— Вам кого?
— Здесь проживает Лаптев?
В глубоких темных глазницах носатого вспыхнул тревожный блеск.
— А вы кто?
— Милиция, уважаемый. Уголовный розыск. Устраивает? Носатый затопал по крыльцу как спортсмен, делающий разминку. Только трудно было угадать — бежать он собирался или прыгать в высоту.
— У нас все в порядке. — Ответ прозвучал не в лад с вопросом и выдал душевное смятение носатого.
— Я спросил о другом, — сказал Катрич, повысив голос.
— У нас все в порядке, — заученно повторил носатый. Он то и дело смахивал пот со лба и облизывал толстым языком губы. — Принести документы?
— Ваши личные дела меня не интересуют. Мне нужен Лаптев.
— Альфред Ермолаевич? — Носатый перестал перебирать ногами. — Он отсюда выехал. Продал мне квартиру и отбыл. У меня с документами все законно…
— Куда он выехал?
— Не знаю.
— Как же так, купили квартиру, а куда делся хозяин — не поинтересовались?
Носатый снова стал сучить ногами, затопал по крыльцу.
— Разве я должен интересоваться, куда он уезжает?
— Почему нет?
— Я купил. Отдал деньги. Зачем он продал? Куда пошел? Мне дело, да?
— Вы слыхали, что под видом покупки квартир их хозяев убивают, а собственность присваивают? Боюсь, объяснение вам придется давать в другом месте.
— Товарищ милиционер! Я честный покупатель. Сам Лаптев просил никому не говорить, где он теперь живет. Ему это не нравится.
Стремление Лаптева к конспирации вполне вписывалось в тот образ, который складывался из кусочков мозаики, собранных Катричем. Он усилил нажим.
— Собирайтесь, поедем, гражданин…
— Окроперидзе… Нодар Окроперидзе…
— Вот и собирайтесь.
— Хорошо, я скажу. Лаптев переехал к бабе. К сожительнице, так, да? Азнаурская улица, дом четыре…
Дом номер четыре оказался железнодорожным бараком послевоенной постройки. В длинном полутемном коридоре пахло общественным сортиром и кислой капустой. С ночным горшком в руке навстречу Катричу шла женщина в застиранном махровом халате.
— Будьте добры, где живет Лаптев? Женщина остановилась перед Катричем, едва не ткнув ему горшком в грудь.
— Алик Лапоть? Танькин хахаль?
— Именно Алик, — сказал Катрич, старательно отодвигаясь от горшка, чтобы не видеть содержимого и не ощущать его запах.
— Десятая, — бросила женщина, легко вильнула задом и гордо проследовала дальше, неся горшок как ритуальную вазу.
Катрич двинулся по коридору, разглядывая облупленные эмалированные таблички на дверях. У десятой остановился. Постучал согнутым пальцем — громко, как в барабан.
За дверью кто-то тяжело заворочался. Скрипнули половицы, засвистели немазаные петли. Длинный как жердь, заросший многодневной щетиной, пьяный в дугу Лаптев возник в дверях. Он стоял, опираясь раскинутыми руками о косяк.
— Те чо, мужик?
— Лаптев?
— Ну. Те чо?
Катрич уже понял: этот пьяный фитиль не мог быть фигурой, которая совершила профессионально спланированное заказное убийство. Нет и нет!
Сдержать себя Катрич не сумел. Он сгреб Лаптева за грудки, тряхнул и впихнул в комнату. Здесь густо воняло водочным перегаром, закисшим потом, грязными носками. Подтолкнув Лаптева, посадил его на диван, затянутый грязным серым чехлом.
— Где паспорт, Лаптев? Быстро!
Лаптев попытался встать, но пьяный зад не позволил ему это. сделать: он только приподнялся над диваном и брякнулся на прежнее место. Махнул рукой в сторону стула, на котором висел черный мятый пиджак.
— Там.
Мятая красная книжка, затертая грязными руками, свидетельствовала — пьяный владелец документа и есть Альфред Ер-молаевич Лаптев.
Увидев на столе чайник, Катрич взял его и взвесил в руке. Вода в сосуде была. Налил полный стакан, подошел к Лаптеву и с размаху выплеснул ему содержимое в лицо.
Лаптев вытаращил глаза, закрутил нечесаной башкой, зафыркал, отхлебываясь.
— Ты чо, мужик?
Попыток сопротивляться он не предпринимал. Хмель хмелем, а понимал — гость — человек крутой, крепкий.
— Очухался? — спросил Катрич. — Лады. Докладывай: работал на разноске газет?
— Я?! — Лаптев выглядел обалдело. — Да на хрен мне это нужно!
— Почему же числишься распространителем? Лаптев замотал головой, соображая.
— Слушай, шеф, — он протрезвел настолько, что уже считал Катрича каким-то начальником, имевшим право задавать вопросы. -Ты друзьям помогал?, Вот и я помогаю. Подошел мужик. Паспорт потерял. А на работу надо. Я паспорт дал. На полчаса. Разве нельзя на полчаса?
Говори ему теперь «можно» или «нельзя», что изменится?
— Как он выглядел? Или забыл за пьянкой?
— Я?! Шеф, я только и принимаю что по маленькой. От нервов. А помню все.
— Рост?
— Нормальный, шеф. Во, — Лаптев отмерил высоту на своей груди. — До сих.
— Костюм?
— Черный в полоску. Рубашка — голубая.
Катрич скрипнул зубами. Портрет Рубца вырисовывался с определенной точностью. Убийца рассчитал все возможные действия следствия и перекрыл ходы, надежной защитой.
Ничего, кроме точного описания погибшего Рубца, не смогла сообщить Катричу и Надежда Гавриловна Фелидова. Она хорошо помнила мужика, который предложил ей пятьдесят тысяч, если она возьмет отпуск за свой счет, а он за нее поработает и наберет недостающие до стажа дни. Хороший человек — находка для пенсионерки. Взял на себя ее заботь! да еще заплатил.
Судя по описанию, Фелидову временно подменял господин Рубец, которому в его нынешнем состоянии никто не мог предъявить никаких претензий.
Поздно вечером Катрич позвонил Рыжову домой.
— Можете открутить мне голову, Иван Васильевич. У меня по нулям.
— Отдыхай, — успокоил его Рыжов. — Завтра поговорим. Завтра им встретиться не удалось. Часов в семь утра Рыжова потревожил звонок Катрича.
— Иван Васильевич, зря вы вчера не открутили мне башку. Сегодня я у вас не появлюсь.
— Что такое? — Рыжова встревожил тон, которым произнес сообщение Катрич.
— Жорку убили. Брата.
— Лекарева?!
— Да, его. Выезжаю в Рогозинскую.
— Это случилось там?
— Да.
ЛЕКАРЕВ
Вообще-то трагедия произошла не в станице Рогозинской, а на Черноморском шоссе, у развилки, откуда дорога шла в дачный поселок Никандровку.
Патрульная милицейская машина, возвращавшаяся в город, остановилась на обочине шоссе возле лесопосадки. Лейтенант Лекарев вылез наружу и неторопливо направился в кустики. Сидевший за рулем капитан Виктор Денисов, заводной добрый малый, также выбрался на воздух, достал сигарету. Несколько раз щелкнул зажигалкой, но огонек не загорелся — кончился газ.
Со стороны Никандровки шла машина, освещая дорогу ближним светом.
Денисов поднял руку. Не может быть, чтобы у ехавших не нашлось огонька.
Машина притормозила и остановилась метрах в двух от милиционера. Хлопнула дверца. С водительского места на асфальт выбрался щуплый узкоплечий мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122