Живи своей жизнью, а не беги в фальшивую смерть. И помни, что женитьба – великое рискованное предприятие в наши дни. Не дожидайся моего возраста, чтобы понять это.
Какое-то время я стоял в отупении. Ти осушил свою рюмку и с волнением добавил:
– Я говорю тебе это, потому что…
Я накрыл его руку своей рукой, встал и вышел из гостиницы.
В пятницу вечером, в двадцать два тридцать, Фанфан вошла в свою комнату, растянулась на кровати, не взглянув на зеркальное стекло, и закрыла глаза.
Я дожидался этой минуты, чтобы утвердиться в моем решении. Не знал уже, что думать; перестал рассуждать и вверил себя собственному инстинкту.
Прижался к стеклу и вдруг схватил табурет и разбил его на мелкие осколки. Наши комнаты соединились. Фанфан не шелохнулась. Я прошел в нашу комнату, склонился к ее лицу и поцеловал ее в губы.
Моя принцесса открыла глаза.
– Ты будешь моей женой? – спросил я.
– Да, – ответила Фанфан.
Назавтра утром я пришел к отцу. Он открыл дверь и обнял меня. Впервые я заметил, что мы с ним одного роста. Бог ты мой, как он был похож на меня! В зеркале, которое висело в прихожей, мы выглядели как братья-близнецы.
Он приготовил мне кофе и рассказал, что собирается подарить матери на день рождения чучело бизона.
– Как ты думаешь, она будет рада?
– Папа, я напишу историю моей любви к Фанфан. Твой фильм будет экранизацией моего романа.
Отец умолк, посмотрел на меня и заплакал.
– Значит, у меня есть-таки сын? – сказал он, продолжая глядеть на меня сквозь слезы.
– Видно, пришло твое время стать отцом, милый папочка…
– Знаю, знаю…
Мы венчались в церкви Вердело. Нарушили традицию, согласно которой безумная любовь празднует свое торжество на родине невесты. Мне захотелось, чтобы обряд был совершен там, где мои родители все еще вели войну друг с другом.
Со слезами на глазах я вошел в заполненную народом церковь под руку с матерью. Прощай, отрочество, прощай, детство. Мать подвела меня к алтарю меж рядами своих любовников. Впервые я посмотрел на этих больших детей как на моих отцов. Мать оставила меня у ступенек клироса и стала на свое место рядом с отцом, тем, который дал мне свое имя. За ним стояла его любовница. Они все были здесь, и детство проступало на лице каждого. Я видел, что они взволнованны и немного робеют. Я был их общим сыном и, однако, стал уже мужчиной. Они не могли прийти в себя, оттого что плод их любви стал взрослым.
Мсье Ти и Мод не смогли приехать. Слишком они стары, чтобы уезжать так далеко от Кер-Эмма. Их представляла Германтруда. Сидя рядом с ней, Титаник бросал на нее похотливые взгляды. Ее это будоражило. Была здесь и Мадо, она молилась.
За спиной я услышал шепот, потом наступила тишина. В нефе раздались шаги. Обернувшись, я увидел Фанфан в белом платье, она шла под руку со своим отцом. Почему я плакал? Она шла медленно, обнаженные плечи прикрывала фата. Настоящее соединялось в моих глазах с будущим, с вечностью. Я увидел пожилую даму, которая подойдет ко мне. Несмотря на морщины, она показалась мне еще прекраснее. Я встретился взглядом с моим отцом. Он улыбнулся мне. Ему было понятно мое отчаянное предприятие.
Подошел священник. Этот чувствительный мистик был нам другом. Говорил только о любви и намекнул на письменные клятвы, которыми Фанфан и я обменялись сверх положенного ритуала подготовки к венчанию; и вдруг он вслух зачитал эти неприличные послания. О них знал только он один. Мы не давали согласия на их обнародование. Фанфан покраснела и сжала мою руку, чтобы не упасть в обморок. А я был пьян от счастья и благодарен священнику за такую галантную инициативу. Он знал мою странную семью и предчувствовал, какой особый отклик получат эти возглашенные в церкви клятвы. В лирических выражениях Фанфан и я поклялись в верности друг другу до гробовой доски.
Я глянул на первые ряды. Мои мать и отец рыдали. Наш поиск абсолюта был все тем же. Со своей стороны я понимал родителей. Я проникся благолепием.
– Предатель, – шепнула мне Фанфан, не догадываясь о моей радости.
Священник благословил кольца и приблизился к нам.
– Фанфан, согласна ты взять в мужья Александра?
– Да, – ответила она с победоносным видом.
– Александр, согласен ты взять в жены Фанфан и делить с ней радость и горе?
– Да! – заорал я и, обхватив, приподнял Фанфан.
У нас было много детей, я стал писателем, и, вопреки ожиданиям, мы были очень счастливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Какое-то время я стоял в отупении. Ти осушил свою рюмку и с волнением добавил:
– Я говорю тебе это, потому что…
Я накрыл его руку своей рукой, встал и вышел из гостиницы.
В пятницу вечером, в двадцать два тридцать, Фанфан вошла в свою комнату, растянулась на кровати, не взглянув на зеркальное стекло, и закрыла глаза.
Я дожидался этой минуты, чтобы утвердиться в моем решении. Не знал уже, что думать; перестал рассуждать и вверил себя собственному инстинкту.
Прижался к стеклу и вдруг схватил табурет и разбил его на мелкие осколки. Наши комнаты соединились. Фанфан не шелохнулась. Я прошел в нашу комнату, склонился к ее лицу и поцеловал ее в губы.
Моя принцесса открыла глаза.
– Ты будешь моей женой? – спросил я.
– Да, – ответила Фанфан.
Назавтра утром я пришел к отцу. Он открыл дверь и обнял меня. Впервые я заметил, что мы с ним одного роста. Бог ты мой, как он был похож на меня! В зеркале, которое висело в прихожей, мы выглядели как братья-близнецы.
Он приготовил мне кофе и рассказал, что собирается подарить матери на день рождения чучело бизона.
– Как ты думаешь, она будет рада?
– Папа, я напишу историю моей любви к Фанфан. Твой фильм будет экранизацией моего романа.
Отец умолк, посмотрел на меня и заплакал.
– Значит, у меня есть-таки сын? – сказал он, продолжая глядеть на меня сквозь слезы.
– Видно, пришло твое время стать отцом, милый папочка…
– Знаю, знаю…
Мы венчались в церкви Вердело. Нарушили традицию, согласно которой безумная любовь празднует свое торжество на родине невесты. Мне захотелось, чтобы обряд был совершен там, где мои родители все еще вели войну друг с другом.
Со слезами на глазах я вошел в заполненную народом церковь под руку с матерью. Прощай, отрочество, прощай, детство. Мать подвела меня к алтарю меж рядами своих любовников. Впервые я посмотрел на этих больших детей как на моих отцов. Мать оставила меня у ступенек клироса и стала на свое место рядом с отцом, тем, который дал мне свое имя. За ним стояла его любовница. Они все были здесь, и детство проступало на лице каждого. Я видел, что они взволнованны и немного робеют. Я был их общим сыном и, однако, стал уже мужчиной. Они не могли прийти в себя, оттого что плод их любви стал взрослым.
Мсье Ти и Мод не смогли приехать. Слишком они стары, чтобы уезжать так далеко от Кер-Эмма. Их представляла Германтруда. Сидя рядом с ней, Титаник бросал на нее похотливые взгляды. Ее это будоражило. Была здесь и Мадо, она молилась.
За спиной я услышал шепот, потом наступила тишина. В нефе раздались шаги. Обернувшись, я увидел Фанфан в белом платье, она шла под руку со своим отцом. Почему я плакал? Она шла медленно, обнаженные плечи прикрывала фата. Настоящее соединялось в моих глазах с будущим, с вечностью. Я увидел пожилую даму, которая подойдет ко мне. Несмотря на морщины, она показалась мне еще прекраснее. Я встретился взглядом с моим отцом. Он улыбнулся мне. Ему было понятно мое отчаянное предприятие.
Подошел священник. Этот чувствительный мистик был нам другом. Говорил только о любви и намекнул на письменные клятвы, которыми Фанфан и я обменялись сверх положенного ритуала подготовки к венчанию; и вдруг он вслух зачитал эти неприличные послания. О них знал только он один. Мы не давали согласия на их обнародование. Фанфан покраснела и сжала мою руку, чтобы не упасть в обморок. А я был пьян от счастья и благодарен священнику за такую галантную инициативу. Он знал мою странную семью и предчувствовал, какой особый отклик получат эти возглашенные в церкви клятвы. В лирических выражениях Фанфан и я поклялись в верности друг другу до гробовой доски.
Я глянул на первые ряды. Мои мать и отец рыдали. Наш поиск абсолюта был все тем же. Со своей стороны я понимал родителей. Я проникся благолепием.
– Предатель, – шепнула мне Фанфан, не догадываясь о моей радости.
Священник благословил кольца и приблизился к нам.
– Фанфан, согласна ты взять в мужья Александра?
– Да, – ответила она с победоносным видом.
– Александр, согласен ты взять в жены Фанфан и делить с ней радость и горе?
– Да! – заорал я и, обхватив, приподнял Фанфан.
У нас было много детей, я стал писателем, и, вопреки ожиданиям, мы были очень счастливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36