Верити испытывала странную неловкость, сама не понимая, почему. Она повесила пальто и надела рабочий халат. Увидев, что пришел клиент, она с облегчением направилась в магазин.
Однако Питер пошел вслед за ней. Он не только сопровождал ее, но и помог с продажей. Верити была уверена, что покупатель купил больше, чем собирался вначале. «Он действительно красивый принц», – подумала она.
Утро выдалось нелегким. У Верити даже не было времени поговорить с Питером. За ленчем, однако, Питер, который все еще был здесь, взял один из сэндвичей, приготовленных Присциллой, и спросил, обращаясь к Верити:
– Мы встретимся сегодня вечером? Я предлагаю отведать индонезийскую кухню.
Немного смущенная, Верити сказала:
– Возможно, Присцилла тоже хотела бы пойти.
Слова Присциллы «Нет, спасибо» и смех Питера раздались одновременно.
– Я занята, – проговорила Присцилла.
– Она же старая, степенная женщина, – усмехнулся Питер.
Вторую половину дня Питер не отходил от Верити. К счастью, покупателей было много. Иначе Питер попытался бы сделать нечто большее, чем просто помогать ей в работе.
Миссис Принц говорила, что Питер никогда не брался за дело основательно. Но сейчас он буквально рассыпался перед Верити и клиентами, продавая с помощью своего обаяния гораздо больше, чем смогла бы сама Верити, несмотря на ее знания и опыт. В половине шестого он воскликнул:
– Кончай работу, Верити Тайлер!
– Я всегда остаюсь до шести, – возразила она.
– Но не сегодня. Надеюсь, ты не устала и мы потанцуем так же хорошо, как и поужинаем, крошка.
– В индонезийском ресторане?
– Ты никогда не бывала там? – засмеялся Питер. Новых клиентов не было. Верити украдкой взглянула на улицу – там тоже никого. Она чувствовала себя немного неловко. Хотя, почему, собственно, она должна испытывать такое чувство? Она пошла в кабинет и сказала Присцилле, которая явно собиралась задержаться на работе, что уходит.
– Хорошо, – сухо отреагировала Присцилла.
Этот вечер, так же как и предыдущий, был настоящим волшебством. Танцуя с Питером, Верити почувствовала трепет, которого раньше никогда не испытывала. Но раньше она не встречала такого мужчину, как Питер.
– Я думала, что ты похожа на Кассандру, – сказал он вдруг.
– Но Кассандра прекрасна…
– А ты – роза. Знаешь ли, – он таинственно улыбнулся, – мне всегда нравились цветы – орхидеи, лилии и прочее. Но я никогда не думал, что влюблюсь в колючую розу.
– О, Питер! – запротестовала она.
– Это правда, дорогая.
– Дорогая? Ты меня почти не знаешь.
– Этого достаточно, – заверил он ее.
– Такие вещи не происходят слишком быстро… я не имела в виду…
– Это произойдет.
Да, – подумала Верити. Это должно произойти, говорило ее сердце, потому что Питер вытеснил все остальное. Она думала только о Питере. Даже образ Робина потускнел. Адель, Присцилла, Барт…
– Дорогая, о чем ты думаешь? – спросил Питер.
– В данный момент о твоем брате.
– Мэтью или Барте?
– Я не знакома с Мэтью.
– Значит, ты думала о Барте. – Питер сделал нелепый жест.
– Почему ты так делаешь?
– Я не могу точно сказать. Барт был единственным, кто омрачал мне жизнь. С детства. Я всегда был прям и честен. Я был тверд со всеми – с матерью, Мэтью, моими учителями. Но никогда с Бартом. Даже после того, как произошел несчастный случай и Барт стал менее… стал не таким, каким был раньше, он все еще имел превосходство надо мной. Я восхищаюсь им больше всех на свете… Но давай не будем говорить о нем. Он сейчас выписался из клиники и вне опасности, не так ли?
– Да, Питер, – сказала Верити, немного озадаченная. Следующим вечером они пошли в новый ресторан. Музыка была мягкой и обволакивающей. И столь же мягко покоилась рука Питера на волосах Верити.
– Похоже на шелк, – улыбнулся он.
Верити не отодвинулась, ей хотелось, чтобы его рука оставалась там всегда. И чтобы Питер остался с ней навсегда. Она чувствовала себя хрупкой, как паутинка, и бестелесной, как шелк, – так он сказал о ее волосах. Окружающий мир не имел для нее значения – ни Робин, ни Адель, никто в мире, кроме Питера. Это было волшебство, мир воображения… и после этого Верити не хотелось возвращаться к реальности.
Сидя за столом напротив Питера, она поймала взгляд его голубых глаз. Несмотря на поразительное семейное сходство, у Барта были карие, а не голубые глаза. Но почему она вспомнила сейчас о Барте?
– Это правда, не так ли? – улыбнулся Питер.
– Что?
– То, что ты сейчас чувствуешь.
Верити хотела спросить: «А что я чувствую?» – но не смогла. Вместо этого она слушала Питера, обаятельного Питера, красивого принца, который говорил:
– Так мало времени… лишь несколько дней… но дорогая, моя дорогая Верити, я уже верю, что мы любим друг друга.
Да, она любила, потому что знала: никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. У нее были друзья, начиная от Робина, по-братски заботящегося о ней, и кончая тем, кто был для нее больше, чем другом, но ни с кем рядом она еще не ощущала того волнения, того сладкого безумия, которое испытала с Питером. Если это чувство захватывающего восторга и означало любовь, то, значит, она очень сильно влюблена.
Верити стояла у окна, глядя на мерцающий огнями залив. Тишина вокруг казалась ей почти нежной.
Небольшое буксирное судно, заметное лишь благодаря своим сверкающим огням, прошло через залив. Буксир был очень маленький, но он оставил за собой расходящиеся круги мерцающей ряби.
Частенько по ночам, не в силах уснуть, Верити мысленно возвращалась к беседам и встречам с Питером. Красивый принц… Да, волшебство было, но волшебство мимолетное. Она гнала прочь сомнения, но они возвращались и еще глубже укоренялись в ее сердце. Питер, если отбросить его эффектную внешность и обходительные манеры, все чаще представлялся ей человеком поверхностным, быстро и легко увлекающимся, не имеющим твердых принципов. Не это ли послужило причиной его недавней размолвки с Бартом и отъездом из Сиднея?
Верити решила дождаться письма Питера, прежде чем делать какие-то выводы.
Но день шел за днем, а писем все не было…
– Все будет хорошо, мистер Принц.
– Действительно?
Верити с неприязнью взглянула на Барта. Она не ответила, чувствуя себя униженной, и он сказал с ухмылкой:
– Зачем эти увертки и недомолвки? Зачем эта фраза «Все будет хорошо, мистер Принц»? Почему прямо не встать и сказать: «Да, я против», почему мисс Тайлер?
– Мы не можем оставить этот вопрос? – сухо спросила она.
– И возобновить разговор о Питере?
– Почему бы и нет? Между мной и Питером…
– … ничего нет, – резко закончил Барт.
– Вы можете ошибиться.
– Только не я.
– Откуда вы знаете? Я хочу сказать, что…
Барт не перегнулся через стол, но его глаза, казалось, бросились вперед, чтобы встретиться с ее взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37