Современное школьное образование, которое, как он считал, слишком полагалось на слово, записанное в тет­радку, приводило его в отчаяние. Такое воспитание, по его словам, атрофировало в детях восприятие природы, ме­шало им слушать ее шепот, лишало интуиции и вдох­новения.
Великий японский поэт Басе писал:
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
Но ведь очень многие видели лягушек, прыгающих в пруд… И не только Уатт, Ньютон наблюдали, как кипит чайник или падает с дерева яблоко.
«Иметь глаза, но не видеть красоты; иметь уши, но не слышать музыки; обладать разумом, но не воспринимать истину; иметь сердце, но никогда не волноваться и не гореть огнем – вот чего надо больше всего опасаться!» – так часто говорил директор.
Наверное, поэтому он и верил в ритмику. Сама же Тотто-тян была в восторге от нее. Она порхала по залу босиком, словно балерина Айседора Дункан, даже не по­дозревая, что ритмика – это часть школьной программы.
Заветное желание
Впервые в жизни Тотто-тян отправилась на праздничную ярмарку. Посреди пруда Сэндзоку, поблизо­сти от школы, где она училась прежде, находился ма­ленький островок с храмом, посвященным богине Бэн-тэн – покровительнице музыки и красоты. Там и прохо­дила ярмарка. Поздним вечером она отправилась туда с мамой и папой по тускло освещенной улице. Вдруг впереди засверкали разноцветные огни. Необыкновенное зрелище предстало перед Тотто-тян. Она бегала от одной лавочки к другой, заглядывала в них, раздвигая матерчатые штор­ки. Отовсюду раздавался писк, треск, шипение, неслись разнообразные запахи. Все было удивительным. На крас­ных, желтых и розовых шнурках висели игрушечные труб­ки, украшенные изображениями собак, кошек и миленькой девочки Бэтти. Стоило «закурить» их, и чувствовался запах мяты. Продавались леденцы на палочке и сахарная вата. И еще продавались бамбуковые хлопушки: просунешь в трубку крашеный прутик – и раздается громкий хлопок.
Прямо на улице какой-то дядька глотал мечи и жевал стекло, другой продавал особый порошок: потрешь им фарфоровую миску – она начинает звенеть. Фокусник предлагал купить магические «золотые кольца», в которых исчезали монеты. В одной лавке торговали бумагой, на которой на свету проявляются картинки, бумажными цве­тами, распускающимися в воде…
Глаза просто разбегались, когда они шли вдоль тор­говых рядов. Внезапно Тотто-тян остановилась.
– Ой, мамочка! – закричала она, увидев коробку, пол­ную желтеньких пушистых комочков, Это были цыплята, и все они пищали.
– Какие хорошенькие! – Тотто-тян потянула за руку родителей. – Купите мне! Пожалуйста!
Цыплята, как по команде, повернулись к девочке, за­драли головки, чтобы получше разглядеть ее, засуетились и запищали еще громче.
– Правда, хорошенькие? – спросила Тотто-тян, при­сев на корточки перед коробкой.
Она никогда еще не видела таких нежных и беспо­мощных созданий.
– Пожалуйста!.. – попросила она, умоляюще посмот­рев на маму и папу. Но, к ее великому разочарованию, родители не хотели останавливаться и потащили ее дальше.
– Но вы же обещали мне купить что-нибудь, так купите мне их!
– Успокойся, дорогая, – тихо проговорила мама. – Эти бедняги все равно скоро погибнут.
– Почему? – спросила Тотто-тян плачущим голо­сом.
Папа отвел ее в сторону, чтобы продавец не мог их слышать, и принялся отговаривать:
– Ты пойми, Тотто-скэ, они, конечно, миленькие, но очень слабые и долго не протянут. Умрут, и ты будешь плакать. Мы вовсе не скупимся.
Но Тотто-тян не хотела и слушать. Она решила, что не уйдет без цыплят.
– Я не дам им умереть! Буду беречь их!
Папа и мама попытались оттащить девочку от коробки, но она не отрывала от цыплят взгляда, а они в свою очередь запищали еще громче, как будто упрашивая взять с собой. Тотто-тян решила, что, кроме цыплят, ей на свете больше ничего не нужно. Она низко поклонилась ро­дителям:
– Умоляю, купите мне цыплят!
Но папа и мама не сдавались:
– Мы же тебе говорим – купим, а потом будешь плакать.
Горько разрыдавшись, Тотто-тян повернулась, чтобы идти домой. Слезы ручьями текли по ее щекам. Когда они вышли на дорогу, ведущую домой, Тотто-тян, всхлипывая, снова принялась за свое:
– Ну, пожалуйста… За всю свою жизнь я так не хотела… Больше никогда ни о чем не буду просить… Купите цыпляток…
Тут уж родителям ничего не оставалось, как усту­пить.
Слезы мгновенно просохли на лице Тотто-тян. Она так и сияла, бережно неся в руках коробочку с двумя цыплятками.
На следующий день мама попросила мастера сделать клетку и провести для обогрева цыплят электричество. Целыми днями Тотто-тян ухаживала за желтенькими пу­шистыми цыплятами. Но, увы, уже на четвертый день один из цыплят упал без движения, а на следующий день та же участь постигла второго. Сколько ни тормошила она цыплят, сколько ни причитала над ними, они даже не пискнули и не раскрыли напоследок глазки. К сожалению, папа и мама оказались правы. Глотая слезы, Тотто-тян вырыла в саду ямку и закопала цыплят. А сверху положила цветок. Ящик, где она их держала, выглядел теперь боль­шим и пустым. В уголке лежало перышко, которое все время напоминало ей, как цыплята запищали, увидев ее тогда на ярмарке. Тотто-тян стиснула зубы, чтобы никто не услышал, как она плачет.
Как быстро она утратила то, чего так страстно жела­ла… Это была первая потеря в жизни Тотто-тян, первое расставание с живым существом.
Одеваться похуже
Директор советовал родителям, чтобы, отправ­ляя детей в школу, они одевали их похуже. Он говорил, что носить надо простую, немаркую одежду, чтобы не было жалко, если дети испачкают или разорвут ее. Директор считал, что это никуда не годится, когда ученики чувствуют себя скованными, боятся, как бы их не изругали за ис­пачканное платье. По соседству с «Томоэ» находилось несколько начальных школ, куда ученики ходили в форме: девочки – в матросках, мальчики – в курточках со сто­ячим воротничком и коротких штанишках. Ученики же школы «Томоэ» приходили кто в чем и, с разрешения учителей, играли до самозабвения, не опасаясь ничего порвать. В те годы не было джинсов, и мальчишки ходили в заплатанных штанах, а девочки носили юбки из грубой, но прочной материи.
Любимым занятием Тотто-тян было лазать в чужие дворы или на пустыри, проползая под оградой. Возмож­ность делать это, не волнуясь за одежду, устраивала ее как нельзя больше. В то время частенько использовали колю­чую проволоку, которую протягивали по самому низу, и, чтобы преодолеть такое препятствие, необходимо было приподнять ее и по-собачьи прорыть под ней лаз. Но при этом, как девочка ни старалась уберечься, одежда рвалась, зацепившись за колючку, то по шву, то в клочья. А од­нажды, когда на ней было довольно поношенное мусли­новое платье, она умудрилась порвать его сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42