– Однако вы ничего не сказали о моем неосмотрительном поведении на пруду. Как это деликатно с вашей стороны!.. Ветер жестоко обходится с женщинами, которые бросаются в конные состязания.
В уголках губ сэра Филиппа затерялась чуть заметная улыбка, которая неожиданно порадовала Алису, сравнившую его с Цедриком Инграмом, явно не выдержавшим такого сравнения, – у этого человека присутствовало чувство юмора. Что-то сильное захватило Алису изнутри – стало трудно дышать. Они посмотрели друг на друга долгим неослабевающим взглядом, и лица у обоих обрели серьезность. Страстный полукрик-полушепот вырвался из его груди:
– Ветер сотворил из богини прекрасную нимфу!..
Скажи эти слова какой-то кавалер-роялист, Алиса не придала бы им ровно никакого значения, приняв за дежурный комплимент. Но интонация, с которой эти слова произнес Филипп, сделала их неповторимыми. В замешательстве Алиса смотрела на него, потом заставила себя рассмеяться и, скрывая дрожь в голосе, произнести:
– Сэр Филипп, вы заходите слишком далеко! Уверяю вас, что мы обычные сельские жители, а не какие-то там мифические существа. Обещаю, что очень скоро вы увидите это и убедитесь в нашей прозаичности.
Вернулась Пруденс, и Филипп ничего не ответил. Вместо этого он снова предложил помочь сесть на лошадей, вначале поддержал Пруденс, потом Алису.
Обычная помощь произвела на Алису необычайно сильное впечатление, лишь только его руки коснулись ее талии. Она почувствовала его всем своим существом. Он поднял ее, и – на мгновение – их тела сблизились. Этого стало достаточно, чтобы она ощутила чистый теплый запах его тела. Она глубоко вдохнула этот аромат, и от неожиданного удовольствия ее тело затрепетало. Никогда прежде ни один мужчина не вызывал в ней такого острого физического волнения. Она со страхом признала это и содрогнулась.
Оказавшись в седле, Алиса попыталась вернуть свое прежнее спокойствие, но он так пристально смотрел на нее, что кровь вскипела в ней, и сердце глухо забилось, она услышала его удары. Еще раз погрузилась взглядом в его глаза, теряя и утрачивая мир вокруг себя, – на какое-то мгновение этот мир перестал существовать, растянулся в длинную тягучую бесконечность, окутывающую ее и делающую невесомой. Онемевшими губами она начала что-то бессвязно говорить, но тут – свершилось страшное! – ее кобыла заржала, встала на дыбы и понесла.
Алиса едва удержалась в седле. Инстинктивно она прижалась к лошади и вцепилась ногтями в ее гриву.
– Алиса!!!
Пруденс взвизгнула.
Упустив поводья, Алиса еще теснее вжималась в лошадь, молилась и ждала, чтобы лошадь скорее устала. Кобыла неслась по грязному невспаханному полю, мокрая земля комьями налипала на ее копытах, замедляя бег, у Алисы мелькнула надежда, но тут на ее пути выросла и стала стремительно приближаться стена из деревьев, разделяющая поля. Алиса не надеялась, что потерявшая управление лошадь сможет миновать препятствие. Она сжала зубы, не желая признавать неизбежность падения. Склонившись еще ближе к шее лошади, Алиса попыталась дотянуться до поводьев. В этот момент кобыла споткнулась, чуть не сбросив наездницу на землю. Алиса завизжала и намертво вцепилась в развевающуюся лошадиную гриву. Испуг захлестнул все ее чувства.
Бешено колотилось сердце. Мысли путались. Возьмет или не возьмет лошадь вставшую впереди преграду, клокотало в голове. Или она упадет – или лошадь расшибется. «Что? Что? Что? – пульсировало внутри. Как?» Но ответ не приходил. Чувствами Алисы начала овладевать паника.
– Не-е-ет!!! – кричала Алиса, а лошадь неслась и неслась, навстречу опасности.
Рядом с нею послышался топот копыт еще одной лошади, скачущей галопом. Алиса не рискнула оглянуться, но самообладание вернулось к ней. Она с уверенностью определила, это несомненно отец, он не допустит, чтобы с нею что-то случилось.
Но всадником, догнавшим загнанную лошадь Алисы и поравнявшимся с ней, был не лорд Стразерн, а сэр Филипп на своем черном атласном жеребце. Взглянув на него, Алиса сразу же успокоилась и заметила, с какой поразительной легкостью управляет он своим конем, едва прикасаясь к нему коленями. Пока их лошади скакали рядом, голова к голове, он наклонился и выдернул Алису из седла, будто она была пушинкой.
На мгновение, задохнувшись, она вскрикнула, повисла в воздухе, но сильные руки Филиппа крепко держали ее. Вскоре она уже была в полной безопасности – он посадил ее перед собой. Сильный скакун постепенно замедлил шаг, повинуясь молчаливым сигналам сэра Филиппа, известным только ему самому.
– С вами все в порядке? – в словах сэра Филиппа не осталось и тени его насмешливой галантности. Сейчас он был человеком дела, лишенным какого бы то ни было щегольства, являвшегося прежде его маской.
Потрясенная Алиса изучала взглядом его лицо.
– Да, благодарю, все в порядке.
Ее словам благодарности он не придал никакого значения, будто не услышал их.
– Почему ваша лошадь вздыбилась? – спросил он также отрывисто, как накануне.
Алиса насупилась:
– Понятия не имею, – теперь, когда опасность миновала, и расположение духа вернулось к ней, голос ее приобрел прежнюю нежность и музыкальность. – Я только и делала, что пыталась удержаться, чтобы не полететь кувырком с лошади. У меня не было времени выяснять причины.
– Несомненно, – кратко подтвердил он.
Филипп повернул своего коня, желая подхватить поводья Алисиной лошади, но та резко шарахнулась в сторону.
Алиса с удивлением наблюдала за крайне озабоченным выражением его лица. И нашла нужным сказать ему что-то успокаивающее.
– Сэр Филипп, уверяю вас, что, не считая испуга, я никоим образом не пострадала. Мне, конечно, приятно, если вас встревожила моя неудача, но все же не стоит так беспокоиться.
Некоторое время Филипп сидел, нахмурившись, потом тревога сошла с его лица, и оно стало опустошенным. Вскоре он уже улыбался, и Алиса не могла осознать, вообразила ли она его озабоченность минуту назад или это было на самом деле.
– Разрешите мне выразить свое удовольствие по поводу того, что вы целы и невредимы, госпожа Лайтон. Ваши отец и сестра, должно быть, вне себя от беспокойства. Если я поймаю вашу лошадь, сможете ли вы на ней ехать к ним?
– Конечно.
Алиса не удержалась и изумленно уставилась на него: разница в его поведении была разительной. Более того, он отодвинулся от нее, она это почувствовала. Последняя рыцарская фраза не дышала, как тогда, страстью и была холодна и учтива. Слова были произнесены, как стихи наизусть, с утратой всякого смысла.
Они поравнялись с кобылой, которая при их приближении стала пугливо отходить вбок. Сэр Филипп заговорил что-то вполголоса испуганному животному, благодатно воздействуя своей интонацией, потом мягко сблизился и вмиг подхватил болтающиеся поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79