— Н-нет. — Она вся напряглась, замерла, дрожа от его прикосновений. — Пожалуйста, убери р-руки.
Он убрал руки с ее шеи, но сразу положил их, такие теплые, спокойные, ей на плечи.
— Скажи, где еще у тебя болит?
— У меня… все болит. — Она изогнулась, прикидывая, какое расстояние отделяет ее от двери, и всерьез опасаясь, что не сможет преодолеть его из-за подгибающихся коленей. — Прости, но… — И она стряхнула с плеч его ладони, на мгновение запаниковала не на шутку, но собралась с мужеством и оттолкнула его. — Я и так чувствую себя скверно, не надо меня еще и лапать.
Он отступил на шаг, хмурясь и пытливо вглядываясь в ее лицо. Она скорчила болезненную гримасу и потерла шею. В следующее мгновение он уже едва не силой усаживал ее в дряхлое кресло возле постели. Опустился на колени перед ней, приподнял подол платья и взял ее холодную лодыжку в свои теплые ладони.
— Что ты делаешь? — Она попыталась отстраниться от него.
— Как что? Ноги тебе растираю, — сообщил он и принялся массировать ей ступню. — А потом разотру икры. — Руки его тихонько переместились выше, в соответствии с озвученным им маршрутом на сегодняшнюю ночь. — И спину тебе разотру, и голову помассирую. Не забуду, конечно, и про отбитый в пути зад, и про бедные усталые плечи. — Он поднял глаза и с вызовом посмотрел на нее. — Я буду растирать и массировать тебя всю, пока ты не позабудешь, что у тебя что-то болело, и не сможешь сосредоточиться на… более приятных вещах.
Она сидела неподвижно, чувствуя, как кровь бежит горячее и жар поднимается вверх по телу, следуя за его пальцами. Дивные ручейки блаженства, словно в насмешку над законом земного тяготения, текли снизу вверх по ее ногам. Ясно было, что рано или поздно ручейки эти дотекут до влажного средоточия ее женской сущности и разожгут в ней пыл по-настоящему. Она беспомощно смотрела на его ладони, которые так деловито творили волшебство в ее теле.
— Нет! — Она дернулась, вырвала из его ладоней лодыжку. Паника охватила ее. Стоит ему сейчас коснуться ее… в любом месте… и она позабудет и про свои решения, и про то, что она приносит беду окружающим и обязана защищать мужа от себя самой. — Вы, ваше сиятельство, не сможете — потому как я не позволю вам — разделить со мной ложе и получить доступ к моему телу сегодня ночью. Так же как и завтра, и послезавтра. Так что лучше смиритесь с этим.
Ее глаза сверкнули, когда она поспешно выбралась из кресла и отошла подальше. Внезапно гнев снова овладел им. Как это может быть? Вот она стоит, вся розовеющая от предвкушения страсти, возбужденная его прикосновениями, и тем не менее отказывает ему в близости?
— Я, значит, не смогу, потому как ты не позволишь?! — Он вскочил на ноги и двинулся на нее, огромный, страшный. Она отступила. — А с чего это ты взяла, что можешь не разрешить мне? Я как-никак твой муж… и был твоим любовником. И я только что убедительно доказал, что мои прикосновения тебе отнюдь не противны. — Она оказалась прижатой к стене, хотя удерживал он ее только своим пылающим светлым взглядом.
— У меня «дни», — прошептала она хрипло, не сводя глаз с его гневного лица, — г Месячные. Ну, женские дела. Потому я и уверена, что не беременна. Это началось… сегодня утром…
Он заморгал, пытаясь освоиться с этой мыслью. У него было ощущение, словно она отвесила ему пощечину. Месячные? Ну надо же, какая нелепость… Досада охватила его. Вся его мужская гордость, мужская сила, вся чувственность — все было зря… До чего он дошел! Самым жалким образом выклянчивал у собственной супруги мгновения близости, и, как оказалось, зря! И из-за чего? Из-за того, что случилась протечка в этом таинственно устроенном женском теле!
Или дело не в том? Он всмотрелся в ясные светло-карие глаза жены и увидел в них досаду, неловкость, даже нечто напоминающее праведный гнев… но лукавства в этих глазах не было. Не могла же она лгать ему.
— А если бы ты, как собиралась, вышла за этого Пинноу… что ж, барон тоже не получил бы доступа к твоей особе в первую брачную ночь?!
— Да. — Она вдруг так и взвилась, охваченная непонятным гневом. — Бывает, что так не везет. И не повезти должно было барону. Ты сам навлек на себя это невезение!
Он уставился на нее, не зная, верить или нет. Убедиться в правдивости ее слов можно было только одним способом: взять да и… Но, учитывая, как ему не везет, обязательно окажется, что она говорит правду, и тогда выйдет, что он негодяй, грубиян, да и дурак к тому же, не поверил жене в таком деле на слово. Боже, ведь это Чарити! Его милый, здравомыслящий, добрый ангел… его нежная, чувственная, отдающаяся до конца любовница. Хотя сейчас ее было не узнать. Черт, он тоже сейчас сам не свой. Ведь он всерьез подумывал, а не повалить ли жену на кровать, не овладеть ли ею силой, чтобы поймать на лжи.
Он содрогнулся: такое отвращение к самому себе вдруг овладело им — и стал пятиться к двери. Оказавшись в коридоре, он в бессильной ярости ударил кулаком в ладонь другой руки и направился вниз, искать утешения в напитках.
Много позже, когда шум гульбы в трактире стих, Рейн поднялся в свою комнату. В темноте он едва смог различить очертания тела жены на постели. Чарити лежала на боку, укутанная в старенькое лоскутное одеяло. Ее светлые волосы были расчесаны и заплетены в не тугую косу. Он подошел и встал над женой, вглядываясь в ее черты в мерцании свечи, упиваясь ее красотой и от всей души жалея, что не может насладиться теплом ее тела.
Почему она не хотела выходить за него? Почему пришла в такой гнев, когда он провернул свой нехитрый фокус в церкви? Может, гордость ее была уязвлена? Хотя для этого она была слишком здравомыслящая, разумная девушка. Может, она просто испугалась оттого, что оказалась в ситуации, к которой была не готова? Сколько раз она сокрушалась о том, что ведет себя не так, как пристало молодой леди… Или ей страшно было навеки покинуть родной дом? Ведь она ни разу в жизни не уезжала из Стэндвелла. Потому-то он и согласился прихватить с собой леди Маргарет… и проклятого пса. Но ни одна из этих причин, даже все они, вместе взятые, не могли объяснить, почему она вдруг решила отвергнуть его.
Чарити почувствовала, что он смотрит на нее, и лицо ее запылало, но она продолжала оставаться неподвижной, делая вид, что спит. Но вот свечка потухла, и тяжелые сапоги упали на пол. Затем ее жадное ухо уловило шелест простыней. Когда он приподнял лоскутное одеяло и улегся рядом, она дернулась, но он не заметил этого, так как сам в этот момент ворочался, устраиваясь поудобнее. Его сильные руки нежно обняли ее.
Чарити лежала возле его теплого бока, впитывая Рейна всем своим жаждущим существом. Ей так хотелось коснуться его, ответить на его ласку, излить на него избыток любви, которая переполняла ее душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108