Глядя в его глаза, она ощущала странную уверенность, что все в мире встает на свои места. И сейчас Натаниэль казался ей удивительно красивым.
– Я принимаю ваши извинения, – сказал он, – и ваше доброе отношение тоже. Я люблю булочки со сливками.
Чейз подтянул два стула на колесиках поближе к столу. Мара заняла один из них, а сам он занял кресло напротив.
Он наблюдал, как Мара наливает себе чай, и вспоминал, как она злилась, когда он сказал ей про то, сколько платит за сандвичи.
– Миссис О'Брайен, хмм?
– Она хотела взять с меня шиллинг. – Мара выразительно посмотрела на заварочный чайник. – Представьте себе! Целый шиллинг за чайник с чаем и четыре булочки. Я дала ей за все это шесть пенсов и еще добавила два пенса за сливки.
Ее голос звучал так прелестно, что Натаниэль невольно рассмеялся.
– Я рад. Возможно, чай с булочками войдет у нас тогда в хорошую традицию.
– Положить сахар? – спросила Мара.
– Немного, и лимон. Молока не надо.
Мара налила вначале ему, как он просил, а затем и себе, не добавляя ничего. Она откинулась на спинку стула.
– Что бы вы хотели изменить в нашем кабинете, кроме этой ужасной краски на стенах? – спросил Натаниэль.
Мара осмотрелась.
– Думаю, нам потребуется больше мебели.
– Через несколько недель из Сан-Франциско должна прибыть еще мебель. Мы можем поставить ее здесь. – И, выждав паузу, словно хотел сказать главное, добавил: – Я думаю переехать сюда.
– Что? – Удивленная услышанным, Мара даже поставила чашку на блюдце. – Сюда?
– Мне нравится, когда есть возможность работать в любое время суток. Так что мне будет удобно и ночевать здесь. Вы говорили, что для кабинета это помещение слишком велико. Так что половина помещения станет моей квартирой, а другая половина нашим кабинетом.
– О нет! – решительно покачала головой Мара. – Мы не можем позволить себе такое.
– Но почему?
Натаниэль с удивлением увидел, как румянец заливает ее щеки. Слишком уж неожиданна была такая реакция. Лицо Мары вдруг потеряло острые черты и стало мягким и прекрасным. Натаниэль почувствовал, как у него пересохло горло.
– Это неправильно, – пояснила она и закусила нижнюю губу, еще больше заливаясь стыдливым румянцем.
– Но мистер Боггс мог бы разделить зал более основательной стеной, – буквально заставил себя произнести Чейз, чтобы разрушить неловкое молчание.
– Но люди… – Мара смотрела в сторону, чтобы скрыть от Натаниэля смущение, – люди скажут…
Окончательно смущенная, она чуть отъехала от стола. Натаниэль не стал говорить Маре, что люди «будут говорить» в любом случае. Он знал, что найдутся сплетники и что сплетни скоро пойдут, если не пошли уже. Чейз смотрел на черную как вороново крыло корону ее волос, представляя себе, как они, лишенные заколок, свободно рассыплются по плечам Мары. Он уже знал, что будут говорить на фабрике. И это было не столь далеко от того, что думала сама Мара относительно его намерений еще день назад. И еще он знал, что она будет страдать от этого.
– Я не подумал об этом, – наконец сказал он. – Конечно, вы правы.
Мара подарила Натаниэлю робкую улыбку, а затем взяла из корзины еще одну булочку. Затем она достала баночку с джемом и принялась намазывать его на хлеб. Чейз сидел напротив и смотрел на нее. Вчера, когда она буквально кинула подарок ему в лицо, он был слишком сердит, чтобы размышлять о том, что могла подумать она о его намерениях. Но теперь, рассматривая ее лицо в лучах утреннего света, особенно подчеркивавшего румянец на щеках, он понял, что в целом оно было весьма приятным.
Мара подняла взгляд, ее брови сложились удивленным домиком.
– Чему вы улыбаетесь?
Торопливо убрав с лица даже намек на улыбку, Чейз меж тем терзался веселыми сомнениями. Он размышлял, что сделает Мара, если он честно ответит на ее вопрос. Скорее всего она залепит ему пощечину.
– Да так, – дипломатично ушел от ответа Натаниэль и взял булочку. – Сливки будете?
Мара отрицательно покачала головой, и Натаниэль положил на булку щедрый слой густых сливок.
– Откуда это у вас?
Натаниэль поискал глазами, слизывая каплю сливок с большого пальца.
– Что?
Мара указывала на статую индианки, принесенную им из меблированной комнаты, которую Чейз снимал у миссис О'Брайен.
– А, это! Я купил ее в Канзас-Сити. Есть такой город в Америке.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Просто понравилась, и купил.
– А я думала, для вас она имеет особое значение.
– Не особое, но имеет. Когда я приехал в Америку, не знал, чем заниматься. Путешествуя, я из каждого города увозил нечто особенное. Так, в Канзас-Сити я заметил эту скульптуру, выставленную перед магазином. Владелец согласился мне ее продать.
– А во время путешествия все эти вещи вы возили с собой?
Натаниэль усмехнулся.
– Признаю, не очень практично. Но если я мог позволить себе путешествовать со всеми своими вещами, какое это имело для меня значение?
– А счеты? – Мара вытащила еще одну булочку.
– Чайнатаун, китайский квартал в Сан-Франциско.
– Хотя потребности в счетах у вас не было, вы все же научились пользоваться ими. Зачем?
– Мне вообще нравится изучать, как работают различные вещи. Наверное, любопытство. Вы все еще хотите, чтобы я рассказал, как ими пользоваться?
Отложив булочку, Мара внимательно посмотрела в лицо Чейза. Сейчас в ее широко раскрытых серых глазах читалась какая-то особенная ранимость. Она спросила:
– С тех пор как вы прибыли сюда, я только и делала, что боролась с вами. Зачем вы хотите мне помочь, облегчив мой труд?
– Я прежде уже говорил и сейчас повторю. Некоторые вещи человеку, если у него нет друга, бывают не под силу. Всем нам иногда нужна небольшая помощь.
Мара, прикусив губу, посмотрела куда-то вдаль.
– Все, что вы сказали обо мне, верно, – призналась она. – Я очень не люблю просить людей о помощи и вообще не доверяю людям. – И очень тихо, так что Натаниэль едва мог расслышать, добавила: – Я стараюсь все делать сама… – Словно внезапно пожалев об искренности, она неожиданно посмотрела на часы, которые висели у нее вместо кулона на шее. – Мне пора вниз, уже почти десять! – воскликнула она и встала с кресла.
Натаниэль смотрел, как она направляется к двери.
– Мара! – Она остановилась и вопросительно оглянулась. – Если потребуется, не бойтесь просить у меня помощи. Вы можете доверять мне. Подумайте об этом.
Глава 8
Мара об этом думала. На следующее утро ей пришлось об этом хорошенько подумать, когда она стояла, упрямо глядя в мускулистую грудь Кельвина Стайлза. Если бы сейчас рядом был Натаниэль, она бы без колебаний попросила его о помощи.
– Я даю вам распоряжение, мистер Стайлз, – сквозь зубы повторяла она нерадивому работнику.
В ответ Стайлз невозмутимо сложил руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Я принимаю ваши извинения, – сказал он, – и ваше доброе отношение тоже. Я люблю булочки со сливками.
Чейз подтянул два стула на колесиках поближе к столу. Мара заняла один из них, а сам он занял кресло напротив.
Он наблюдал, как Мара наливает себе чай, и вспоминал, как она злилась, когда он сказал ей про то, сколько платит за сандвичи.
– Миссис О'Брайен, хмм?
– Она хотела взять с меня шиллинг. – Мара выразительно посмотрела на заварочный чайник. – Представьте себе! Целый шиллинг за чайник с чаем и четыре булочки. Я дала ей за все это шесть пенсов и еще добавила два пенса за сливки.
Ее голос звучал так прелестно, что Натаниэль невольно рассмеялся.
– Я рад. Возможно, чай с булочками войдет у нас тогда в хорошую традицию.
– Положить сахар? – спросила Мара.
– Немного, и лимон. Молока не надо.
Мара налила вначале ему, как он просил, а затем и себе, не добавляя ничего. Она откинулась на спинку стула.
– Что бы вы хотели изменить в нашем кабинете, кроме этой ужасной краски на стенах? – спросил Натаниэль.
Мара осмотрелась.
– Думаю, нам потребуется больше мебели.
– Через несколько недель из Сан-Франциско должна прибыть еще мебель. Мы можем поставить ее здесь. – И, выждав паузу, словно хотел сказать главное, добавил: – Я думаю переехать сюда.
– Что? – Удивленная услышанным, Мара даже поставила чашку на блюдце. – Сюда?
– Мне нравится, когда есть возможность работать в любое время суток. Так что мне будет удобно и ночевать здесь. Вы говорили, что для кабинета это помещение слишком велико. Так что половина помещения станет моей квартирой, а другая половина нашим кабинетом.
– О нет! – решительно покачала головой Мара. – Мы не можем позволить себе такое.
– Но почему?
Натаниэль с удивлением увидел, как румянец заливает ее щеки. Слишком уж неожиданна была такая реакция. Лицо Мары вдруг потеряло острые черты и стало мягким и прекрасным. Натаниэль почувствовал, как у него пересохло горло.
– Это неправильно, – пояснила она и закусила нижнюю губу, еще больше заливаясь стыдливым румянцем.
– Но мистер Боггс мог бы разделить зал более основательной стеной, – буквально заставил себя произнести Чейз, чтобы разрушить неловкое молчание.
– Но люди… – Мара смотрела в сторону, чтобы скрыть от Натаниэля смущение, – люди скажут…
Окончательно смущенная, она чуть отъехала от стола. Натаниэль не стал говорить Маре, что люди «будут говорить» в любом случае. Он знал, что найдутся сплетники и что сплетни скоро пойдут, если не пошли уже. Чейз смотрел на черную как вороново крыло корону ее волос, представляя себе, как они, лишенные заколок, свободно рассыплются по плечам Мары. Он уже знал, что будут говорить на фабрике. И это было не столь далеко от того, что думала сама Мара относительно его намерений еще день назад. И еще он знал, что она будет страдать от этого.
– Я не подумал об этом, – наконец сказал он. – Конечно, вы правы.
Мара подарила Натаниэлю робкую улыбку, а затем взяла из корзины еще одну булочку. Затем она достала баночку с джемом и принялась намазывать его на хлеб. Чейз сидел напротив и смотрел на нее. Вчера, когда она буквально кинула подарок ему в лицо, он был слишком сердит, чтобы размышлять о том, что могла подумать она о его намерениях. Но теперь, рассматривая ее лицо в лучах утреннего света, особенно подчеркивавшего румянец на щеках, он понял, что в целом оно было весьма приятным.
Мара подняла взгляд, ее брови сложились удивленным домиком.
– Чему вы улыбаетесь?
Торопливо убрав с лица даже намек на улыбку, Чейз меж тем терзался веселыми сомнениями. Он размышлял, что сделает Мара, если он честно ответит на ее вопрос. Скорее всего она залепит ему пощечину.
– Да так, – дипломатично ушел от ответа Натаниэль и взял булочку. – Сливки будете?
Мара отрицательно покачала головой, и Натаниэль положил на булку щедрый слой густых сливок.
– Откуда это у вас?
Натаниэль поискал глазами, слизывая каплю сливок с большого пальца.
– Что?
Мара указывала на статую индианки, принесенную им из меблированной комнаты, которую Чейз снимал у миссис О'Брайен.
– А, это! Я купил ее в Канзас-Сити. Есть такой город в Америке.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Просто понравилась, и купил.
– А я думала, для вас она имеет особое значение.
– Не особое, но имеет. Когда я приехал в Америку, не знал, чем заниматься. Путешествуя, я из каждого города увозил нечто особенное. Так, в Канзас-Сити я заметил эту скульптуру, выставленную перед магазином. Владелец согласился мне ее продать.
– А во время путешествия все эти вещи вы возили с собой?
Натаниэль усмехнулся.
– Признаю, не очень практично. Но если я мог позволить себе путешествовать со всеми своими вещами, какое это имело для меня значение?
– А счеты? – Мара вытащила еще одну булочку.
– Чайнатаун, китайский квартал в Сан-Франциско.
– Хотя потребности в счетах у вас не было, вы все же научились пользоваться ими. Зачем?
– Мне вообще нравится изучать, как работают различные вещи. Наверное, любопытство. Вы все еще хотите, чтобы я рассказал, как ими пользоваться?
Отложив булочку, Мара внимательно посмотрела в лицо Чейза. Сейчас в ее широко раскрытых серых глазах читалась какая-то особенная ранимость. Она спросила:
– С тех пор как вы прибыли сюда, я только и делала, что боролась с вами. Зачем вы хотите мне помочь, облегчив мой труд?
– Я прежде уже говорил и сейчас повторю. Некоторые вещи человеку, если у него нет друга, бывают не под силу. Всем нам иногда нужна небольшая помощь.
Мара, прикусив губу, посмотрела куда-то вдаль.
– Все, что вы сказали обо мне, верно, – призналась она. – Я очень не люблю просить людей о помощи и вообще не доверяю людям. – И очень тихо, так что Натаниэль едва мог расслышать, добавила: – Я стараюсь все делать сама… – Словно внезапно пожалев об искренности, она неожиданно посмотрела на часы, которые висели у нее вместо кулона на шее. – Мне пора вниз, уже почти десять! – воскликнула она и встала с кресла.
Натаниэль смотрел, как она направляется к двери.
– Мара! – Она остановилась и вопросительно оглянулась. – Если потребуется, не бойтесь просить у меня помощи. Вы можете доверять мне. Подумайте об этом.
Глава 8
Мара об этом думала. На следующее утро ей пришлось об этом хорошенько подумать, когда она стояла, упрямо глядя в мускулистую грудь Кельвина Стайлза. Если бы сейчас рядом был Натаниэль, она бы без колебаний попросила его о помощи.
– Я даю вам распоряжение, мистер Стайлз, – сквозь зубы повторяла она нерадивому работнику.
В ответ Стайлз невозмутимо сложил руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86