— завопил он, будто это я зафутболила его мяч неизвестно куда.
— Вижу, приятель, благодарности от тебя не дождешься, — сказала я, повернулась к нему спиной и направилась, поигрывая мячом, в сторону ворот.
— Подожди! — закричал он.
Этого и следовало ожидать. Я и оглянуться не успела, как Футболист выскочил на улицу босиком, в майке и тренировочных штанах. Пальцы у него на ногах были розовые и кривые, и из-за этого его вид уже не казался таким свирепым.
— А ну отдай мяч, — велел он.
— Ты со мной поиграешь в футбол?
— Сказано тебе — с девчонками не играю.
— Тогда я заберу мяч и пойду поищу кого-нибудь, кто будет со мной играть, — заявила я.
Он попробовал меня схватить, но не тут-то было.
— Ах ты, маленькая… И он наговорил такого!
— Да уж, ругаться ты мастак. Весь в мамочку.
Что тут началось! Трам-трам-тарарам-тара-ра-ра-рам!
— Никто не пробовал вымыть тебе рот с мылом? — спросила я.
— Ха-ха, — сказал он без смеха.
Он во все глаза смотрел на мяч, но никак не мог его у меня отобрать.
— Так в детском доме делали. За малейшую грубость нянечка засовывала мне мыло в рот. Ох и противно, скажу я тебе! Я разжевывала его на мелкие кусочки, чтобы им уже никогда нельзя было пользоваться. Потом мне становилось плохо, а тетка страшно боялась, что я пожалуюсь на ее жестокое обращение. Представь, больная девочка пеной исходит! Впечатляющее зрелище, уж ты мне поверь!
Казалось, Футболист проникся моим рассказом. Во всяком случае, он посмотрел на меня с интересом.
— Ты жила в приюте? — спросил он.
— Конечно, — сказала я, — по документам я к нему до сих пор прикреплена. Хотя в любую минуту могу начать жить с мамой. Она самая талантливая актриса, обалденно красивая, и она считает, что я тоже могу с успехом сниматься.
Тут Футболист схватил меня, отобрал мяч и рассмеялся.
— Ах ты, дрянной… — И тут я сама зашипела и показала все, на что только была способна.
Я думала, он забежит с мячом в дом и хлопнет дверью, но он остался на пороге и стал головой чеканить мячом о стену.
— Ну и как там было? — спросил он, тяжело дыша и изо всех сил стараясь удержать мяч в воздухе. У меня даже в глазах зарябило от напряжения.
— Что было? Эй, дай я тоже попробую поиграть головой!
— Не смеши меня!
— Какой вредный! Это же я принесла тебе твой поганый мяч!
— А он и не мой вовсе!
Футболист поймал его и снова стал подбрасывать.
— Свой я подписал чернилами да еще пообещал, что разделаюсь со всяким, кто посмеет прикоснуться к нему своими грязными лапами.
— Так он правда не твой?
— А какая разница? Этот лучше сохранился, а мой последний спустил.
— Тогда он такой же твой, как и мой. А ну давай его сюда!
— Ладно, так и быть. Расскажешь, как жила в приюте, — пять минут поиграю с тобой в футбол.
— А зачем тебе?
— Да мать без конца меня пугает, а еще ко мне прикрепили социального работника…
— Как и ко мне Илень-Мигрень. — И я скорчила гримасу.
— Что же ты такого натворила, малявка?
— У меня богатый опыт, — похвасталась я.
— Но ведь с полицией ты не связывалась. А у меня уже несколько приводов, — с важным видом объявил Футболист.
— Скажем, мне просто повезло, и я не попалась.
— Ну а все-таки, что там за жизнь? Правда, что там бьют детей мокрыми полотенцами, чтобы синяков не было? А еще правда, что старшие ребята хватают младших и засовывают их головой в унитаз? А мальчишки всегда, даже зимой, должны ходить в коротких штанах, как пугала огородные? Мать говорит…
Ага! Я решила его немного подзавести.
— Конечно! Только еще хуже! — сказала я. — Еда отвратительная, все мясные блюда сделаны из коровьего вымени и ноздрей, поэтому тебе не только станет плохо после такой еды, но еще можно заразиться коровьим бешенством. А если тебя стошнит, они положат на тарелку все, что из тебя выскочило, и заставят это съесть.
Глаза у Футболиста чуть не вывалились из орбит. Он стоял, уставившись на меня с открытым ртом, и можно было подумать, что его самого сейчас стошнит. Теперь я могла уже сколько угодно играть с мячом, но гораздо веселее было его пугать. Я просто из кожи вон вылезала, выдумывая все новые и новые страсти, а он их с жадностью проглатывал, пока я не дошла до комнаты пыток, в которой провинившихся детдомовцев приковывают цепями к стене, а по ним ползают крысы, забираясь под нижнее белье. Вдруг он очнулся:
— Да врешь ты все!
Он уставился на меня с искаженным от возмущения лицом. Я уже приготовилась на всякий случай вовремя отскочить. Тут раздался какой-то странный булькающий звук, и Футболист захохотал во все горло:
— Ну ты даешь, малявка! Ладно, поиграю с тобой в футбол. Но только пять минут, хорошо?
Он пошел домой, чтобы надеть футболку, а дверь оставил приоткрытой, и я потащилась за ним. У них было не очень-то уютно. Ковер, покрытый комьями пыли, по краям обтрепался. Теперь понимаю, почему его мама ворчала по поводу того, что он должен все пропылесосить. Да тут одним пылесосом не обойдешься! Здесь и весенняя генеральная уборка не помешает! Все стены были в пятнах и вмятинах от мяча.
Он надевал кроссовки в гостиной.
— Эй, ты! Кажется, я тебя не приглашал!
— Знаю, но я ужасно любопытная, тем более что у меня нет своего дома.
Дом Футболиста уж никак не вязался с моим представлением о «доме, милом доме»!
Вчерашняя еда, купленная навынос в кафе, тухла на подносах у дивана. Пепельницы были до краев переполнены, и вся комната пропахла табаком. Мебели не было. Ну конечно, диван, стулья и телевизор были, но это, пожалуй, и все. Кэм любит разные подушечки, вышивку, комнатные цветы, картины на стенах, книги в стопках, разные украшения, вазы с сухими цветами, всякие звенящие подвески, блокноты, расписные шкатулки, а еще у нее со времен детства сохранилась дурацкая плюшевая ослиха. Кэм сказала, что я могу взять Дэйзи себе. А я ответила, что уже не маленькая, чтобы играть с плюшевыми игрушками. Кэм радостно согласилась оставить у себя Дэйзи и сказала, что она-то и есть глупая маленькая женщина, которая любит обнять ослиху, когда ей грустно, и на самом деле вовсе не хочет с нею расставаться.
Пару раз, когда Кэм не было дома, я сама прижималась к плюшевой ослихе. От нее так хорошо пахло старой шерстью, а еще у нее были замечательные уши, мягкие и бархатистые внутри. В доме Футболиста обниматься совсем не с кем. Может быть, ему все равно. Футболист не похож на парня, который любит, чтобы его приласкали.
Мы стали играть на улице в футбол. Какое-то время все было здорово, а потом вышли другие мальчишки, и Футболист повел себя так, как будто я была назойливой мухой, которая жужжала у него над ухом. Он оттеснил меня в сторону и начал играть в футбол с другими парнями.
— А как же я? — спросила я возмущенно.
— Давай вали отсюда, — прошипел он сквозь зубы так, будто не хотел, чтобы другие видели, что он со мной разговаривает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Вижу, приятель, благодарности от тебя не дождешься, — сказала я, повернулась к нему спиной и направилась, поигрывая мячом, в сторону ворот.
— Подожди! — закричал он.
Этого и следовало ожидать. Я и оглянуться не успела, как Футболист выскочил на улицу босиком, в майке и тренировочных штанах. Пальцы у него на ногах были розовые и кривые, и из-за этого его вид уже не казался таким свирепым.
— А ну отдай мяч, — велел он.
— Ты со мной поиграешь в футбол?
— Сказано тебе — с девчонками не играю.
— Тогда я заберу мяч и пойду поищу кого-нибудь, кто будет со мной играть, — заявила я.
Он попробовал меня схватить, но не тут-то было.
— Ах ты, маленькая… И он наговорил такого!
— Да уж, ругаться ты мастак. Весь в мамочку.
Что тут началось! Трам-трам-тарарам-тара-ра-ра-рам!
— Никто не пробовал вымыть тебе рот с мылом? — спросила я.
— Ха-ха, — сказал он без смеха.
Он во все глаза смотрел на мяч, но никак не мог его у меня отобрать.
— Так в детском доме делали. За малейшую грубость нянечка засовывала мне мыло в рот. Ох и противно, скажу я тебе! Я разжевывала его на мелкие кусочки, чтобы им уже никогда нельзя было пользоваться. Потом мне становилось плохо, а тетка страшно боялась, что я пожалуюсь на ее жестокое обращение. Представь, больная девочка пеной исходит! Впечатляющее зрелище, уж ты мне поверь!
Казалось, Футболист проникся моим рассказом. Во всяком случае, он посмотрел на меня с интересом.
— Ты жила в приюте? — спросил он.
— Конечно, — сказала я, — по документам я к нему до сих пор прикреплена. Хотя в любую минуту могу начать жить с мамой. Она самая талантливая актриса, обалденно красивая, и она считает, что я тоже могу с успехом сниматься.
Тут Футболист схватил меня, отобрал мяч и рассмеялся.
— Ах ты, дрянной… — И тут я сама зашипела и показала все, на что только была способна.
Я думала, он забежит с мячом в дом и хлопнет дверью, но он остался на пороге и стал головой чеканить мячом о стену.
— Ну и как там было? — спросил он, тяжело дыша и изо всех сил стараясь удержать мяч в воздухе. У меня даже в глазах зарябило от напряжения.
— Что было? Эй, дай я тоже попробую поиграть головой!
— Не смеши меня!
— Какой вредный! Это же я принесла тебе твой поганый мяч!
— А он и не мой вовсе!
Футболист поймал его и снова стал подбрасывать.
— Свой я подписал чернилами да еще пообещал, что разделаюсь со всяким, кто посмеет прикоснуться к нему своими грязными лапами.
— Так он правда не твой?
— А какая разница? Этот лучше сохранился, а мой последний спустил.
— Тогда он такой же твой, как и мой. А ну давай его сюда!
— Ладно, так и быть. Расскажешь, как жила в приюте, — пять минут поиграю с тобой в футбол.
— А зачем тебе?
— Да мать без конца меня пугает, а еще ко мне прикрепили социального работника…
— Как и ко мне Илень-Мигрень. — И я скорчила гримасу.
— Что же ты такого натворила, малявка?
— У меня богатый опыт, — похвасталась я.
— Но ведь с полицией ты не связывалась. А у меня уже несколько приводов, — с важным видом объявил Футболист.
— Скажем, мне просто повезло, и я не попалась.
— Ну а все-таки, что там за жизнь? Правда, что там бьют детей мокрыми полотенцами, чтобы синяков не было? А еще правда, что старшие ребята хватают младших и засовывают их головой в унитаз? А мальчишки всегда, даже зимой, должны ходить в коротких штанах, как пугала огородные? Мать говорит…
Ага! Я решила его немного подзавести.
— Конечно! Только еще хуже! — сказала я. — Еда отвратительная, все мясные блюда сделаны из коровьего вымени и ноздрей, поэтому тебе не только станет плохо после такой еды, но еще можно заразиться коровьим бешенством. А если тебя стошнит, они положат на тарелку все, что из тебя выскочило, и заставят это съесть.
Глаза у Футболиста чуть не вывалились из орбит. Он стоял, уставившись на меня с открытым ртом, и можно было подумать, что его самого сейчас стошнит. Теперь я могла уже сколько угодно играть с мячом, но гораздо веселее было его пугать. Я просто из кожи вон вылезала, выдумывая все новые и новые страсти, а он их с жадностью проглатывал, пока я не дошла до комнаты пыток, в которой провинившихся детдомовцев приковывают цепями к стене, а по ним ползают крысы, забираясь под нижнее белье. Вдруг он очнулся:
— Да врешь ты все!
Он уставился на меня с искаженным от возмущения лицом. Я уже приготовилась на всякий случай вовремя отскочить. Тут раздался какой-то странный булькающий звук, и Футболист захохотал во все горло:
— Ну ты даешь, малявка! Ладно, поиграю с тобой в футбол. Но только пять минут, хорошо?
Он пошел домой, чтобы надеть футболку, а дверь оставил приоткрытой, и я потащилась за ним. У них было не очень-то уютно. Ковер, покрытый комьями пыли, по краям обтрепался. Теперь понимаю, почему его мама ворчала по поводу того, что он должен все пропылесосить. Да тут одним пылесосом не обойдешься! Здесь и весенняя генеральная уборка не помешает! Все стены были в пятнах и вмятинах от мяча.
Он надевал кроссовки в гостиной.
— Эй, ты! Кажется, я тебя не приглашал!
— Знаю, но я ужасно любопытная, тем более что у меня нет своего дома.
Дом Футболиста уж никак не вязался с моим представлением о «доме, милом доме»!
Вчерашняя еда, купленная навынос в кафе, тухла на подносах у дивана. Пепельницы были до краев переполнены, и вся комната пропахла табаком. Мебели не было. Ну конечно, диван, стулья и телевизор были, но это, пожалуй, и все. Кэм любит разные подушечки, вышивку, комнатные цветы, картины на стенах, книги в стопках, разные украшения, вазы с сухими цветами, всякие звенящие подвески, блокноты, расписные шкатулки, а еще у нее со времен детства сохранилась дурацкая плюшевая ослиха. Кэм сказала, что я могу взять Дэйзи себе. А я ответила, что уже не маленькая, чтобы играть с плюшевыми игрушками. Кэм радостно согласилась оставить у себя Дэйзи и сказала, что она-то и есть глупая маленькая женщина, которая любит обнять ослиху, когда ей грустно, и на самом деле вовсе не хочет с нею расставаться.
Пару раз, когда Кэм не было дома, я сама прижималась к плюшевой ослихе. От нее так хорошо пахло старой шерстью, а еще у нее были замечательные уши, мягкие и бархатистые внутри. В доме Футболиста обниматься совсем не с кем. Может быть, ему все равно. Футболист не похож на парня, который любит, чтобы его приласкали.
Мы стали играть на улице в футбол. Какое-то время все было здорово, а потом вышли другие мальчишки, и Футболист повел себя так, как будто я была назойливой мухой, которая жужжала у него над ухом. Он оттеснил меня в сторону и начал играть в футбол с другими парнями.
— А как же я? — спросила я возмущенно.
— Давай вали отсюда, — прошипел он сквозь зубы так, будто не хотел, чтобы другие видели, что он со мной разговаривает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50