Оно в каждом твоём взгляде. И я понимаю, что стоит тебе только свистнуть… Прости за такое слово… Стоит тебе только мигнуть… Ещё раз прости. У меня нет настоящих слов. Стоит тебе только поманить пальчиком, и возле тебя окажется любой из этих Миш Дёминых, Саш Донатовых и всех этих опытных молодцов, играющих на гитарах и умеющих хорошо носить свои пиджаки. Но можешь ли ты с уверенностью сказать, что не окажешься потом такой же несчастной, как Лидочка Сперанская?
Серёжа произнёс эти слова с дрожью в голосе, отвернувшись, не желая показывать Руфине своих глаз. А она хотела видеть их, поэтому повернула его голову и, держа её в своих руках, смотрела ему в глаза.
— Говори все, Сергей. Говори… наверное, я стою этого…
— Не надо так, Руфа. Ты же знаешь, я не могу унизить тебя. Ты никогда не очутилась бы в положении Лидочки Сперанской. Но если бы оказалось, что Миша Дёмин или кто-то другой покинул потом тебя, так же, как Андрюшка Кокарев Лиду, то все равно я бы пришёл к тебе и предложил назваться Векшегоновой.
Этого признания не ждала Руфина. Так ей не признался бы никто и никогда. И если бы даже признался, то можно ли было бы поверить его словам? Вот он, этот заводской человек, о котором говорила мать. Вот оно, повторение её отца. Вот человек, который, если понадобится, выроет нору и поселится там, выдолбит дупло и назовёт его домом. Может схватить её в охапку и вынести через горящий лес.
Руфина взяла руку Сергея и, прильнув к ней, поцеловала. Рука пахла порохом и ружейным маслом.
— Какая у тебя большая душа, Сергей Романович Векшегонов. И чтобы отплатить тебе за то, что ты сказал, я обещаю исполнить любое твоё желание.
Руфина, легко вспрыгнув, сбросила разлетайку, накинутую на плечи поверх сарафана, и пустилась в пляс.
— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра!.. Ля, — напевала она знакомую мелодию из «Кармен», придумывая новые слова. — Ни для кого ещё так не плясала зазнайка-девчонка… Любуйся, мой милый Серёжа… Сгорая от счастья, сожгу я тебя. А дальше мне слов не придумать для песни… Придумай их сам. Тра-ля-ля…
Пляска, продолжавшаяся без слов, словно повторяла Серёже обещание исполнить любое его желание. И он сказал:
— Руфина, пусть Миша Дёмин не приходит к вам в гости.
— Только-то и всего? — спросила Руфина, положив голову Серёжи на своё плечо. — А я думала, что ты попросишь встречаться только с тобой.
— Это уж как ты захочешь, Руфина. Я ни во что не могу верить…
И они долго сидели обнявшись. Кругом было тихо.
Прыгали кузнечики. В траве розовела полевая земляника.
С тех пор Серёжа и Руфина встречались ежедневно. В июле, августе, сентябре… Они встречались всю осень и всю зиму. И чем дольше были их встречи, тем они казались короче.
5
Сближение Руфины и Серёжи снова сдружило Векшегоновых и Дулесовых. Они снова начали бывать друг у друга. Чайку попить, пирог добить, масленицу отметить. Мало ли причин. Было бы желание.
— От судьбы, видно, не уйдёшь, — начала давно задумываемый разговор Анна Васильевна Дулесова. — Но и судьбе надо помочь, чтобы она не ушла от них.
Разговор сразу же повернулся практической стороной.
— А где они жить будут? — спросила Любовь Степановна.
Такой, казалось бы, второстепенный вопрос вдруг вызвал серьёзные обсуждения. В большую квартиру Романа Векшегонова, оказывается, Руфа не могла перейти потому, что «когда-никогда» мог вернуться Алексей, а встречаться с ним при всех обстоятельствах ей было бы затруднительно.
Дулесовский дом старомоден, неудобен и тесен. На квартиру в новом доме хотя и можно было рассчитывать, но не на такую, что была когда-то уготована для Алексея и Руфины. Возникнут обидные сравнения, появятся ненужные слова и все такое…
Дулесова предложила построить для молодых домик.
Векшегоновых вначале это испугало, а потом обрадовало.
— Это можно бы, — оживился Роман Иванович Векшегонов. — Только в городе нынче с земельными участками теснее тесного. Хуже некуда.
Вот тут-то и начала Анна Васильевна излагать свой план, который был тотчас же принят. Она начала с того, что двор и огород Дулесовых, перешедшие к ним от дедов, по нормам нашего времени слишком велики.
— Оно, конечно, — заметила Анна Васильевна, — хотя пока на Старозаводскую улицу никто руки не заносит, но и до неё дойдёт. А если дойдёт, то как скажешь тому же городскому Совету, что мы хотим владеть тридцатью тремя сотками земли, не считая палисадника, и не желаем этой землёй ни с кем делиться, как родовой и дедовской.
— Жулановская голова! — похвалил жену Дулесов. — Пропасть бы мне без неё.
— Молчи, — мягко угомонила мужа Анна Васильевна. — А если мы на старом фундаменте, который был кладен ещё в кои веки отцом деда Андрея Андреевича, срубим новый дом, то уж никому и в голову не придёт урезать нашу землю.
Это всем понравилось. И в тот же вечер пошли смотреть старый дулесовский фундамент. Он прятался в сухих стеблях прошлогоднего репейника и крапивы. Но час дружной работы по прополке обнажил его гранитную «вековечность».
— В те годы гранит-то дешевле кирпича был. Сажень вглубь идёт. Никакие морозы не подведут, — принялся нахваливать Андрей Андреевич старый фундамент. — Нашему бы дому на нем стоять, да некуда было переехать тогда из старого дома, пока новый ставился. А ставился он чуть ли не три года.
Обсуждение было продолжено и завершено за чайным столом, в присутствии Руфины и Сергея.
— Три комнаты, кухня, ванная с умывальником, центральное отопление с малым котелком. Впоследствии водопровод от колонки и прочая канализация, — проектировал Роман Иванович Векшегонов.
Деньги общие. Против каждого дулесовского рубля — векшегоновский рубль. Ударили по рукам, запили рюмкой перцовочки и, по второй, белой водочки, — решили не откладывать.
Разрешение на приобретение материалов было получено до того, как Сергей, Руфина и техник-строитель Андрюшка Кокарев нашли на чертёжной доске строительное решение применительно к периметру старого фундамента.
Это были увлекательные вечера. Пересмотрев десяток строительных альбомов, заимствуя из них расположение комнат, выбирая фасад, сечение крыши, фасоны дверей и рам, они остановились на доме с башенкой. Крутая крыша, чтобы не надо было сгребать снег, и башенка, начинающаяся выступом эркера с фундамента и вырастающая потом из правого ската крыши вторым этажом, привлекательно завершалась ветровым штоком.
В проекте дома продумывалось все до мельчайшей детали, даже расстановка мебели, томящейся в ящиках на пустующем сеновале.
Серёжа много раз перерисовывал фасад, ища краски наружным стенам, наличникам, орнаментам карнизов и ветровым доскам. И с каждым новым рисунком домик выглядел сказочнее, захватывая все существо Серёжи, нашедшего теперь едва не потерянное счастье и гнездо, где начнётся его семья, долгожданная семья Векшегоновых-Дулесовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Серёжа произнёс эти слова с дрожью в голосе, отвернувшись, не желая показывать Руфине своих глаз. А она хотела видеть их, поэтому повернула его голову и, держа её в своих руках, смотрела ему в глаза.
— Говори все, Сергей. Говори… наверное, я стою этого…
— Не надо так, Руфа. Ты же знаешь, я не могу унизить тебя. Ты никогда не очутилась бы в положении Лидочки Сперанской. Но если бы оказалось, что Миша Дёмин или кто-то другой покинул потом тебя, так же, как Андрюшка Кокарев Лиду, то все равно я бы пришёл к тебе и предложил назваться Векшегоновой.
Этого признания не ждала Руфина. Так ей не признался бы никто и никогда. И если бы даже признался, то можно ли было бы поверить его словам? Вот он, этот заводской человек, о котором говорила мать. Вот оно, повторение её отца. Вот человек, который, если понадобится, выроет нору и поселится там, выдолбит дупло и назовёт его домом. Может схватить её в охапку и вынести через горящий лес.
Руфина взяла руку Сергея и, прильнув к ней, поцеловала. Рука пахла порохом и ружейным маслом.
— Какая у тебя большая душа, Сергей Романович Векшегонов. И чтобы отплатить тебе за то, что ты сказал, я обещаю исполнить любое твоё желание.
Руфина, легко вспрыгнув, сбросила разлетайку, накинутую на плечи поверх сарафана, и пустилась в пляс.
— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра!.. Ля, — напевала она знакомую мелодию из «Кармен», придумывая новые слова. — Ни для кого ещё так не плясала зазнайка-девчонка… Любуйся, мой милый Серёжа… Сгорая от счастья, сожгу я тебя. А дальше мне слов не придумать для песни… Придумай их сам. Тра-ля-ля…
Пляска, продолжавшаяся без слов, словно повторяла Серёже обещание исполнить любое его желание. И он сказал:
— Руфина, пусть Миша Дёмин не приходит к вам в гости.
— Только-то и всего? — спросила Руфина, положив голову Серёжи на своё плечо. — А я думала, что ты попросишь встречаться только с тобой.
— Это уж как ты захочешь, Руфина. Я ни во что не могу верить…
И они долго сидели обнявшись. Кругом было тихо.
Прыгали кузнечики. В траве розовела полевая земляника.
С тех пор Серёжа и Руфина встречались ежедневно. В июле, августе, сентябре… Они встречались всю осень и всю зиму. И чем дольше были их встречи, тем они казались короче.
5
Сближение Руфины и Серёжи снова сдружило Векшегоновых и Дулесовых. Они снова начали бывать друг у друга. Чайку попить, пирог добить, масленицу отметить. Мало ли причин. Было бы желание.
— От судьбы, видно, не уйдёшь, — начала давно задумываемый разговор Анна Васильевна Дулесова. — Но и судьбе надо помочь, чтобы она не ушла от них.
Разговор сразу же повернулся практической стороной.
— А где они жить будут? — спросила Любовь Степановна.
Такой, казалось бы, второстепенный вопрос вдруг вызвал серьёзные обсуждения. В большую квартиру Романа Векшегонова, оказывается, Руфа не могла перейти потому, что «когда-никогда» мог вернуться Алексей, а встречаться с ним при всех обстоятельствах ей было бы затруднительно.
Дулесовский дом старомоден, неудобен и тесен. На квартиру в новом доме хотя и можно было рассчитывать, но не на такую, что была когда-то уготована для Алексея и Руфины. Возникнут обидные сравнения, появятся ненужные слова и все такое…
Дулесова предложила построить для молодых домик.
Векшегоновых вначале это испугало, а потом обрадовало.
— Это можно бы, — оживился Роман Иванович Векшегонов. — Только в городе нынче с земельными участками теснее тесного. Хуже некуда.
Вот тут-то и начала Анна Васильевна излагать свой план, который был тотчас же принят. Она начала с того, что двор и огород Дулесовых, перешедшие к ним от дедов, по нормам нашего времени слишком велики.
— Оно, конечно, — заметила Анна Васильевна, — хотя пока на Старозаводскую улицу никто руки не заносит, но и до неё дойдёт. А если дойдёт, то как скажешь тому же городскому Совету, что мы хотим владеть тридцатью тремя сотками земли, не считая палисадника, и не желаем этой землёй ни с кем делиться, как родовой и дедовской.
— Жулановская голова! — похвалил жену Дулесов. — Пропасть бы мне без неё.
— Молчи, — мягко угомонила мужа Анна Васильевна. — А если мы на старом фундаменте, который был кладен ещё в кои веки отцом деда Андрея Андреевича, срубим новый дом, то уж никому и в голову не придёт урезать нашу землю.
Это всем понравилось. И в тот же вечер пошли смотреть старый дулесовский фундамент. Он прятался в сухих стеблях прошлогоднего репейника и крапивы. Но час дружной работы по прополке обнажил его гранитную «вековечность».
— В те годы гранит-то дешевле кирпича был. Сажень вглубь идёт. Никакие морозы не подведут, — принялся нахваливать Андрей Андреевич старый фундамент. — Нашему бы дому на нем стоять, да некуда было переехать тогда из старого дома, пока новый ставился. А ставился он чуть ли не три года.
Обсуждение было продолжено и завершено за чайным столом, в присутствии Руфины и Сергея.
— Три комнаты, кухня, ванная с умывальником, центральное отопление с малым котелком. Впоследствии водопровод от колонки и прочая канализация, — проектировал Роман Иванович Векшегонов.
Деньги общие. Против каждого дулесовского рубля — векшегоновский рубль. Ударили по рукам, запили рюмкой перцовочки и, по второй, белой водочки, — решили не откладывать.
Разрешение на приобретение материалов было получено до того, как Сергей, Руфина и техник-строитель Андрюшка Кокарев нашли на чертёжной доске строительное решение применительно к периметру старого фундамента.
Это были увлекательные вечера. Пересмотрев десяток строительных альбомов, заимствуя из них расположение комнат, выбирая фасад, сечение крыши, фасоны дверей и рам, они остановились на доме с башенкой. Крутая крыша, чтобы не надо было сгребать снег, и башенка, начинающаяся выступом эркера с фундамента и вырастающая потом из правого ската крыши вторым этажом, привлекательно завершалась ветровым штоком.
В проекте дома продумывалось все до мельчайшей детали, даже расстановка мебели, томящейся в ящиках на пустующем сеновале.
Серёжа много раз перерисовывал фасад, ища краски наружным стенам, наличникам, орнаментам карнизов и ветровым доскам. И с каждым новым рисунком домик выглядел сказочнее, захватывая все существо Серёжи, нашедшего теперь едва не потерянное счастье и гнездо, где начнётся его семья, долгожданная семья Векшегоновых-Дулесовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46