Гипотетически может, реально — нет. Все потому, что он пока «в системе». Конечно, после прокола с уральской сумочкой могут начаться большие неприятности, поэтому нужно как можно скорее обезопасить себя... Он уже предпринял некоторые шаги в этом направлении...
Антон Владленович скинул с себя полотенце и залез в кровать, он прижался к жене, поцеловал ее в шею.
— Антош, холодный, — сонно пробормотала Марина.
— А мы сейчас согреемся.
— Не надо, я спать хочу.
— Как это — не надо? — притворно возмутился Антон Владленович. — Очень даже надо. Я соскучился.
— Я думала, тебе девки скучать не дают.
— Мариш, какие девки? Скоро крылья на спине прорежутся.
— Ангелочек. — Жена повернулась к Антону Владленовичу. Он обнял ее, стал страстно целовать, и тут зазвонил телефон. Звонки шли от туалетного столика, стоящего у противоположной стены спальни.
— У-у, черт, ни днем ни ночью покоя нет! — Антон Владленович кряхтя поднялся, поискал в темноте ногами тапки, зашлепал к трубке.
— Отключи его к черту! — посоветовала жена.
— Чего уж, подошел! — Антон Владленович взял трубку, нажал на кнопку «Talk». — Слушаю.
— Привет, старикан, — раздался в трубке насмешливый голос Вэна. — Спрятаться за широкой спиной жены от меня хотел?
— Алло, алло, кто это?
— Так вот, ты знай, что это мы тебя с племянничком на шесть лимонов кинули. А он тебя дважды, потому что я жив и здоров, чего и тебе желаю. Найдешь его в Ивантеевке, в саду «Связьмонтажа», четвертая дача по второй аллее. Да, и похорони по-человечески, не жидись.
Антон Владленович почувствовал, как по спине распространяется противный холодок. Он уже догадался, кто с ним разговаривает, но все равно переспросил:
— Кто это?
— Конь в пальто! — И в трубке раздались короткие гудки.
Рука Антона Владленовича сама собой опустилась, и он уронил трубку на пол.
— Антоша, что случилось? — встревожено спросила жена.
Он молчал. Марина поднялась с кровати, подошла к мужу:
— Что с тобой?
— Я должен немедленно уехать.
— Куда?
— Туда, дура! Туда, где меня нельзя будет так просто достать! Немедленно, завтра же, сегодня!..
— Один?
— Вы же будете возиться полмесяца, всякую хрень упаковывать! Ты понимаешь, это вопрос жизни и смерти!
— Антоша, что случилось?
Антон Владленович досадливо махнул рукой в ответ, включил свет и начал поспешно одеваться. Поднял с пола трубку, набрал номер охраны.
— Подавай машину, через пять минут выезжаем в Ивантеевку!
Глава шестая. Молчание — золото
1
Теперь я понимаю преступников, которые, сбежав из СИЗО, кантуются по подвалам, подъездам и подмосковным дачам, стараясь не попадаться на глаза милиционерам. Ведь у каждого мента в кармане распечатка ориентировки с твоим портретиком. Пусть даже изображение не очень — черно-белое, но глаз у милиционеров наметанный, сразу раскусят. Приезжего от москвича мент с полвзгляда отличает. И вовсе не по клетчатой сумке или какой-нибудь там «немосковской» одежке, а по тому, какой у человека взгляд, поведение... Так что преступнику надо или внешность менять, или железные нервы иметь. А лучше и то и другое...
Мы боялись не того, что нас задержат менты, нет. Мы знали, что никакие КПЗ или СИЗО нам в принципе не светят. Всей операцией руководят люди из ФСБ, а значит, они в курсе, что мы за птицы. Допустим, нас посадили в СИЗО и начинают допрашивать с пристрастием. Где гарантии, что мы не сломаемся, не начнем давать «лишние» показания, которые очернят деятельность «конторы»? Нет, никакого нам СИЗО! Раз уж оперативные работники (то бишь мы) прокололись, наделали глупостей, значит, есть только один способ заставить их замолчать — пустить в расход. Причем так поступает не только ФСБ, но и спецслужбы других стран. Их можно было бы понять, если в не то обстоятельство, что в данной ситуации объектом охоты являешься ты сам. Государственная безопасность превыше жизни нескольких человек — вот что прискорбно. Когда-то давно люди создали государство, а потом эта чудовищная и невидимая на первый взгляд машина превратила в монстра, пожирающего собственных создателей...
В электричке, едва отъехав от станции, мы нарвались на транспортную милицию. Милиционеров было трое: старший сержант и с ним двое рядовых. Они шли по вагону, внимательно оглядывая пассажиров. Прошли уже было мимо, но тут сержант обернулся и поймал взгляд Мухи. Муха отвел глаза, но поздно! Вот она, психология без слов.
— Погоди-ка, — сказал сержант своим подчиненным и вернулся к нашей скамейке. — Молодые люди, ваши документы, пожалуйста.
Приятно, когда тебя называют «молодым», черт возьми! Сержанту этому безусому самому лет двадцать, не больше.
— Пожалуйста.
Документы наши, побывавшие в озерной воде, представляли жалкое зрелище — они покоробились от воды, тушь кое-где расплылась... А бумага от краснодарского ФСБ произвела на сержанта вовсе не то впечатление, на которое мы надеялись. Он внимательно вчитался в нее, потом поднял на нас удивленный взгляд, и я тут же понял — зря мы ее показали.
— Пожалуйста, пройдемте, — сказал сержант, не отдав нам документы.
— А в чем дело-то, сержант? Все вроде бы с бумажками в порядке! — начал было возмущаться Артист.
— Пройдемте, — сказал сержант тоном, не терпящим возражений, и подал своим подчиненным едва заметный знак, чтобы они были настороже. Я тоже переглянулся со своими парнями. Они меня, как обычно, поняли без слов.
— Хорошо, идем, — согласился я, поднимаясь.
— Здесь какая-то ошибка, парень, — покачал головой Муха.
— Я вам не парень! — нахмурился сержант.
Менты повели нас по вагону вперед. Впереди рядовой, затем я, потом Муха, следом второй рядовой, позади сержант с нашими документами. Интересно, показались мы ему просто подозрительными личностями или он вспомнил о наших физиономиях на фотографиях, которые наверняка видел сегодня на разводе? Если второе, то вряд ли он стал бы с нами «чикаться» — сразу бы выхватил пистолет и велел лечь на пол. Наверняка под каждой из фотографий стояла подпись: «вооружен и очень опасен». Скорей всего, сейчас его терзали смутные сомнения — где-то он наши физиономии видел, но где именно, вспомнить не мог. Хорошо хоть не начали обыскивать прямо в вагоне...
Стоит мне только о чем-нибудь подумать, как оно тут же сбывается — в тамбуре нас поставили лицом к стене, заставили поднять руки и начали обыскивать. Вот и говори после этого, что мысль нематериальна! Руки рядового заскользили по моему телу вниз. Скоро он дойдет до моих ног, к которым приторочены ножи и кобура... Сейчас главное — фактор внезапности. Я переглянулся с моими парнями — доля секунды... Когда рядовой присел, ощупывая мои ноги, я нанес ему короткий и точный удар. Милиционер без стона осел на пол. Столь же мгновенные удары нанесли и Муха с Артистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Антон Владленович скинул с себя полотенце и залез в кровать, он прижался к жене, поцеловал ее в шею.
— Антош, холодный, — сонно пробормотала Марина.
— А мы сейчас согреемся.
— Не надо, я спать хочу.
— Как это — не надо? — притворно возмутился Антон Владленович. — Очень даже надо. Я соскучился.
— Я думала, тебе девки скучать не дают.
— Мариш, какие девки? Скоро крылья на спине прорежутся.
— Ангелочек. — Жена повернулась к Антону Владленовичу. Он обнял ее, стал страстно целовать, и тут зазвонил телефон. Звонки шли от туалетного столика, стоящего у противоположной стены спальни.
— У-у, черт, ни днем ни ночью покоя нет! — Антон Владленович кряхтя поднялся, поискал в темноте ногами тапки, зашлепал к трубке.
— Отключи его к черту! — посоветовала жена.
— Чего уж, подошел! — Антон Владленович взял трубку, нажал на кнопку «Talk». — Слушаю.
— Привет, старикан, — раздался в трубке насмешливый голос Вэна. — Спрятаться за широкой спиной жены от меня хотел?
— Алло, алло, кто это?
— Так вот, ты знай, что это мы тебя с племянничком на шесть лимонов кинули. А он тебя дважды, потому что я жив и здоров, чего и тебе желаю. Найдешь его в Ивантеевке, в саду «Связьмонтажа», четвертая дача по второй аллее. Да, и похорони по-человечески, не жидись.
Антон Владленович почувствовал, как по спине распространяется противный холодок. Он уже догадался, кто с ним разговаривает, но все равно переспросил:
— Кто это?
— Конь в пальто! — И в трубке раздались короткие гудки.
Рука Антона Владленовича сама собой опустилась, и он уронил трубку на пол.
— Антоша, что случилось? — встревожено спросила жена.
Он молчал. Марина поднялась с кровати, подошла к мужу:
— Что с тобой?
— Я должен немедленно уехать.
— Куда?
— Туда, дура! Туда, где меня нельзя будет так просто достать! Немедленно, завтра же, сегодня!..
— Один?
— Вы же будете возиться полмесяца, всякую хрень упаковывать! Ты понимаешь, это вопрос жизни и смерти!
— Антоша, что случилось?
Антон Владленович досадливо махнул рукой в ответ, включил свет и начал поспешно одеваться. Поднял с пола трубку, набрал номер охраны.
— Подавай машину, через пять минут выезжаем в Ивантеевку!
Глава шестая. Молчание — золото
1
Теперь я понимаю преступников, которые, сбежав из СИЗО, кантуются по подвалам, подъездам и подмосковным дачам, стараясь не попадаться на глаза милиционерам. Ведь у каждого мента в кармане распечатка ориентировки с твоим портретиком. Пусть даже изображение не очень — черно-белое, но глаз у милиционеров наметанный, сразу раскусят. Приезжего от москвича мент с полвзгляда отличает. И вовсе не по клетчатой сумке или какой-нибудь там «немосковской» одежке, а по тому, какой у человека взгляд, поведение... Так что преступнику надо или внешность менять, или железные нервы иметь. А лучше и то и другое...
Мы боялись не того, что нас задержат менты, нет. Мы знали, что никакие КПЗ или СИЗО нам в принципе не светят. Всей операцией руководят люди из ФСБ, а значит, они в курсе, что мы за птицы. Допустим, нас посадили в СИЗО и начинают допрашивать с пристрастием. Где гарантии, что мы не сломаемся, не начнем давать «лишние» показания, которые очернят деятельность «конторы»? Нет, никакого нам СИЗО! Раз уж оперативные работники (то бишь мы) прокололись, наделали глупостей, значит, есть только один способ заставить их замолчать — пустить в расход. Причем так поступает не только ФСБ, но и спецслужбы других стран. Их можно было бы понять, если в не то обстоятельство, что в данной ситуации объектом охоты являешься ты сам. Государственная безопасность превыше жизни нескольких человек — вот что прискорбно. Когда-то давно люди создали государство, а потом эта чудовищная и невидимая на первый взгляд машина превратила в монстра, пожирающего собственных создателей...
В электричке, едва отъехав от станции, мы нарвались на транспортную милицию. Милиционеров было трое: старший сержант и с ним двое рядовых. Они шли по вагону, внимательно оглядывая пассажиров. Прошли уже было мимо, но тут сержант обернулся и поймал взгляд Мухи. Муха отвел глаза, но поздно! Вот она, психология без слов.
— Погоди-ка, — сказал сержант своим подчиненным и вернулся к нашей скамейке. — Молодые люди, ваши документы, пожалуйста.
Приятно, когда тебя называют «молодым», черт возьми! Сержанту этому безусому самому лет двадцать, не больше.
— Пожалуйста.
Документы наши, побывавшие в озерной воде, представляли жалкое зрелище — они покоробились от воды, тушь кое-где расплылась... А бумага от краснодарского ФСБ произвела на сержанта вовсе не то впечатление, на которое мы надеялись. Он внимательно вчитался в нее, потом поднял на нас удивленный взгляд, и я тут же понял — зря мы ее показали.
— Пожалуйста, пройдемте, — сказал сержант, не отдав нам документы.
— А в чем дело-то, сержант? Все вроде бы с бумажками в порядке! — начал было возмущаться Артист.
— Пройдемте, — сказал сержант тоном, не терпящим возражений, и подал своим подчиненным едва заметный знак, чтобы они были настороже. Я тоже переглянулся со своими парнями. Они меня, как обычно, поняли без слов.
— Хорошо, идем, — согласился я, поднимаясь.
— Здесь какая-то ошибка, парень, — покачал головой Муха.
— Я вам не парень! — нахмурился сержант.
Менты повели нас по вагону вперед. Впереди рядовой, затем я, потом Муха, следом второй рядовой, позади сержант с нашими документами. Интересно, показались мы ему просто подозрительными личностями или он вспомнил о наших физиономиях на фотографиях, которые наверняка видел сегодня на разводе? Если второе, то вряд ли он стал бы с нами «чикаться» — сразу бы выхватил пистолет и велел лечь на пол. Наверняка под каждой из фотографий стояла подпись: «вооружен и очень опасен». Скорей всего, сейчас его терзали смутные сомнения — где-то он наши физиономии видел, но где именно, вспомнить не мог. Хорошо хоть не начали обыскивать прямо в вагоне...
Стоит мне только о чем-нибудь подумать, как оно тут же сбывается — в тамбуре нас поставили лицом к стене, заставили поднять руки и начали обыскивать. Вот и говори после этого, что мысль нематериальна! Руки рядового заскользили по моему телу вниз. Скоро он дойдет до моих ног, к которым приторочены ножи и кобура... Сейчас главное — фактор внезапности. Я переглянулся с моими парнями — доля секунды... Когда рядовой присел, ощупывая мои ноги, я нанес ему короткий и точный удар. Милиционер без стона осел на пол. Столь же мгновенные удары нанесли и Муха с Артистом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77