо, вы пришли в ярость, когда новобрачная рассказала вам правду о своем рождении?
– Да я чуть не выкинул ее за борт! Осмелюсь предположить, что вы прореагировали бы так же, если бы вас надули, как меня. И знаете, что самое отвратительное в этой истории? Я абсолютно ничего не могу сделать. Не могу аннулировать брак – нет оснований. И естественно, не могу допустить, чтобы стало известно, что мою жену зачали в каком-то грязном парижском переулке. Мне пришлось проглотить свою гордость и смириться. Как лорд Ги и рассчитывал.
«Это точно», – мелькнуло в голове у Грэма вместе с невольным сочувствием.
– Ада ни в чем не нуждается, – продолжил Лефевр, – ее репутация остается незапятнанной, как и брак лорда Ги с леди Клариссой, пребывающей в блаженном неведении. Единственный пострадавший в этой истории – я.
– И ваша жена. – Вытащив из стопки второе письмо, Грэм развернул его и прочитал вслух несколько строк: – «Я в отчаянии, дорогой папа, из-за того, что стало со мной в этом браке. Я могу вынести, когда он бьет меня. Большинство мужей наказывают своих жен, не так ли, хотя Рольф довольно сдержан в этом смысле, если только не находится в подпитии. Но его бесконечные придирки и оскорбления невыносимы. Вчера он сказал: Неудивительно, что знатный барон пожелал выдать свою дочь за купца и отослать ее в Англию. Ты жалкое отродье парижской шлюхи. Он был только рад избавиться от тебя. Ах если бы я мог отделаться от тебя с такой же легкостью!» Грэм поднял глаза на своего собеседника.
– Вы пытались отделаться от нее, мастер Лефевр.1 Торговец презрительно хмыкнул:
– Так вот в чем дело. Старик решил, что я собираюсь причинить вред его драгоценной дочке?
Грэм сложил письмо и вернул его в стопку.
– Так как же?
– А это, сержант, не ваше дело.
– Барон Гиде Бовэ считает иначе. В лучшем случае можно сказать, что ваша жена несчастлива в этом браке. В худшем – что вы действительно намерены причинить ей вред.
– Это переходит все границы! Явиться ко мне в дом и обвинить меня…
– Я ни в чем вас не обвиняю. А всего лишь довожу до вашего сведения обеспокоенность отца благополучием его дочери.
Глаза торговца проницательно сузились.
– Вы здесь не для того, чтобы сопровождать ее в поездке домой, – вкрадчиво произнес он. – Вы приехали, чтобы увезти ее насовсем.
Грэм не счел нужным отрицать очевидное:
– Мне кажется, вам следует радоваться такому повороту дела. Вы без помех избавитесь от нее, учитывая ваше отношение к этому браку.
В глазах Лефевра вспыхнула ярость.
– Вы намерены выкрасть мою жену из-под моей крыши, а я должен радоваться? Как, черт бы вас побрал, я буду выглядеть в глазах окружающих, если моя жена уедет и не вернется?
– Ах да, приличия, – вздохнул Грэм. – Лорд Ги поручил мне предложить вам пятьдесят марок за моральный ущерб, если вы отпустите ее со мной.
– Даже предложи он мне тысячу марок, десять тысяч, я не позволил бы этой сучке уехать. Она знала, что делала, когда выходила за меня замуж. Пусть пожинает, что посеяла.
– Мастер Рольф? – послышался тоненький голосок. Лефевр резко повернулся к служебной лестнице, где стояла, озабоченно хмурясь, девушка лет шестнадцати, с молочно-белой кожей и рыжими волосами, одетая в темно-зеленую накидку и скромную серую тунику. Она могла бы казаться хорошенькой, если бы не запуганный вид.
– Олив! – воскликнул Лефевр. – Что ты себе позволяешь, проникнув в дом украдкой?
– Я… ч стучала, – робко отозвалась девушка, переводя взгляд с хозяина дома на Грэма и обратно, – но никто не открыл. Ваш конюх сказал, что я могу войти через заднюю дверь. – Она беспомощно пожала плечами и протянула флакон из толстого синего стекла, содержавший какую-то жидкость. – Я принесла сегодняшнюю порцию лекарства для мистрис Ады.
– Ладно, – буркнул Лефевр. – Отнеси это ей. – Проводив взглядом девушку, метнувшуюся вверх по лестнице, он повернулся к Грэму, продолжавшему сидеть в кресле: – Возвращайтесь к этому хитрому сукину сыну, приславшему вас сюда, и передайте ему, что он не получит свою дочь назад. Он ее больше не увидит. Теперь она моя. Он сам отдал ее мне. Ну а теперь проваливайте из моего дома.
Неторопливо, так как спешить ему было некуда, Грэм вытащил из стопки четвертое письмо и развернул его.
– Вы что, оглохли? – рявкнул Лефевр, сжимая кулаки. – Выметайтесь, пока я не позвал слугу, чтобы он вышвырнул вас на улицу. Байрам – настоящий зверь, и вряд ли вам придется по вкусу знакомство с ним.
– «Мой муж даже не пытается скрывать свои многочисленные связи с другими женщинами, – прочитал Грэм. – Более того, он хвастается ими перед Байрамом в моем присутствии».
Лефевр подошел к большому окну, выходившему во двор.
– Байрам!
– Да, сэр, – отозвался снаружи низкий мужской голос.
– Поставь Эбони в стойло и поднимись сюда. Мне понадобится твоя помощь.
– Слушаюсь, сэр. Грэм продолжил чтение:
– «Больше всего Рольф гордится своими связями с женами высокопоставленных персон, чьей дружбы он так жадно домогается. Возможно, соблазняя жен, он чувствует себя одним из них. Недавно я слышала, как он хвастался перед Байрамом, что переспал с супругами четырех лондонских олдерменов, включая нашего покровителя». – Грэм поднял глаза от письма. – Кажется, это олдермен Джон Хаксли? Лорд Ги познакомился с мастером Джоном, когда учился в Париже. Вам об этом что-нибудь известно?
На щеках Лефевра вспыхнули два красных пятна.
Вернувшись к письму, Грэм продолжил:
– «Как я поняла, Рольф настолько осмелел, что решил приударить за женой королевского судьи. Хотя мои чувства к мужу и охладели, мне страшно даже подумать, что случится с ним, если станет известно, что он наградил рогами столько важных персон». – Грэм сложил письмо и вернул его в стопку. – Здесь она попала в точку, вы не находите? Вам придется туго, если письма вашей жены попадут не в те руки.
Лефевр высунулся из окна.
– Байрам, пожалуй, я обойдусь без тебя.
– Вы уверены, сэр? – послышалось после небольшой паузы.
– Да, черт побери, уверен. Возвращайся к своей работе, – рявкнул Лефевр и повернулся к Грэму с убийственным выражением на лице: – Вздумали шантажировать меня? Наглый ублюдок! Дайте мне взглянуть на эти письма.
– Насчет «ублюдка» вы правы, – ответил Грэм, протягивая ему стопку писем. – А что касается шантажа, полагаю, до этого не дойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Еще бы ему не раскаиваться! Он разрушил мою жизнь, подлый лжец. Чтоб он сдох от кровавого поноса и вечно горел в аду. – В подкрепление своих слов презренный богохульник даже перекрестился.
Грэм взял верхнее письмо из стопки, которую все еще держал в руках.
– Видимо, вы пришли в ярость, когда новобрачная рассказала вам правду о своем рождении?
– Да я чуть не выкинул ее за борт! Осмелюсь предположить, что вы прореагировали бы так же, если бы вас надули, как меня. И знаете, что самое отвратительное в этой истории? Я абсолютно ничего не могу сделать. Не могу аннулировать брак – нет оснований. И естественно, не могу допустить, чтобы стало известно, что мою жену зачали в каком-то грязном парижском переулке. Мне пришлось проглотить свою гордость и смириться. Как лорд Ги и рассчитывал.
«Это точно», – мелькнуло в голове у Грэма вместе с невольным сочувствием.
– Ада ни в чем не нуждается, – продолжил Лефевр, – ее репутация остается незапятнанной, как и брак лорда Ги с леди Клариссой, пребывающей в блаженном неведении. Единственный пострадавший в этой истории – я.
– И ваша жена. – Вытащив из стопки второе письмо, Грэм развернул его и прочитал вслух несколько строк: – «Я в отчаянии, дорогой папа, из-за того, что стало со мной в этом браке. Я могу вынести, когда он бьет меня. Большинство мужей наказывают своих жен, не так ли, хотя Рольф довольно сдержан в этом смысле, если только не находится в подпитии. Но его бесконечные придирки и оскорбления невыносимы. Вчера он сказал: Неудивительно, что знатный барон пожелал выдать свою дочь за купца и отослать ее в Англию. Ты жалкое отродье парижской шлюхи. Он был только рад избавиться от тебя. Ах если бы я мог отделаться от тебя с такой же легкостью!» Грэм поднял глаза на своего собеседника.
– Вы пытались отделаться от нее, мастер Лефевр.1 Торговец презрительно хмыкнул:
– Так вот в чем дело. Старик решил, что я собираюсь причинить вред его драгоценной дочке?
Грэм сложил письмо и вернул его в стопку.
– Так как же?
– А это, сержант, не ваше дело.
– Барон Гиде Бовэ считает иначе. В лучшем случае можно сказать, что ваша жена несчастлива в этом браке. В худшем – что вы действительно намерены причинить ей вред.
– Это переходит все границы! Явиться ко мне в дом и обвинить меня…
– Я ни в чем вас не обвиняю. А всего лишь довожу до вашего сведения обеспокоенность отца благополучием его дочери.
Глаза торговца проницательно сузились.
– Вы здесь не для того, чтобы сопровождать ее в поездке домой, – вкрадчиво произнес он. – Вы приехали, чтобы увезти ее насовсем.
Грэм не счел нужным отрицать очевидное:
– Мне кажется, вам следует радоваться такому повороту дела. Вы без помех избавитесь от нее, учитывая ваше отношение к этому браку.
В глазах Лефевра вспыхнула ярость.
– Вы намерены выкрасть мою жену из-под моей крыши, а я должен радоваться? Как, черт бы вас побрал, я буду выглядеть в глазах окружающих, если моя жена уедет и не вернется?
– Ах да, приличия, – вздохнул Грэм. – Лорд Ги поручил мне предложить вам пятьдесят марок за моральный ущерб, если вы отпустите ее со мной.
– Даже предложи он мне тысячу марок, десять тысяч, я не позволил бы этой сучке уехать. Она знала, что делала, когда выходила за меня замуж. Пусть пожинает, что посеяла.
– Мастер Рольф? – послышался тоненький голосок. Лефевр резко повернулся к служебной лестнице, где стояла, озабоченно хмурясь, девушка лет шестнадцати, с молочно-белой кожей и рыжими волосами, одетая в темно-зеленую накидку и скромную серую тунику. Она могла бы казаться хорошенькой, если бы не запуганный вид.
– Олив! – воскликнул Лефевр. – Что ты себе позволяешь, проникнув в дом украдкой?
– Я… ч стучала, – робко отозвалась девушка, переводя взгляд с хозяина дома на Грэма и обратно, – но никто не открыл. Ваш конюх сказал, что я могу войти через заднюю дверь. – Она беспомощно пожала плечами и протянула флакон из толстого синего стекла, содержавший какую-то жидкость. – Я принесла сегодняшнюю порцию лекарства для мистрис Ады.
– Ладно, – буркнул Лефевр. – Отнеси это ей. – Проводив взглядом девушку, метнувшуюся вверх по лестнице, он повернулся к Грэму, продолжавшему сидеть в кресле: – Возвращайтесь к этому хитрому сукину сыну, приславшему вас сюда, и передайте ему, что он не получит свою дочь назад. Он ее больше не увидит. Теперь она моя. Он сам отдал ее мне. Ну а теперь проваливайте из моего дома.
Неторопливо, так как спешить ему было некуда, Грэм вытащил из стопки четвертое письмо и развернул его.
– Вы что, оглохли? – рявкнул Лефевр, сжимая кулаки. – Выметайтесь, пока я не позвал слугу, чтобы он вышвырнул вас на улицу. Байрам – настоящий зверь, и вряд ли вам придется по вкусу знакомство с ним.
– «Мой муж даже не пытается скрывать свои многочисленные связи с другими женщинами, – прочитал Грэм. – Более того, он хвастается ими перед Байрамом в моем присутствии».
Лефевр подошел к большому окну, выходившему во двор.
– Байрам!
– Да, сэр, – отозвался снаружи низкий мужской голос.
– Поставь Эбони в стойло и поднимись сюда. Мне понадобится твоя помощь.
– Слушаюсь, сэр. Грэм продолжил чтение:
– «Больше всего Рольф гордится своими связями с женами высокопоставленных персон, чьей дружбы он так жадно домогается. Возможно, соблазняя жен, он чувствует себя одним из них. Недавно я слышала, как он хвастался перед Байрамом, что переспал с супругами четырех лондонских олдерменов, включая нашего покровителя». – Грэм поднял глаза от письма. – Кажется, это олдермен Джон Хаксли? Лорд Ги познакомился с мастером Джоном, когда учился в Париже. Вам об этом что-нибудь известно?
На щеках Лефевра вспыхнули два красных пятна.
Вернувшись к письму, Грэм продолжил:
– «Как я поняла, Рольф настолько осмелел, что решил приударить за женой королевского судьи. Хотя мои чувства к мужу и охладели, мне страшно даже подумать, что случится с ним, если станет известно, что он наградил рогами столько важных персон». – Грэм сложил письмо и вернул его в стопку. – Здесь она попала в точку, вы не находите? Вам придется туго, если письма вашей жены попадут не в те руки.
Лефевр высунулся из окна.
– Байрам, пожалуй, я обойдусь без тебя.
– Вы уверены, сэр? – послышалось после небольшой паузы.
– Да, черт побери, уверен. Возвращайся к своей работе, – рявкнул Лефевр и повернулся к Грэму с убийственным выражением на лице: – Вздумали шантажировать меня? Наглый ублюдок! Дайте мне взглянуть на эти письма.
– Насчет «ублюдка» вы правы, – ответил Грэм, протягивая ему стопку писем. – А что касается шантажа, полагаю, до этого не дойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84