Если предположения верны, у Хьюза есть агенты, скупающие для него акции по низкой цене.
Молодой человек решил, что начнет действовать сразу, как только получит известие от Чарли. Возможно, дела затянутся на несколько недель. Как только он разоблачит Хьюза, тут же усядется в поезд и отправится на восток, оставив для Уайли и Траска холодный след.
Прибыв на рудник, проехал мимо кучи пустой породы у места выхода шахты на поверхность. Свистнул, подавая знак Ролли, таким образом он сообщал старику, что не собирается захватывать чужих участков, и в него не следует стрелять.
Остановив Лаки, спрыгнул на мягкую сырую землю. В свежем воздухе пахло хвоей. В ущелье повис голубоватый туман. Подвел коня к хижине, снял с него вьюки с продуктами. Продовольствие он закупил в магазине Блюма. Встреча с Ай Зи, конечно же, не обошлась без подначек и поддразниваний. Однако у Гилберта осталось впечатление, что старина Блюм рад его видеть.
— Привет, Гиб! — из хижины Ролли вышел Отис Чепмен. Ролли тащился следом, как всегда, наряженный в длинную шинель армии Конфедерации.
— Отис, какого черта ты отлыниваешь от работы? — поинтересовался Гилберт.
— Я знал, что ты вернешься, — гордо сказал Ролли, спустившись по склону и внимательно всматриваясь в лицо Гилберта. — Я так и сказал Отису: этот парень всегда возвращается!
— Ты хочешь есть? — спросил Отис. — Мы как раз уничтожаем пирог с крыжовником, который испекла Вера, — он так радостно улыбался, что Гилберт немного испугался, как бы у Чепмена не отвалились усы. — Гиб, очень приятно тебя видеть.
Гилберт чувствовал, что тоже рад. Пожав руки, крепко обнял каждого, и они направились в хижину Ролли, чтобы доесть пирог.
— Приезжала Сарабет, — сообщил Ролли. — Она рассказала, что ты вернулся, — старик раскачивался в кресле, теребил бороду и нервно почесывался. Гилберт подумал, что было бы совсем неплохо окунуться в Виски Крик.
Отис рассказал удивительную новость. Он наткнулся на породу, сплошь украшенную прожилками и комочками чистого золота. Он еще никому не рассказал об этом открытии. Не знал, что делать, а просто продолжал работать.
— Я сделал несколько проб, — объяснил Отис. — Похоже, такая порода будет стоить не меньше сотни долларов за тонну. Надо поднять людей для работы. Еще неизвестно, насколько глубока жила. — Он снова улыбнулся. — Кто знает, Гиб?
Гилберт очень обрадовался, но считал, что пока не стоит привлекать внимание к шахте.
— Не будем пока никому рассказывать, — предложил он. — У нас будет достаточно времени, чтобы нанять рабочих.
Всю неделю они с Отисом разрабатывали жилу, взрывая и убирая породу. Углубили горизонтальную выработку, отсортировали богатую руду. Гилберт привел в шахту Ролли, поднял лампу так, чтобы старик мог видеть блеск золота.
— Бог ты мой! — восхищенно воскликнул Ролли. — Да это по-настоящему здорово!
— И часть этого — твоя, старина, — ответил Гилберт. — Так что разглядывай получше.
— Послушай, Гиб, — Ролии понизил голос. — Я закопал возле хижины Диггера немного денег. Если тебе нужно, я могу откопать…
— Спасибо, дружище, — похлопал старика по плечу Гиб. — Прибереги на черный день!
В один из вечеров в доме Чепменов, за ужином Отис завел разговор о бумагах, в которых Гилберт переписал свою долю на рудник в пользу маленького крестника.
— Теперь, когда ты вернулся, необходимо переделать бумаги заново, оформить их на твое имя, — сказал Отис.
Гилберт взглянула на мальчика, которого прижимала к груди миссис Чепмен.
— Оставим все, как есть, — ответил он. — Я не собираюсь долго задерживаться. В банке есть счет на твое имя, Отис, ты можешь использовать деньги на развитие шахты и для всего, чего захочешь.
Отис растерянно посмотрел на Гилберта и переглянулся с женой. Гилберт понимал, что супруги сейчас в смятении. Они не знают, что он задумал, вернувшись после того, как убежал с собственными деньгами. Скорее всего, не понимают, откуда у него такие деньги и должны ли они их принимать. Гиб не хотел ничего объяснять. Отис не должен отказываться или подозревать, что деньги добыты нечестным путем. Многие годы Чепмены жили очень бедно, потеряли своих детей… Теперь у них есть рентабельная шахта и замечательный сын. Эти люди заслужили спокойную и обеспеченную жизнь.
— Мы скучали по тебе, когда ты уехал, — сказала миссис Чепмен, приветливо улыбаясь.
Гилберту было очень приятно слышать, но не хотелось показывать, как он им благодарен.
— У меня есть дело в городе. Завершив его, я уеду навсегда.
В сгустившихся сумерках Гилберт возвращался в «Бон Тон» и думал, как тяжело будет навсегда покинуть Стайлз. Когда он уезжал последний раз, Джулия была уверена, что деньги принадлежат ей и потому не приходилось упрашивать ее оставить деньги себе. Теперь она не хотела принимать их, хотя ей совершенно не на что было жить. Гилберта это обстоятельство тревожило не на шутку!
Вдруг его буквально оглушила мысль о том, что для него совершенно несвойственно за кого-то волноваться. Он никогда не задумывался, оставляя позади обиженных или обманутых, придерживаясь простого принципа — человек уезжает, значит, исчезают проблемы. Но добравшись до Бьютта, не смог избавиться от волнений. Наоборот, переживал все больше и больше. Что же будет с ним, если он уедет на восток? Даже если он раскроет людям глаза на мошенничество Хьюза и оставит Джулии и Гилберту Чепмену крупную сумму денег, он будет волноваться и переживать за оставленных людей.
И не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, почему. Мужчина начинает волноваться и беспокоиться, когда с кем-нибудь связан, когда любит женщину и думает не только о своей шкуре!
Четвертого июля Джулия проснулась на рассвете. Она встала и выглянула в окно. День обещал быть солнечным и жарким. Обычно, она очень любила этот день. Четвертого июля звонили церковные колокола, стреляли из пушек, взрывали китайские фейерверки. Город был украшен флагами и цветочными гирляндами. У всех было радостное настроение, проходило праздничное шествие по Мейн-Стрит… В тот день Джулия гордилась, что она американка.
Но сегодня радость была омрачена сознанием, того, что над ее головой сгущаются тучи. И жизнь на грани катастрофы. Сегодня Гилберт должен уехать из города. Так приказал Гарлан, Если этого не произойдет, последствия будут для Джулии просто сокрушительные. Ее передернуло от мысли, как мужчины и женщины в «Бон Тоне» и «Нью Гейти» станут разглядывать ее фотографии, комментировать и смаковать.
Тогда она потеряет гораздо больше, чем гордость. Если Гарлан выполнит свое обещание, она потеряет доверие пациентов. С медицинской практикой будет покончено навсегда. Уважаемые леди не станут приглашать в качестве врача женщину, которая позировала для художественных фотографий обнаженная… Они станут смотреть на нее также, как смотрят на девушек из заведения мисс Лавинии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Молодой человек решил, что начнет действовать сразу, как только получит известие от Чарли. Возможно, дела затянутся на несколько недель. Как только он разоблачит Хьюза, тут же усядется в поезд и отправится на восток, оставив для Уайли и Траска холодный след.
Прибыв на рудник, проехал мимо кучи пустой породы у места выхода шахты на поверхность. Свистнул, подавая знак Ролли, таким образом он сообщал старику, что не собирается захватывать чужих участков, и в него не следует стрелять.
Остановив Лаки, спрыгнул на мягкую сырую землю. В свежем воздухе пахло хвоей. В ущелье повис голубоватый туман. Подвел коня к хижине, снял с него вьюки с продуктами. Продовольствие он закупил в магазине Блюма. Встреча с Ай Зи, конечно же, не обошлась без подначек и поддразниваний. Однако у Гилберта осталось впечатление, что старина Блюм рад его видеть.
— Привет, Гиб! — из хижины Ролли вышел Отис Чепмен. Ролли тащился следом, как всегда, наряженный в длинную шинель армии Конфедерации.
— Отис, какого черта ты отлыниваешь от работы? — поинтересовался Гилберт.
— Я знал, что ты вернешься, — гордо сказал Ролли, спустившись по склону и внимательно всматриваясь в лицо Гилберта. — Я так и сказал Отису: этот парень всегда возвращается!
— Ты хочешь есть? — спросил Отис. — Мы как раз уничтожаем пирог с крыжовником, который испекла Вера, — он так радостно улыбался, что Гилберт немного испугался, как бы у Чепмена не отвалились усы. — Гиб, очень приятно тебя видеть.
Гилберт чувствовал, что тоже рад. Пожав руки, крепко обнял каждого, и они направились в хижину Ролли, чтобы доесть пирог.
— Приезжала Сарабет, — сообщил Ролли. — Она рассказала, что ты вернулся, — старик раскачивался в кресле, теребил бороду и нервно почесывался. Гилберт подумал, что было бы совсем неплохо окунуться в Виски Крик.
Отис рассказал удивительную новость. Он наткнулся на породу, сплошь украшенную прожилками и комочками чистого золота. Он еще никому не рассказал об этом открытии. Не знал, что делать, а просто продолжал работать.
— Я сделал несколько проб, — объяснил Отис. — Похоже, такая порода будет стоить не меньше сотни долларов за тонну. Надо поднять людей для работы. Еще неизвестно, насколько глубока жила. — Он снова улыбнулся. — Кто знает, Гиб?
Гилберт очень обрадовался, но считал, что пока не стоит привлекать внимание к шахте.
— Не будем пока никому рассказывать, — предложил он. — У нас будет достаточно времени, чтобы нанять рабочих.
Всю неделю они с Отисом разрабатывали жилу, взрывая и убирая породу. Углубили горизонтальную выработку, отсортировали богатую руду. Гилберт привел в шахту Ролли, поднял лампу так, чтобы старик мог видеть блеск золота.
— Бог ты мой! — восхищенно воскликнул Ролли. — Да это по-настоящему здорово!
— И часть этого — твоя, старина, — ответил Гилберт. — Так что разглядывай получше.
— Послушай, Гиб, — Ролии понизил голос. — Я закопал возле хижины Диггера немного денег. Если тебе нужно, я могу откопать…
— Спасибо, дружище, — похлопал старика по плечу Гиб. — Прибереги на черный день!
В один из вечеров в доме Чепменов, за ужином Отис завел разговор о бумагах, в которых Гилберт переписал свою долю на рудник в пользу маленького крестника.
— Теперь, когда ты вернулся, необходимо переделать бумаги заново, оформить их на твое имя, — сказал Отис.
Гилберт взглянула на мальчика, которого прижимала к груди миссис Чепмен.
— Оставим все, как есть, — ответил он. — Я не собираюсь долго задерживаться. В банке есть счет на твое имя, Отис, ты можешь использовать деньги на развитие шахты и для всего, чего захочешь.
Отис растерянно посмотрел на Гилберта и переглянулся с женой. Гилберт понимал, что супруги сейчас в смятении. Они не знают, что он задумал, вернувшись после того, как убежал с собственными деньгами. Скорее всего, не понимают, откуда у него такие деньги и должны ли они их принимать. Гиб не хотел ничего объяснять. Отис не должен отказываться или подозревать, что деньги добыты нечестным путем. Многие годы Чепмены жили очень бедно, потеряли своих детей… Теперь у них есть рентабельная шахта и замечательный сын. Эти люди заслужили спокойную и обеспеченную жизнь.
— Мы скучали по тебе, когда ты уехал, — сказала миссис Чепмен, приветливо улыбаясь.
Гилберту было очень приятно слышать, но не хотелось показывать, как он им благодарен.
— У меня есть дело в городе. Завершив его, я уеду навсегда.
В сгустившихся сумерках Гилберт возвращался в «Бон Тон» и думал, как тяжело будет навсегда покинуть Стайлз. Когда он уезжал последний раз, Джулия была уверена, что деньги принадлежат ей и потому не приходилось упрашивать ее оставить деньги себе. Теперь она не хотела принимать их, хотя ей совершенно не на что было жить. Гилберта это обстоятельство тревожило не на шутку!
Вдруг его буквально оглушила мысль о том, что для него совершенно несвойственно за кого-то волноваться. Он никогда не задумывался, оставляя позади обиженных или обманутых, придерживаясь простого принципа — человек уезжает, значит, исчезают проблемы. Но добравшись до Бьютта, не смог избавиться от волнений. Наоборот, переживал все больше и больше. Что же будет с ним, если он уедет на восток? Даже если он раскроет людям глаза на мошенничество Хьюза и оставит Джулии и Гилберту Чепмену крупную сумму денег, он будет волноваться и переживать за оставленных людей.
И не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, почему. Мужчина начинает волноваться и беспокоиться, когда с кем-нибудь связан, когда любит женщину и думает не только о своей шкуре!
Четвертого июля Джулия проснулась на рассвете. Она встала и выглянула в окно. День обещал быть солнечным и жарким. Обычно, она очень любила этот день. Четвертого июля звонили церковные колокола, стреляли из пушек, взрывали китайские фейерверки. Город был украшен флагами и цветочными гирляндами. У всех было радостное настроение, проходило праздничное шествие по Мейн-Стрит… В тот день Джулия гордилась, что она американка.
Но сегодня радость была омрачена сознанием, того, что над ее головой сгущаются тучи. И жизнь на грани катастрофы. Сегодня Гилберт должен уехать из города. Так приказал Гарлан, Если этого не произойдет, последствия будут для Джулии просто сокрушительные. Ее передернуло от мысли, как мужчины и женщины в «Бон Тоне» и «Нью Гейти» станут разглядывать ее фотографии, комментировать и смаковать.
Тогда она потеряет гораздо больше, чем гордость. Если Гарлан выполнит свое обещание, она потеряет доверие пациентов. С медицинской практикой будет покончено навсегда. Уважаемые леди не станут приглашать в качестве врача женщину, которая позировала для художественных фотографий обнаженная… Они станут смотреть на нее также, как смотрят на девушек из заведения мисс Лавинии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103