Я буду дежурить здесь до утра, когда тело можно будет опустить за борт, не расстраивая понапрасну моряков. Хочу вам сообщить, отец Мартин, что наиболее суеверные матросы могут рехнуться от такой душевной встряски, как это происходит с неграми, когда их проклинают колдуны.
Но едва забрезжил рассвет, капитан «Сюрприза» отправил матросов на салинг, чтобы проверить, не появилось ли что-нибудь интересное на освещенной первыми лучами солнца поверхности океана. Редко, очень редко выпадала на их долю удача, но все-таки матросы сломя голову взмывали на ванты даже в нынешних обстоятельствах, веря, что рано или поздно удача подарит приз, загнав его в зону досягаемости их орудий. Триста шестьдесят четыре раза в году на утреннем горизонте может не обнаружиться ничего, кроме какого-нибудь рыбачьего судна. Однако всегда существовала возможность, что наступит особенное утро, как и произошло на этот раз. Пронзительный крик: «Судно на горизонте!» — заставил матросов прекратить скоблить и драить палубу.
— Где именно? — отозвался штурман, который был вахтенным офицером.
— Против ветра, сэр, — отвечал впередсмотрящий. — Идет под марселями. По-моему, это китобой.
Через несколько минут, когда еще больше развиднелось и звезды на западе погасли, Джека разбудили от тяжелого, тревожного сна неожиданная смена курса на шестьдесят четыре градуса и голос юного Бойла, кричавшего ему в ухо:
— Мистер Аллен, вахтенный офицер, докладывает о появлении на зюйд-зюйд-весте парусника. Мы считаем, что это китобойное судно.
Когда Джек Обри вышел на палубу, его встретили свежее солнечное утро, фрегат, идущий круто к ветру левым галсом, и немного нервничающий штурман, который произнес:
— Я принял на себя смелость изменить курс, сэр, потому что это может быть американец или его приз, который они гонят к себе.
— Правильно поступили, мистер Аллен, — отозвался капитан, заметивший марсели незнакомца, четко вырисовывавшиеся на ясном горизонте. — Совершенно правильно: нельзя было терять ни минуты, сейчас он начнет лавировать и постарается уйти.
— И вот еще что, сэр, — негромким голосом продолжал Аллен. — Пирс и Апджон — те, что с Гибралтара, — отнесли зашитый в койку труп старшего канонира на продольный мостик и, не разобрав, что от них требуется, выбросили мистера Хорнера за борт, когда судно выбралось на ветер.
— Может, так оно и лучше, — отозвался Джек, покачав головой. — Может, так… Эй, на носу, подтянуть грот-марсель. Мистер Аллен, мне кажется, что это судно несет фоки грот-брамсели.
Когда солнце поднялось выше, Джек снова вышел на палубу и стоял, обхватив рукой наветренный фордун. На «Сюрпризе» окончились все утренние ритуалы, и теперь команда во главе с капитаном решала одну задачу: надо было добиться, чтобы фрегат развивал предельную скорость, не причиняя напрасного вреда своему рангоуту, парусам и такелажу. Преследуемое судно шло под приспущенными марселями, находясь в тринадцати или четырнадцати милях от них. Если бы фрегат шел в бакштаг, то, пожалуй, к обеду догнал бы его. Должно быть, ночью они разминулись, и теперь незнакомец находился с наветренной стороны. Поэтому «Сюрпризу» придется идти в крутой бейдевинд, навстречу крупной волне, подгоняемой свежим ветром. Разделявшее их расстояние следовало покрыть до захода солнца, прежде чем безлунная ночь скроет от них китобоя. Нагнать его было возможно, но следовало проявить все мореходное искусство, тщательно изучить возможности судна и расположить паруса таким образом, чтобы помешать кораблю приводиться к ветру.
Старания моряков не были напрасными. «Сюрприз» делал все, чтобы лишить ветра преследуемое судно. У штурвала по двое стояли лучшие рулевые, решившие не уступить сопернику ни дюйма за счет дрейфа, они использовали каждую возможность привести корабль ближе к ветру, в то время как матросы были готовы молниеносно и с рвением выполнить любую команду капитана с целью наилучшим образом расположить паруса. Со своей стороны капитан ощущал себя с кораблем единым целым: идти круто к ветру — это то, что он и его корабль умели великолепно. Стоя на качающейся палубе, он ощущал малейшее рысканье или запинку корабля. На нем был старый синий сюртук, поскольку утро выдалось прохладное, хотя они и находились вблизи линии тропика, а из-за брызг, которые летели над палубой всякий раз, когда фрегат разрезал форштевнем крупную волну, его свежевыбритое лицо стало ярко-розовым. С салинга он увидел, что китобой — английской постройки; Джек был убежден, что это американский приз, и это убеждение передалось команде. Все ветераны «Сюрприза» знали, что, если британское судно хотя бы в течение суток находилось в руках неприятеля, оно уже не возвращается прежним владельцам с учтивым поклоном и надеждой получить в награду жетон с благодарственной надписью, а становится спасенным имуществом, за которое полагалось то же вознаграждение, что и за взятый у неприятеля приз.
Когда Стивен довольно поздно (его разбудили звуки дудки, исполнявшей мелодию «Нэнси Доусон», которая звала матросов к полуденной порции грога) поднялся на уходящую из-под ног палубу, ему показалось, что повсюду господствует голубизна: голубое небо, по которому после многих пасмурных дней в самой вышине проплывали редкие облака; синее море в барашках; даже воздух, подпирающий паруса, казалось, имел голубой оттенок.
— Добрый день, доктор, — приветствовал его, сияя голубыми глазами, Джек Обри, облаченный в синий мундир. — Подойдите сюда и посмотрите на судно, которое мы преследуем.
Стивен медленно направился к корме, поддерживаемый чередой веселых морских пехотинцев и матросов, которые, не имея определенного задания, выстроились вдоль планширя наветренного борта, чтобы своим весом сделать корабль чуть более остойчивым. Проходя мимо них, он почувствовал общую перемену настроения: сердцем и умом экипаж был нацелен на погоню. Люди были внимательны и жизнерадостны, даже вчерашние события растаяли, как пена от кильватерной струи.
— Вон оно! — произнес Джек, кивнув в сторону левой скулы, где можно было увидеть китобойное судно, двигавшееся, неся брамсели правым галсом, на зюйд-ост.
— Но вы же идете почти в другую сторону! — вскричал Стивен. — Какое же это преследование?
— Видите ли, оно очень озабочено своим южным отшествием, — отвечал Джек Обри, — и каждые два часа или около того совершает поворот через фордевинд. Как видите, сейчас оно идет галсом правого борта. Однако такие маневры требуют времени; кроме того, я не намерен вызывать его подозрений. Поэтому мы не направляемся к нему, а движемся по возможности на юг, только галсом другого борта. Мне кажется, его капитан ничего не подозревает, принимая нас за испанцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Но едва забрезжил рассвет, капитан «Сюрприза» отправил матросов на салинг, чтобы проверить, не появилось ли что-нибудь интересное на освещенной первыми лучами солнца поверхности океана. Редко, очень редко выпадала на их долю удача, но все-таки матросы сломя голову взмывали на ванты даже в нынешних обстоятельствах, веря, что рано или поздно удача подарит приз, загнав его в зону досягаемости их орудий. Триста шестьдесят четыре раза в году на утреннем горизонте может не обнаружиться ничего, кроме какого-нибудь рыбачьего судна. Однако всегда существовала возможность, что наступит особенное утро, как и произошло на этот раз. Пронзительный крик: «Судно на горизонте!» — заставил матросов прекратить скоблить и драить палубу.
— Где именно? — отозвался штурман, который был вахтенным офицером.
— Против ветра, сэр, — отвечал впередсмотрящий. — Идет под марселями. По-моему, это китобой.
Через несколько минут, когда еще больше развиднелось и звезды на западе погасли, Джека разбудили от тяжелого, тревожного сна неожиданная смена курса на шестьдесят четыре градуса и голос юного Бойла, кричавшего ему в ухо:
— Мистер Аллен, вахтенный офицер, докладывает о появлении на зюйд-зюйд-весте парусника. Мы считаем, что это китобойное судно.
Когда Джек Обри вышел на палубу, его встретили свежее солнечное утро, фрегат, идущий круто к ветру левым галсом, и немного нервничающий штурман, который произнес:
— Я принял на себя смелость изменить курс, сэр, потому что это может быть американец или его приз, который они гонят к себе.
— Правильно поступили, мистер Аллен, — отозвался капитан, заметивший марсели незнакомца, четко вырисовывавшиеся на ясном горизонте. — Совершенно правильно: нельзя было терять ни минуты, сейчас он начнет лавировать и постарается уйти.
— И вот еще что, сэр, — негромким голосом продолжал Аллен. — Пирс и Апджон — те, что с Гибралтара, — отнесли зашитый в койку труп старшего канонира на продольный мостик и, не разобрав, что от них требуется, выбросили мистера Хорнера за борт, когда судно выбралось на ветер.
— Может, так оно и лучше, — отозвался Джек, покачав головой. — Может, так… Эй, на носу, подтянуть грот-марсель. Мистер Аллен, мне кажется, что это судно несет фоки грот-брамсели.
Когда солнце поднялось выше, Джек снова вышел на палубу и стоял, обхватив рукой наветренный фордун. На «Сюрпризе» окончились все утренние ритуалы, и теперь команда во главе с капитаном решала одну задачу: надо было добиться, чтобы фрегат развивал предельную скорость, не причиняя напрасного вреда своему рангоуту, парусам и такелажу. Преследуемое судно шло под приспущенными марселями, находясь в тринадцати или четырнадцати милях от них. Если бы фрегат шел в бакштаг, то, пожалуй, к обеду догнал бы его. Должно быть, ночью они разминулись, и теперь незнакомец находился с наветренной стороны. Поэтому «Сюрпризу» придется идти в крутой бейдевинд, навстречу крупной волне, подгоняемой свежим ветром. Разделявшее их расстояние следовало покрыть до захода солнца, прежде чем безлунная ночь скроет от них китобоя. Нагнать его было возможно, но следовало проявить все мореходное искусство, тщательно изучить возможности судна и расположить паруса таким образом, чтобы помешать кораблю приводиться к ветру.
Старания моряков не были напрасными. «Сюрприз» делал все, чтобы лишить ветра преследуемое судно. У штурвала по двое стояли лучшие рулевые, решившие не уступить сопернику ни дюйма за счет дрейфа, они использовали каждую возможность привести корабль ближе к ветру, в то время как матросы были готовы молниеносно и с рвением выполнить любую команду капитана с целью наилучшим образом расположить паруса. Со своей стороны капитан ощущал себя с кораблем единым целым: идти круто к ветру — это то, что он и его корабль умели великолепно. Стоя на качающейся палубе, он ощущал малейшее рысканье или запинку корабля. На нем был старый синий сюртук, поскольку утро выдалось прохладное, хотя они и находились вблизи линии тропика, а из-за брызг, которые летели над палубой всякий раз, когда фрегат разрезал форштевнем крупную волну, его свежевыбритое лицо стало ярко-розовым. С салинга он увидел, что китобой — английской постройки; Джек был убежден, что это американский приз, и это убеждение передалось команде. Все ветераны «Сюрприза» знали, что, если британское судно хотя бы в течение суток находилось в руках неприятеля, оно уже не возвращается прежним владельцам с учтивым поклоном и надеждой получить в награду жетон с благодарственной надписью, а становится спасенным имуществом, за которое полагалось то же вознаграждение, что и за взятый у неприятеля приз.
Когда Стивен довольно поздно (его разбудили звуки дудки, исполнявшей мелодию «Нэнси Доусон», которая звала матросов к полуденной порции грога) поднялся на уходящую из-под ног палубу, ему показалось, что повсюду господствует голубизна: голубое небо, по которому после многих пасмурных дней в самой вышине проплывали редкие облака; синее море в барашках; даже воздух, подпирающий паруса, казалось, имел голубой оттенок.
— Добрый день, доктор, — приветствовал его, сияя голубыми глазами, Джек Обри, облаченный в синий мундир. — Подойдите сюда и посмотрите на судно, которое мы преследуем.
Стивен медленно направился к корме, поддерживаемый чередой веселых морских пехотинцев и матросов, которые, не имея определенного задания, выстроились вдоль планширя наветренного борта, чтобы своим весом сделать корабль чуть более остойчивым. Проходя мимо них, он почувствовал общую перемену настроения: сердцем и умом экипаж был нацелен на погоню. Люди были внимательны и жизнерадостны, даже вчерашние события растаяли, как пена от кильватерной струи.
— Вон оно! — произнес Джек, кивнув в сторону левой скулы, где можно было увидеть китобойное судно, двигавшееся, неся брамсели правым галсом, на зюйд-ост.
— Но вы же идете почти в другую сторону! — вскричал Стивен. — Какое же это преследование?
— Видите ли, оно очень озабочено своим южным отшествием, — отвечал Джек Обри, — и каждые два часа или около того совершает поворот через фордевинд. Как видите, сейчас оно идет галсом правого борта. Однако такие маневры требуют времени; кроме того, я не намерен вызывать его подозрений. Поэтому мы не направляемся к нему, а движемся по возможности на юг, только галсом другого борта. Мне кажется, его капитан ничего не подозревает, принимая нас за испанцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115