Можешь питаться в другом месте.
— Разве я могу так сделать? Как ты можешь даже думать такое? Я и представить себе не могу, что буду есть где-то в другом месте.
Стив Кинг, сидевший за одним столом с Хоуки, рассмеялся. Жирный Чарли вернулся на кухню, а Кинг сделал еще один глоток пива и поставил кружку на стол — еще одно мокрое кольцо добавилось к уже имевшимся на столе лужицам.
— Ты, кажется, о чем-то говорил? — жуя, спросил Хоуки.
— Я говорил, что теперь, когда пришла весна, строительство железной дороги оживится и снова двинется вперед.
— Едва весны дождались, — заметил Хоуки. — Работы начнутся в середине марта. Какие новости в Вашингтоне? Там готовы подступиться к «Кредит мобильер»?
— Нет. — Кинг вздохнул. — С тех самых пор как возобновили процедуру импичмента, не осталось времени ни на что другое, кроме как на попытки убрать этого парня из его кабинета.
— В декабре я думал, что президент Джонсон проиграл.
— Проиграл, — кивнул Кинг и засмеялся. — Но Джонсон боец, ты знаешь. Он выдержал первый удар, поднялся и обрушился на Стэнтона. Это было как плевок сенату. Поэтому сделана вторая попытка, и на этот раз может получиться.
— Ты живешь в их мире, — сказал Хоуки. — Что ты об этом думаешь? Удастся ли на этот раз свалить Джонсона?
— Не знаю. Но вынужден признать, что положение у него неважное.
— Понятно, — кивнул Хоуки, накалывая вилкой огромный кусок бифштекса и отправляя его в рот. — А что это означает для нас?
— Не стоит так уж волноваться. Когда началось строительство железной дороги, президентом был Линкольн. Теперь Джонсон, а вслед за ним кто-нибудь еще. Но прокладка железной дороги будет продолжаться вне зависимости от того, кто станет президентом. И пока идет строительство, существует возможность заработать на нем немного денег. Именно этим мы и занимаемся. Ничего не изменилось.
— Кое-что изменилось.
— Что же?
— Пару дней назад нашли того парня, Паркера, — он повесился на мосту через каньон Миднайт.
— Он мертвый?
— Ну уж точно не спящий, — сухо ответил Хоуки. — К его брюкам была приколота записка, в которой говорилось, что он берет на себя всю ответственность за переделку проекта моста через каньон Эддисона, где произошла катастрофа. Винит себя в гибели всех этих людей и просит помолиться о его прощении. Он также признается, что внес изменения в расчеты мостов через каньон Миднайт, ущелья Кимберли и Тайсон.
— Наверное, он не вынес тяжести вины и покончил жизнь самоубийством.
— Пожалуй, можно и так сказать. Полагаю, мы должны были это предвидеть.
— Что ты имеешь в виду?
— Возможно, кто-то помог ему свести счеты с жизнью. Как ты считаешь, много ли найдется людей, которые, перед тем как повеситься, прикрепляют к своим брюкам записку?
— Признаю, что это выглядит несколько странно, — задумчиво произнес Кинг. — Но катастрофа в каньоне Эддисона была ужасна, и невозможно предугадать, как поведет себя человек, несущий такой тяжелый груз на своей совести — А как насчет нас? — тихо спросил Хоуки. — Мы будем придерживаться первоначального плана?
— Разумеется! Мы не можем сейчас повернуть назад, Хоуки. Мы уже совсем близко к цели, и слишком много уже вложено в это дело.
— Не знаю, — вздохнул Хоуки. — Я никогда не забуду картину той катастрофы. Ты не представляешь, что это было.
— Могу себе вообразить.
— Нет, — медленно произнес Хоуки. — Не думаю, что тебе это удастся. С тех пор я много размышлял обо всем. Я не уверен, что мы идем правильным путем На свете есть вещи гораздо более важные, чем деньги.
— Согласен, — сказал Кинг. — Но сейчас нам нельзя терять уверенности, Хоуки. Мы почти у цели, друг мой. Я чую ее. Я уже чувствую вкус победы.
— Я тоже. Но она отдает горечью.
— Только не бросай меня сейчас! Сколько трудов, времени и усилий многих людей пойдет насмарку, если ты отступишься. Мы все рассчитываем на тебя.
— Не волнуйся, я выполню свои обязательства.
— Отлично! — сказал Кинг. Он допил пиво, извлек из кармана часы и прищурился. — Мне нужно идти, чтобы успеть на поезд в Омаху. Хочешь передать со мной какие-нибудь сообщения?
— Нет, — ответил Хоуки, — только скажи высшим армейским чинам там, на востоке, что они сваляли дурака с Предназначенным-для-Лошадей. Вождь предоставил армии возможность заключить мир без всяких предварительных условий. Просто пусть оставят его в покое, и он не будет трогать их. Он даже не требует, чтобы прекратилось строительство железной дороги.
— Неужели ты хоть на минуту можешь себе представить, что армия простит ему это? — скептически заметил Кинг. — В конце концов, Хоуки, они же убили пятьдесят солдат!
— Они победили их в бою, — твердо произнес Хоуки. — Бауэре устроил резню в деревне Предназначенного-для-Лошадей, убивая женщин и детей.
— А не кажется ли тебе, что найдется не так уж мало людей, которые считают, что именно так и следует поступить со всеми индейцами в стране?
Хоуки хмуро посмотрел на него:
— Не дуйся. Я не из таких. Но мне понятно, почему армия не может принять мирного предложения сразу же после этого инцидента.
— Тогда они упустят свой шанс. Будет гораздо больше смертей. Это неизбежно.
— А что насчет железной дороги, Хоуки? Как ты думаешь, эти воинственные индейцы будут мешать строительству?
— Возможно, — со слабой улыбкой ответил Хоуки. Кинг подпер подбородок ладонью и на секунду задумался:
— Это может создать проблемы в том деле, которым мы занимаемся.
— В этом ты прав, дружище.
— Ты ведь очень хорошо знаешь этого Предназначенного-для-Лошадей, правда? Как ты считаешь, что он будет делать?
— Думаю, он попытается всеми доступными ему способами разрушить железную дорогу.
— Но тогда его в конце концов поймают.
— Он считает это достойным способом принять смерть.
— Достойным способом принять смерть? Что, черт побери, это должно означать?
— Это значит, что Предназначенный-для-Лошадей не боится ни кавалерии, ни смерти. Это значит, что он будет сражаться против железной дороги, несмотря на опасность, которая грозит ему самому.
— А что, если ты повидаешься с ним? Если ты поговоришь с ним?
— О чем?
— Чтобы он отказался от этой бессмысленной затеи. Чтобы он сдался. Как ты думаешь, он послушает тебя? Хоуки вытаращил глаза:
— Ты предлагаешь мне увидеться с Предназначенным-для-Лошадей и попросить его сдаться? — Он покачал головой. — Ты считаешь, что я сошел с ума?
— Ты единственный, кому это по силам, — возразил Кинг. — Подумай о том, что именно поставлено на карту. Если этого индейца не остановить, он спутает все наши планы.
— Ты ошибаешься только в одном — я не могу этого сделать.
— Почему, черт побери?
— Это будет для него оскорблением.
— Какое тебе дело до его чувств? До чувств индейца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Разве я могу так сделать? Как ты можешь даже думать такое? Я и представить себе не могу, что буду есть где-то в другом месте.
Стив Кинг, сидевший за одним столом с Хоуки, рассмеялся. Жирный Чарли вернулся на кухню, а Кинг сделал еще один глоток пива и поставил кружку на стол — еще одно мокрое кольцо добавилось к уже имевшимся на столе лужицам.
— Ты, кажется, о чем-то говорил? — жуя, спросил Хоуки.
— Я говорил, что теперь, когда пришла весна, строительство железной дороги оживится и снова двинется вперед.
— Едва весны дождались, — заметил Хоуки. — Работы начнутся в середине марта. Какие новости в Вашингтоне? Там готовы подступиться к «Кредит мобильер»?
— Нет. — Кинг вздохнул. — С тех самых пор как возобновили процедуру импичмента, не осталось времени ни на что другое, кроме как на попытки убрать этого парня из его кабинета.
— В декабре я думал, что президент Джонсон проиграл.
— Проиграл, — кивнул Кинг и засмеялся. — Но Джонсон боец, ты знаешь. Он выдержал первый удар, поднялся и обрушился на Стэнтона. Это было как плевок сенату. Поэтому сделана вторая попытка, и на этот раз может получиться.
— Ты живешь в их мире, — сказал Хоуки. — Что ты об этом думаешь? Удастся ли на этот раз свалить Джонсона?
— Не знаю. Но вынужден признать, что положение у него неважное.
— Понятно, — кивнул Хоуки, накалывая вилкой огромный кусок бифштекса и отправляя его в рот. — А что это означает для нас?
— Не стоит так уж волноваться. Когда началось строительство железной дороги, президентом был Линкольн. Теперь Джонсон, а вслед за ним кто-нибудь еще. Но прокладка железной дороги будет продолжаться вне зависимости от того, кто станет президентом. И пока идет строительство, существует возможность заработать на нем немного денег. Именно этим мы и занимаемся. Ничего не изменилось.
— Кое-что изменилось.
— Что же?
— Пару дней назад нашли того парня, Паркера, — он повесился на мосту через каньон Миднайт.
— Он мертвый?
— Ну уж точно не спящий, — сухо ответил Хоуки. — К его брюкам была приколота записка, в которой говорилось, что он берет на себя всю ответственность за переделку проекта моста через каньон Эддисона, где произошла катастрофа. Винит себя в гибели всех этих людей и просит помолиться о его прощении. Он также признается, что внес изменения в расчеты мостов через каньон Миднайт, ущелья Кимберли и Тайсон.
— Наверное, он не вынес тяжести вины и покончил жизнь самоубийством.
— Пожалуй, можно и так сказать. Полагаю, мы должны были это предвидеть.
— Что ты имеешь в виду?
— Возможно, кто-то помог ему свести счеты с жизнью. Как ты считаешь, много ли найдется людей, которые, перед тем как повеситься, прикрепляют к своим брюкам записку?
— Признаю, что это выглядит несколько странно, — задумчиво произнес Кинг. — Но катастрофа в каньоне Эддисона была ужасна, и невозможно предугадать, как поведет себя человек, несущий такой тяжелый груз на своей совести — А как насчет нас? — тихо спросил Хоуки. — Мы будем придерживаться первоначального плана?
— Разумеется! Мы не можем сейчас повернуть назад, Хоуки. Мы уже совсем близко к цели, и слишком много уже вложено в это дело.
— Не знаю, — вздохнул Хоуки. — Я никогда не забуду картину той катастрофы. Ты не представляешь, что это было.
— Могу себе вообразить.
— Нет, — медленно произнес Хоуки. — Не думаю, что тебе это удастся. С тех пор я много размышлял обо всем. Я не уверен, что мы идем правильным путем На свете есть вещи гораздо более важные, чем деньги.
— Согласен, — сказал Кинг. — Но сейчас нам нельзя терять уверенности, Хоуки. Мы почти у цели, друг мой. Я чую ее. Я уже чувствую вкус победы.
— Я тоже. Но она отдает горечью.
— Только не бросай меня сейчас! Сколько трудов, времени и усилий многих людей пойдет насмарку, если ты отступишься. Мы все рассчитываем на тебя.
— Не волнуйся, я выполню свои обязательства.
— Отлично! — сказал Кинг. Он допил пиво, извлек из кармана часы и прищурился. — Мне нужно идти, чтобы успеть на поезд в Омаху. Хочешь передать со мной какие-нибудь сообщения?
— Нет, — ответил Хоуки, — только скажи высшим армейским чинам там, на востоке, что они сваляли дурака с Предназначенным-для-Лошадей. Вождь предоставил армии возможность заключить мир без всяких предварительных условий. Просто пусть оставят его в покое, и он не будет трогать их. Он даже не требует, чтобы прекратилось строительство железной дороги.
— Неужели ты хоть на минуту можешь себе представить, что армия простит ему это? — скептически заметил Кинг. — В конце концов, Хоуки, они же убили пятьдесят солдат!
— Они победили их в бою, — твердо произнес Хоуки. — Бауэре устроил резню в деревне Предназначенного-для-Лошадей, убивая женщин и детей.
— А не кажется ли тебе, что найдется не так уж мало людей, которые считают, что именно так и следует поступить со всеми индейцами в стране?
Хоуки хмуро посмотрел на него:
— Не дуйся. Я не из таких. Но мне понятно, почему армия не может принять мирного предложения сразу же после этого инцидента.
— Тогда они упустят свой шанс. Будет гораздо больше смертей. Это неизбежно.
— А что насчет железной дороги, Хоуки? Как ты думаешь, эти воинственные индейцы будут мешать строительству?
— Возможно, — со слабой улыбкой ответил Хоуки. Кинг подпер подбородок ладонью и на секунду задумался:
— Это может создать проблемы в том деле, которым мы занимаемся.
— В этом ты прав, дружище.
— Ты ведь очень хорошо знаешь этого Предназначенного-для-Лошадей, правда? Как ты считаешь, что он будет делать?
— Думаю, он попытается всеми доступными ему способами разрушить железную дорогу.
— Но тогда его в конце концов поймают.
— Он считает это достойным способом принять смерть.
— Достойным способом принять смерть? Что, черт побери, это должно означать?
— Это значит, что Предназначенный-для-Лошадей не боится ни кавалерии, ни смерти. Это значит, что он будет сражаться против железной дороги, несмотря на опасность, которая грозит ему самому.
— А что, если ты повидаешься с ним? Если ты поговоришь с ним?
— О чем?
— Чтобы он отказался от этой бессмысленной затеи. Чтобы он сдался. Как ты думаешь, он послушает тебя? Хоуки вытаращил глаза:
— Ты предлагаешь мне увидеться с Предназначенным-для-Лошадей и попросить его сдаться? — Он покачал головой. — Ты считаешь, что я сошел с ума?
— Ты единственный, кому это по силам, — возразил Кинг. — Подумай о том, что именно поставлено на карту. Если этого индейца не остановить, он спутает все наши планы.
— Ты ошибаешься только в одном — я не могу этого сделать.
— Почему, черт побери?
— Это будет для него оскорблением.
— Какое тебе дело до его чувств? До чувств индейца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85