Они не смогут конкурировать с «Чейз тойз». Нечего и сомневаться, что при малейшей возможности Эйдриан, не задумываясь, украл бы его изобретение и попытался бы защитить его как собственное. И Натаниэль решил не дать брату такого шанса. Однако здесь ему было не обойтись без помощи Мары.
Да, они были нужны друг другу. Подумать только, ему потребовалось шесть недель, чтобы заработать ее доверие, а Эйдриан за считанные секунды с помощью нескольких, с умом выбранных слов разрушил его. Что ж, значит, доверие, которым он заручился на данный момент, оказалось слишком хрупким.
Но Натаниэль не хотел перекладывать всю вину на Эйдриана. Ему все же следовало самому рассказать Маре правду. А он в гневе набросился на нее, когда сам же был не прав.
Натаниэль услышал, как открывается дверь и по плиткам кровли стучат каблучки. Он смотрел прямо вперед, ожидая, когда Мара сядет рядом.
– Я сожалею, – произнес он, не обернувшись. – Мне нужно было все вам рассказать.
– Это не имеет значения, – ответила она.
– Нет, имеет. Я…
– Натаниэль, – прервала его Мара, – у всех у нас в прошлом были ошибки и неудачи. – Сделав небольшую паузу, она мягко добавила: – Даже у меня.
Натаниэль украдкой посмотрел на Мару. Она любовалась закатом.
«Интересно, какие неудачи могут быть у такого совершенного создания»? – подумал Натаниэль. По взгляду Мары он догадался, что эти мысли он произнес вслух.
– Многие, – поправив юбку, ответила она. – Во-первых, я была не очень хорошей женой.
Натаниэль смотрел, как вечерний ветерок играет темными волосами, теперь распущенными по плечам. В свете уходящего солнца волосы Мары окрасились в оттенок красного дерева.
– Почему вы так говорите?
Мара собрала волосы в пучок и ответила, не отрывая взгляда от заката:
– Помните тот день, когда вы подарили мне счеты?
– Конечно.
– Вы тогда просили меня, чтобы я была добра к вам. Джеймс также имел обыкновение говорить это, так что я подумала, что вы такой же. – То ли от солнца, то ли от стыда на ее щеках играл румянец.
– Да?
– Вначале я говорила себе, что Джеймс должен ехать, чтобы обустроить нам жизнь, но спустя какое-то время начала понимать, что старается он не для нас, а исключительно для себя. Тогда я стала относиться к нему холодно. Естественно, это еще больше оттолкнуло от меня Джеймса. Так мы пришли к ситуации, когда я больше не могла прощать ему бесконечные отъезды. Но также я не могла простить себе, что сама же отталкиваю его.
– Мара, это не имело значения. Он в любом случае покинул бы вас, – сказал Натаниэль, коснувшись ее плеча, но она не обернулась.
– Много раз я корила себя. За годы совместной жизни я сказала Джеймсу так много ужасных вещей, что иногда мне кажется, что внутри меня живет бес. – Она посмотрела на Натаниэля уже знакомым ему взглядом Снежной королевы. – Вы и понятия не имеете, насколько жестокой я могу быть.
Чейз смотрел в лицо Мары и видел только одиночество и страх.
– Но я не вижу в вас жестокости, – возразил он.
– Поверьте, это так. Неудача моего брака лежит не только на плечах Джеймса, но и на моих.
– Полагаю, вы слишком хорошо думаете о Джеймсе. Любой бы рядом с ним стал ожесточенным.
Мара покачала головой:
– Я помню, каким был Джеймс, когда мы поженились. Тогда мне было шестнадцать. Я думала, что Джеймс изменится в лучшую сторону. И обвиняла его, когда он не менялся. Он не мог измениться, поскольку был таким… каким был. Так я начала ненавидеть человека, в которого прежде была влюблена. – Мара обхватила руками колени, словно пытаясь сдержать в себе накопившиеся чувства. – Когда Джеймс решил уехать в Америку, мы еще жили в арендованном доме на Хэнбери-стрит. Это был милый домик, но сразу после того, как Джеймс уехал, нам пришлось оставить его. Арендная плата была мне не по карману. Денег у меня не было, поскольку те деньги, что оставил мне Джеймс, ушли на оплату других долгов.
– Вы имеете в виду деньги, которые он брал в кредит под производство? – спросил Натаниэль. – Вы говорили мне об этом, я помню.
Мара не посмотрела на него, и Натаниэль даже не понял, слышала ли она его слова. Она смотрела на горизонт.
– Мы снимали комнату в дешевой гостинице на Брик-лейн. Я не знаю, как начался пожар. Я проснулась от крика Хелен, все было уже в огне.
Натаниэль видел, что Мара вновь переживает все, о чем рассказывает.
– Было слишком высоко, чтобы прыгать. Спуститься тоже не удалось. Пол прогорел и провалился, и мы вместе с ним. Хелен оказалась зажата между балками. Дым был настолько густым, что я не могла дышать. Я ничего не видела. Я хваталась за балки в надежде освободить дочь. Она еще кричала. Потом перестала кричать. Я продолжала разгребать завал, когда мужчины схватили и вытащили меня из дома. Мне кричали, что она погибла, кричали снова и снова. Они не позволили мне вернуться в горящий дом. – Мара повернула голову и посмотрела на Натаниэля. В последних лучах солнца ее лицо блестело от слез. – Мне дали морфий и перевязали руки. В своем письме Джеймс написал мне, где обосновался. В ответном письме я написала о том, что Хелен погибла, и обвинила в этом его. Я написала: «Если бы ты не уехал, Хелен была бы жива». Я назвала его убийцей и просила никогда не возвращаться. – Издав легкий смешок, она продолжила: – Как обычно, Джеймс не придал моим словам значения. Он планировал вернуться через четыре года и думал, что я приму его с его новым подарком и обещаниями сладкой жизни на устах. Что я в этом платье буду вальсировать с ним.
Натаниэль взял Мару за руку. Ему нечего было ей сказать. Как бы он хотел избавить ее от этой боли, но понимал, что это не в его силах. Они сидели долгое время молча, держа друг друга за руку и глядя в небо, где вечер сменялся ночью.
– Натаниэль? – сказала Мара.
– Что?
Она убрала руку.
– Ваш брат видел предложение банка. Он читал его, я знаю.
– Откуда?
– Обычно я держу вещи на столе в порядке. Возвратившись от миссис О'Брайен, я заметила, что листок передвинут. Уверена, он читал его, когда меня не было.
Натаниэль почесал затылок:
– Если он читал этот документ, то знает о поезде.
– В моем предложении ничего о поезде не упоминалось.
Натаниэль вопросительно нахмурился.
– Я решила, что было бы более эффектно, если бы вы вместо объяснения продемонстрировали сам поезд. Так что я убрала из него все упоминания о поезде. Виконт мог узнать только то, что мы планируем выпускать поезда. И все.
– А вы не упоминали о разборной железной дороге и других аксессуарах?
– Нет.
Натаниэль пару минут подумал:
– Эйдриан поймет, что мы делаем электрические поезда, поскольку мы компания по производству электрического оборудования. Но, не зная концепции, он не сможет скопировать идею. Это дает нам время. – После небольшой паузы он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Да, они были нужны друг другу. Подумать только, ему потребовалось шесть недель, чтобы заработать ее доверие, а Эйдриан за считанные секунды с помощью нескольких, с умом выбранных слов разрушил его. Что ж, значит, доверие, которым он заручился на данный момент, оказалось слишком хрупким.
Но Натаниэль не хотел перекладывать всю вину на Эйдриана. Ему все же следовало самому рассказать Маре правду. А он в гневе набросился на нее, когда сам же был не прав.
Натаниэль услышал, как открывается дверь и по плиткам кровли стучат каблучки. Он смотрел прямо вперед, ожидая, когда Мара сядет рядом.
– Я сожалею, – произнес он, не обернувшись. – Мне нужно было все вам рассказать.
– Это не имеет значения, – ответила она.
– Нет, имеет. Я…
– Натаниэль, – прервала его Мара, – у всех у нас в прошлом были ошибки и неудачи. – Сделав небольшую паузу, она мягко добавила: – Даже у меня.
Натаниэль украдкой посмотрел на Мару. Она любовалась закатом.
«Интересно, какие неудачи могут быть у такого совершенного создания»? – подумал Натаниэль. По взгляду Мары он догадался, что эти мысли он произнес вслух.
– Многие, – поправив юбку, ответила она. – Во-первых, я была не очень хорошей женой.
Натаниэль смотрел, как вечерний ветерок играет темными волосами, теперь распущенными по плечам. В свете уходящего солнца волосы Мары окрасились в оттенок красного дерева.
– Почему вы так говорите?
Мара собрала волосы в пучок и ответила, не отрывая взгляда от заката:
– Помните тот день, когда вы подарили мне счеты?
– Конечно.
– Вы тогда просили меня, чтобы я была добра к вам. Джеймс также имел обыкновение говорить это, так что я подумала, что вы такой же. – То ли от солнца, то ли от стыда на ее щеках играл румянец.
– Да?
– Вначале я говорила себе, что Джеймс должен ехать, чтобы обустроить нам жизнь, но спустя какое-то время начала понимать, что старается он не для нас, а исключительно для себя. Тогда я стала относиться к нему холодно. Естественно, это еще больше оттолкнуло от меня Джеймса. Так мы пришли к ситуации, когда я больше не могла прощать ему бесконечные отъезды. Но также я не могла простить себе, что сама же отталкиваю его.
– Мара, это не имело значения. Он в любом случае покинул бы вас, – сказал Натаниэль, коснувшись ее плеча, но она не обернулась.
– Много раз я корила себя. За годы совместной жизни я сказала Джеймсу так много ужасных вещей, что иногда мне кажется, что внутри меня живет бес. – Она посмотрела на Натаниэля уже знакомым ему взглядом Снежной королевы. – Вы и понятия не имеете, насколько жестокой я могу быть.
Чейз смотрел в лицо Мары и видел только одиночество и страх.
– Но я не вижу в вас жестокости, – возразил он.
– Поверьте, это так. Неудача моего брака лежит не только на плечах Джеймса, но и на моих.
– Полагаю, вы слишком хорошо думаете о Джеймсе. Любой бы рядом с ним стал ожесточенным.
Мара покачала головой:
– Я помню, каким был Джеймс, когда мы поженились. Тогда мне было шестнадцать. Я думала, что Джеймс изменится в лучшую сторону. И обвиняла его, когда он не менялся. Он не мог измениться, поскольку был таким… каким был. Так я начала ненавидеть человека, в которого прежде была влюблена. – Мара обхватила руками колени, словно пытаясь сдержать в себе накопившиеся чувства. – Когда Джеймс решил уехать в Америку, мы еще жили в арендованном доме на Хэнбери-стрит. Это был милый домик, но сразу после того, как Джеймс уехал, нам пришлось оставить его. Арендная плата была мне не по карману. Денег у меня не было, поскольку те деньги, что оставил мне Джеймс, ушли на оплату других долгов.
– Вы имеете в виду деньги, которые он брал в кредит под производство? – спросил Натаниэль. – Вы говорили мне об этом, я помню.
Мара не посмотрела на него, и Натаниэль даже не понял, слышала ли она его слова. Она смотрела на горизонт.
– Мы снимали комнату в дешевой гостинице на Брик-лейн. Я не знаю, как начался пожар. Я проснулась от крика Хелен, все было уже в огне.
Натаниэль видел, что Мара вновь переживает все, о чем рассказывает.
– Было слишком высоко, чтобы прыгать. Спуститься тоже не удалось. Пол прогорел и провалился, и мы вместе с ним. Хелен оказалась зажата между балками. Дым был настолько густым, что я не могла дышать. Я ничего не видела. Я хваталась за балки в надежде освободить дочь. Она еще кричала. Потом перестала кричать. Я продолжала разгребать завал, когда мужчины схватили и вытащили меня из дома. Мне кричали, что она погибла, кричали снова и снова. Они не позволили мне вернуться в горящий дом. – Мара повернула голову и посмотрела на Натаниэля. В последних лучах солнца ее лицо блестело от слез. – Мне дали морфий и перевязали руки. В своем письме Джеймс написал мне, где обосновался. В ответном письме я написала о том, что Хелен погибла, и обвинила в этом его. Я написала: «Если бы ты не уехал, Хелен была бы жива». Я назвала его убийцей и просила никогда не возвращаться. – Издав легкий смешок, она продолжила: – Как обычно, Джеймс не придал моим словам значения. Он планировал вернуться через четыре года и думал, что я приму его с его новым подарком и обещаниями сладкой жизни на устах. Что я в этом платье буду вальсировать с ним.
Натаниэль взял Мару за руку. Ему нечего было ей сказать. Как бы он хотел избавить ее от этой боли, но понимал, что это не в его силах. Они сидели долгое время молча, держа друг друга за руку и глядя в небо, где вечер сменялся ночью.
– Натаниэль? – сказала Мара.
– Что?
Она убрала руку.
– Ваш брат видел предложение банка. Он читал его, я знаю.
– Откуда?
– Обычно я держу вещи на столе в порядке. Возвратившись от миссис О'Брайен, я заметила, что листок передвинут. Уверена, он читал его, когда меня не было.
Натаниэль почесал затылок:
– Если он читал этот документ, то знает о поезде.
– В моем предложении ничего о поезде не упоминалось.
Натаниэль вопросительно нахмурился.
– Я решила, что было бы более эффектно, если бы вы вместо объяснения продемонстрировали сам поезд. Так что я убрала из него все упоминания о поезде. Виконт мог узнать только то, что мы планируем выпускать поезда. И все.
– А вы не упоминали о разборной железной дороге и других аксессуарах?
– Нет.
Натаниэль пару минут подумал:
– Эйдриан поймет, что мы делаем электрические поезда, поскольку мы компания по производству электрического оборудования. Но, не зная концепции, он не сможет скопировать идею. Это дает нам время. – После небольшой паузы он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86