Она провела их за прилавок и раздвинула шторы. За ними оказалась маленькая кухня. Почти все пространство занимал большой рабочий стол, на котором валялись перья, ленты, кружева и бусины.
– Вы сами украшаете шляпки? – поинтересовалась Пенелопа.
– Да, – кивнула Гризельда, повернувшись к лестнице. – У меня есть две ученицы, но сегодня они не работают.
Она стала подниматься по лестнице. Остальные последовали за ней. Приходилось идти гуськом: ступеньки были узкими.
Наверху оказалась уютная комната с окном-фонарем, нависавшим над фасадом лавки. За приоткрытой дверью скрывалась спальня с небольшим окном, выходившим, очевидно, во двор.
Перед камином стояли диван и два разнокалиберных кресла. В камине еще тлели угли, почти не дававшие тепла. Правда, Пенелопа так и не сняла ротонды. Барнаби и Стоукс расстегнули тяжелые пальто, но не стали их сбрасывать. Гризельда, накинув шерстяную шаль, опустилась в кресло. Пенелопа устроилась на диване. Барнаби сел рядом с ней, а Стоукс выбрал второе кресло.
– Итак, – произнес Барнаби, – Стоукс объяснил ситуацию, и теперь нам нужно получить сведения о тех лицах, которые могут быть причастны к содержанию школы.
– Вот что я собиралась предложить, – заговорила Гризельда, глубоко вздохнув. – На Петтикоут-лейн и Брик-лейн есть рынки. Те, кого назвал отец, работают именно там. Завтра на рынках будет полно народу. И если я приду и сделаю вид, будто рассматриваю товары, будет нетрудно как бы невзначай спросить о том или ином человеке. Люди, стоящие за прилавками, обычно очень разговорчивы. Кроме того, я могу говорить с местным акцентом, так что со мной будут откровенны, и, может быть, я смогу кое-что узнать, а также найти человека, у которого есть что мне сказать. Правда, инспектор вызвался сопровождать меня. Но, честно говоря, не думаю, что остальным стоит идти со мной. – Она взглянула на Пенелопу и Барнаби. – Вы никогда не сойдете за своих. Как только люди вас увидят, сразу поймут: что-то неладно. Замкнутся и рта не раскроют.
Барнаби искоса глянул на Пенелопу. Он намеревался сопровождать Стоукса и Гризельду: Стоукс видел его переодетым и знал, что он сможет сыграть роль обитателя Ист-Энда. Но если есть хоть какой-то шанс, что Пенелопа послушается предупреждения Гризельды и согласится не ехать и Ист-Энд… нет причин упоминать об этом.
Пенелопа пристально глянула Гризельде в глаза:
– Вы сами модистка, поэтому знаете, как сильно изменяет женщину шляпка. Одна выглядит убого, другая – неотразимо. Считайте, что я бросила вызов вашему умению и таланту: необходимо, чтобы вы создали мне такую маскировку, чтобы меня никто не узнал.
Гризельда внимательно изучала ее лицо. Прищурила глаза, словно раздумывая, что делать.
Барнаби затаил дыхание. Его так и подмывало высказаться и указать на очевидное: нет такой маскировки, которая бы надежно скрыла поразительную жизненную силу Пенелопы, не говоря уж о ее аристократической грации. И снова интуиция потребовала от него держать рот на замке. Он бросил взгляд на Стоукса. Того явно одолевали те же мысли: он хотел повлиять на исход разговора и знал, что если попытается – все пропало.
Пенелопа спокойно выдержала осмотр.
– Вы никогда не сойдете за уроженку Ист-Энда! – объявила наконец Гризельда.
Барнаби едва не завопил от радости.
– Но, – продолжала она, – с помощью соответствующей одежды, шляпы и шали я смогу превратить вас в цветочницу с Ковент-Гардена. Они часто приходят на рынок, где торгуют своим товаром. Кроме того, большинство из них… как бы лучше выразиться… побочные дети, так что ваше лицо не станет особенно выделяться.
Барнаби с ужасом уставился на Стоукса. Тот заинтересованно вскинул брови.
– Но, как бы я ни старалась, стоит вам раскрыть рот, и вы себя выдадите! – поморщилась Гризельда.
Барнаби ожидал, что Пенелопа расстроится, но вместо этого лицо ее просияло.
– О, об этом волноваться не стоит, дорогая!
Голос ее звучал по-другому. Совершенно по-другому!
– Я знаю много языков: итальянский, испанский, французский, немецкий, так что жаргон Ист-Энда – всего лишь очередной язык, который уже легче освоить.
Барнаби обреченно вздохнул. Стоукс пожал плечами. Это сражение тоже было проиграно. Гризельда удивленно приоткрыла рот.
– Это… поразительно! Если бы я не видела вас… подумала бы, что вы откуда-то из Спитфилдза.
– Вот видите! Значит, дело за одеждой, и я помогу собрать нужную информацию. Мистер Адэр! – медоточиво пропела Пенелопа. – Полагаю, вы тоже будете нас сопровождать?
– О, можете на это рассчитывать! – отрезал он. – За меня не волнуйтесь: Стоукс подтвердит, что я смогу работать в любом обличье.
– Я тоже, – кивнул Стоукс. – Мисс Мартин, видите ли, мы уже проделывали это раньше.
– Что же, понятно. Значит, остается подобрать маскировку Пенелопе.
Наконец было решено, что Гризельда позаимствует юбку, блузку и жакет у горничных из соседнего дома.
– Я шью им пасхальные шляпки. Они будут счастливы помочь. И фигуры у вас приблизительно одинаковые.
Стоукс вынул список имен, и вместе с Гризельдой они решили, в каком порядке начинать.
Все договорились встретиться в лавке в девять утра.
– Это позволит мне усадить учениц за работу. А потом мы преобразим Пенелопу и отправимся на Петтикоут-лейн. Нужно прибыть туда в половине одиннадцатого, когда торговля будет в самом разгаре. Мы сможем легко смешаться с толпой.
Наконец они распрощались. Девушки были явно довольны новым знакомством и то и дело пересмеивались.
Гризельда проводила гостей до двери. Стоукс остановился на пороге, чтобы сказать ей несколько слов.
Барнаби повел Пенелопу к наемному экипажу и, усевшись рядом, стал угрюмо размышлять, что готовит им завтрашнее утро.
Глава 8
Пенелопа давно усвоила, что ни в коем случае не следует давать джентльмену понять, будто ты нуждаешься в защите.
Властный человек никогда не уступит пальму первенства. И если принять защиту подобного джентльмена, неизбежным результатом станет непрекращающийся поединок, который придется вести, чтобы сохранить хотя бы малую степень независимости.
Перебирая в уме эти мысли, она наскоро позавтракала, накинула ротонду и вышла на крыльцо как раз в тот момент, когда наемный экипаж остановился у дома.
Попрощавшись с дворецким, она посмотрела направо, потом налево, но не увидела никого, хотя бы отдаленно похожего на Барнаби… то есть Адэра. Лакей придержал дверцу экипажа и помог ей сесть.
– Хай-стрит в Сент-Джонс-Вуд. Шляпная лавка! – крикнула она кучеру, прежде чем взобраться в экипаж. Лакей поклонился и отошел.
Противоположная дверь открылась. Какой-то мужчина сел напротив. Пенелопа невольно открыла рот. Единственной чертой, знакомой в этом человеке, которую было невозможно скрыть, были синие-синие глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75