Он оказался гораздо выше ее мужа, который был невысокого роста, тонкокостным и элегантным. Правда, Робер Мерсье был благородного происхождения. Он бы никогда не стал носить огромные камни и что-то строить, как сейчас это делал рыцарь Бригант. Аликс не могла даже вообразить, чтобы Робер опустился до такой работы.
Однако люди рыцаря, казалось, не придавали этому никакого значения. Они смеялись и подшучивали над своим молодым светловолосым генералом с панибратством, которого Робер никогда бы не допустил. Она слышала, как он смеется над их шутками. Аликс непроизвольно наклонила голову, чтобы услышать, о чем они говорят.
Ей показалось, что рыцарь Бригант ее заметил. Во всяком случае, он прекратил работу и посмотрел на башню, слегка нахмурившись. Аликс почувствовала на себе холодный взгляд его угольно-черных глаз и, вздрогнув, отшатнулась.
– О, если бы только не он убил моего мужа! – проговорила она вслух.
Эти слова повергли ее в ужас. Осенив себя крестом, она повернулась и направилась к лестнице. Никогда за все годы ее одинокой жизни в браке она и мысли не допускала о другом мужчине. Надо быть распутницей, чтобы смотреть на полуодетого мужчину, когда ее собственный муж еще не похоронен должным образом. Когда даже и суток не прошло после его смерти.
Отправление посланий голубиной почтой было одной из многих вещей, которым крестоносцы научились, у армии Саладина на Востоке. Услышав об этом, Робер де Мерсье, всегда стремившийся к новизне и знанию, немедленно соорудил на главной башне огромную клетку, куда поселил хорошо обученных птиц. Но вскоре это занятие ему наскучило, и он перестал заниматься голубями. Аликс же, читавшая те же самые рукописные книги, что и он, и большую часть времени остававшаяся одна, проявила к голубям большой интерес. Она решила использовать птиц, чтобы связаться с падре Гаской в монастыре От-Флер, расположенном в одном дне пути от ее дома, близ города Вецели. Падре Гаска был хорошо знаком с матерью Аликс. Уж если кто и мог ей сейчас помочь, то это был именно он.
Захватчики, к счастью, еще не добрались до главной башни. Аликс с облегчением обнаружила это, когда открыла тяжелую дубовую дверь. Ее голуби, спрятанные за каменной колонной, нежно заворковали и замахали крылья ми, когда она приблизилась к ним. Выбрав одну из самых крупных птиц, она поцеловала ее гладкие перья, а затем осторожно привязала свое послание суровой ниткой к лапке. Подбросив голубя в воздух, она выпустила его в небо. Затем, взяв второго, она повторила ту же процедуру. День был ясным и солнечным. Ее голуби не ориентировались в пространстве, когда небо было затянуто облаками. Аликс много читала о голубях, но так и не поняла причину этого. На всякий случай решила послать с важным сообщением сразу двух голубей. Ей нужен был кто-то, кому она могла доверять и кто смог бы прийти ей на помощь.
Выпустив птиц, Аликс вернулась в свои покои, ожидая, что сэр Ланселот пришлет за ней, как обещал. Она размышляла, что ему скажет, стараясь найти слова, которые могли бы убедить его не осквернять тело мужа, а отдать его ей. Но ее планам не суждено было сбыться. Сэр Ланселот так и не призвал ее к себе.
Вместо этого он прислал двух монахинь, которых, судя по всему, оторвали от более важных дел в монастыре. Старые и безобразные – что правда, то правда, хотя Аликс знала, что берет грех на душу, думая о них так, – они не проявили никакого интереса к тому, что случилось в замке Мерсье. Их прислали помолиться вместе с леди Аликс, а не выяснять, чью сторону она принимает в сложившейся ситуации. Они обе нахмурились, увидев кинжал Робера и его окровавленную мантию, лежащие на столике. Они обменялись сердитыми замечаниями по поводу этого языческого обряда, упомянув при этом «заграничное воспитание». Но в конце концов они сели рядом с Аликс и стали молиться за упокой души, графа. При этом ни разу не упомянули о его грешном теле.
«Ну, они хотя бы помогут мне зашнуровать корсет», – подумала Аликс. Но и здесь она просчиталась. Обе женщины были одеты в домотканые грубые платья коричневого цвета французских монахинь. Было совершенно очевидно, что они никогда не затягивались, к тому же они недвусмысленно дали ей понять, что не одобряют одежду молодой вдовы с присутствием любого другого цвета, кроме черного. Весь их вид говорил о том, что с такой женой, да еще и с такой любовницей, как Соланж, граф де Мерсье получил по заслугам.
Аликс устала от тщетных попыток разговорить монахинь, а еще она устала, хотя и не без чувства вины, от самих молитв. Она понимала, что должна молиться за Робера, что ее обязанность как настоящей христианской жены замолить перед Господом его грехи. У нее долг перед мужем, и она должна его исполнить. Она должна подготовить себя к тому, чтобы просить Гини, а если понадобится, то и самого герцога отдать ей тело мужа; она должна позаботиться о безопасности малыша. Она должна продумать все до мелочей, что касается Робера, но не должна думать о нем самом, во всяком случае, пока.
Служанка принесла круг сыра, хлеб и большую кружку чудесного красного вина Мерсье. Монахини ели с отменным аппетитом; еда и вино, казалось, смягчили их отношение к Аликс. Одна из них даже убрала прядь волос с ее лба. Но это продолжалось недолго. Вскоре они расположились у камина и захрапели. Аликс взяла одну из рукописных книг – прекрасно оформленный научный труд, выпущенный в свет известной медицинской школой в Салерно, – и села читать его, размышляя над изложенными в нем идеями. Может ли в действительности кровь течь через ее сосуды с такой же леностью или скоростью, с какой течет ручей? Она в этом сомневалась. Люди иногда делают невероятные выводы, и тогда их идеи лишены здравого смысла. И все же…
В конце концов, она, должно быть, задремала, так как стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Книга с громким стуком упала на каменный пол.
– Войдите, – отозвалась она и, встав, расправила юбки, ожидая увидеть рыцаря де Гини.
Но это был Северин Бригант, и, впустив его в свои покои, она небрежно поклонилась.
– О! – удивилась она. – Я ожидала увидеть Ланселота де Гини.
Посмотрев на монахинь, он улыбнулся. Их руки были скрещены под наплечниками, а на лицах было одинаковое выражение подозрения. При его появлении они испуганно вскочили.
– Вы поступили правильно, пригласив к себе компаньонок, – прошептал он. – Рыцарь де Гини ваш враг.
– Рыцарь де Гини мне не враг. Он захватил замок Мерсье, но не причинил мне вреда, – нахмурилась Аликс, отчетливо произнося каждое слово, чтобы ее могли слышать монахини.
Она была разочарована, увидев, что улыбка больше не играет на губах рыцаря. Его взгляд блуждал по ее покоям. Она заметила, как его глаза засветились, когда он разглядывал богатые портьеры, гобелены и кровать на помосте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Однако люди рыцаря, казалось, не придавали этому никакого значения. Они смеялись и подшучивали над своим молодым светловолосым генералом с панибратством, которого Робер никогда бы не допустил. Она слышала, как он смеется над их шутками. Аликс непроизвольно наклонила голову, чтобы услышать, о чем они говорят.
Ей показалось, что рыцарь Бригант ее заметил. Во всяком случае, он прекратил работу и посмотрел на башню, слегка нахмурившись. Аликс почувствовала на себе холодный взгляд его угольно-черных глаз и, вздрогнув, отшатнулась.
– О, если бы только не он убил моего мужа! – проговорила она вслух.
Эти слова повергли ее в ужас. Осенив себя крестом, она повернулась и направилась к лестнице. Никогда за все годы ее одинокой жизни в браке она и мысли не допускала о другом мужчине. Надо быть распутницей, чтобы смотреть на полуодетого мужчину, когда ее собственный муж еще не похоронен должным образом. Когда даже и суток не прошло после его смерти.
Отправление посланий голубиной почтой было одной из многих вещей, которым крестоносцы научились, у армии Саладина на Востоке. Услышав об этом, Робер де Мерсье, всегда стремившийся к новизне и знанию, немедленно соорудил на главной башне огромную клетку, куда поселил хорошо обученных птиц. Но вскоре это занятие ему наскучило, и он перестал заниматься голубями. Аликс же, читавшая те же самые рукописные книги, что и он, и большую часть времени остававшаяся одна, проявила к голубям большой интерес. Она решила использовать птиц, чтобы связаться с падре Гаской в монастыре От-Флер, расположенном в одном дне пути от ее дома, близ города Вецели. Падре Гаска был хорошо знаком с матерью Аликс. Уж если кто и мог ей сейчас помочь, то это был именно он.
Захватчики, к счастью, еще не добрались до главной башни. Аликс с облегчением обнаружила это, когда открыла тяжелую дубовую дверь. Ее голуби, спрятанные за каменной колонной, нежно заворковали и замахали крылья ми, когда она приблизилась к ним. Выбрав одну из самых крупных птиц, она поцеловала ее гладкие перья, а затем осторожно привязала свое послание суровой ниткой к лапке. Подбросив голубя в воздух, она выпустила его в небо. Затем, взяв второго, она повторила ту же процедуру. День был ясным и солнечным. Ее голуби не ориентировались в пространстве, когда небо было затянуто облаками. Аликс много читала о голубях, но так и не поняла причину этого. На всякий случай решила послать с важным сообщением сразу двух голубей. Ей нужен был кто-то, кому она могла доверять и кто смог бы прийти ей на помощь.
Выпустив птиц, Аликс вернулась в свои покои, ожидая, что сэр Ланселот пришлет за ней, как обещал. Она размышляла, что ему скажет, стараясь найти слова, которые могли бы убедить его не осквернять тело мужа, а отдать его ей. Но ее планам не суждено было сбыться. Сэр Ланселот так и не призвал ее к себе.
Вместо этого он прислал двух монахинь, которых, судя по всему, оторвали от более важных дел в монастыре. Старые и безобразные – что правда, то правда, хотя Аликс знала, что берет грех на душу, думая о них так, – они не проявили никакого интереса к тому, что случилось в замке Мерсье. Их прислали помолиться вместе с леди Аликс, а не выяснять, чью сторону она принимает в сложившейся ситуации. Они обе нахмурились, увидев кинжал Робера и его окровавленную мантию, лежащие на столике. Они обменялись сердитыми замечаниями по поводу этого языческого обряда, упомянув при этом «заграничное воспитание». Но в конце концов они сели рядом с Аликс и стали молиться за упокой души, графа. При этом ни разу не упомянули о его грешном теле.
«Ну, они хотя бы помогут мне зашнуровать корсет», – подумала Аликс. Но и здесь она просчиталась. Обе женщины были одеты в домотканые грубые платья коричневого цвета французских монахинь. Было совершенно очевидно, что они никогда не затягивались, к тому же они недвусмысленно дали ей понять, что не одобряют одежду молодой вдовы с присутствием любого другого цвета, кроме черного. Весь их вид говорил о том, что с такой женой, да еще и с такой любовницей, как Соланж, граф де Мерсье получил по заслугам.
Аликс устала от тщетных попыток разговорить монахинь, а еще она устала, хотя и не без чувства вины, от самих молитв. Она понимала, что должна молиться за Робера, что ее обязанность как настоящей христианской жены замолить перед Господом его грехи. У нее долг перед мужем, и она должна его исполнить. Она должна подготовить себя к тому, чтобы просить Гини, а если понадобится, то и самого герцога отдать ей тело мужа; она должна позаботиться о безопасности малыша. Она должна продумать все до мелочей, что касается Робера, но не должна думать о нем самом, во всяком случае, пока.
Служанка принесла круг сыра, хлеб и большую кружку чудесного красного вина Мерсье. Монахини ели с отменным аппетитом; еда и вино, казалось, смягчили их отношение к Аликс. Одна из них даже убрала прядь волос с ее лба. Но это продолжалось недолго. Вскоре они расположились у камина и захрапели. Аликс взяла одну из рукописных книг – прекрасно оформленный научный труд, выпущенный в свет известной медицинской школой в Салерно, – и села читать его, размышляя над изложенными в нем идеями. Может ли в действительности кровь течь через ее сосуды с такой же леностью или скоростью, с какой течет ручей? Она в этом сомневалась. Люди иногда делают невероятные выводы, и тогда их идеи лишены здравого смысла. И все же…
В конце концов, она, должно быть, задремала, так как стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Книга с громким стуком упала на каменный пол.
– Войдите, – отозвалась она и, встав, расправила юбки, ожидая увидеть рыцаря де Гини.
Но это был Северин Бригант, и, впустив его в свои покои, она небрежно поклонилась.
– О! – удивилась она. – Я ожидала увидеть Ланселота де Гини.
Посмотрев на монахинь, он улыбнулся. Их руки были скрещены под наплечниками, а на лицах было одинаковое выражение подозрения. При его появлении они испуганно вскочили.
– Вы поступили правильно, пригласив к себе компаньонок, – прошептал он. – Рыцарь де Гини ваш враг.
– Рыцарь де Гини мне не враг. Он захватил замок Мерсье, но не причинил мне вреда, – нахмурилась Аликс, отчетливо произнося каждое слово, чтобы ее могли слышать монахини.
Она была разочарована, увидев, что улыбка больше не играет на губах рыцаря. Его взгляд блуждал по ее покоям. Она заметила, как его глаза засветились, когда он разглядывал богатые портьеры, гобелены и кровать на помосте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74