— Давайте, устраивайте! Один свидетель — не свидетель! Я ей сто раз в лицо скажу, что врет И все! И не докажете никак!
— Любовь Фомичева утверждает, что у вас в кармане ручка Николая.
— Я эти ручки купил на барахолке. Три штуки — каждому по ручке. Что она несет?! Слушайте ее больше! Чтобы я родного брата из-за каких-то паршивых шести тысяч?
— Это кому как! — усмехнулся Николаев. — Для меня, например, это большие деньги.
— А для меня нет! Я на стройке раньше не такие деньги зарабатывал. Сейчас только застой — заказов нет, зарплаты нет. И все равно — на преступление ради денег не пошел бы. И кого, Коляку! Это брат мой единоутробный, поймите! Зверь я, что ли, лютый?
— Вы судимость имеете?
— Ну, имею, и что с того? Не за то же ведь.
— А за что?
— Ну… — замялся Иван. — По сто семнадцатой.
— А ваш покойный брат Николай?
— Да что вы спрашиваете?! — обозлился Иван. — Сами знаете, что мы за одно дело с ним сидели.
— Конечно, знаю. Вы с вашим братом Николаем в 1974 году изнасиловали несовершеннолетнюю девочку и были осуждены по сто семнадцатой статье. Он получил шесть лет, вы — пять. Вам тогда только исполнилось восемнадцать.
— Да, не повезло, — вздохнул Иван.
— Так что, Иван Николаевич, человек вы опытный в наших делах. Неужели вы думаете, будто мы не сможем доказать, что вы были в тот день в квартире вашего брата?
— Может быть, и докажете с вашими приемчиками, как тогда, в семьдесят четвертом, нас Колякой подставили под изнасилование, хоть все было по доброму согласию, шлюха была, проб негде ставить, хоть и шестнадцать ей было. Только не был я в их квартире.
Дома я был, в Сызрани, понятно?
— Понятно, понятно, — усмехнулся Николаев.
Раздался телефонный звонок. Николаев поднял трубку и долго разговаривал. Вернее, говорили на том конце провода, а Николаев только повторял: «Так, так, понятно, понятно, очень хорошо», при этом хитро поглядывал на Ивана Фомичева.
Наконец он положил трубку и, помолчав немного, произнес:
— Так, Иван Николаевич. На купюрах, которые изъяты из вашего пиджака, и шариковой авторучке обнаружены отпечатки пальцев вашего покойного брата Николая. Такие вот дела. — С этими словами он сунул себе в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением закурил.
Иван, набычившись, мрачно глядел на курившего Николаева.
— Дайте мне тоже закурить, — попросил он.
— Берите.
Иван трясущимися пальцами взял сигарету, закурил. Руки ходили у него ходуном.
— Н-не убивал я, понимаете, не убивал! — бормотал он, затягиваясь сигаретой. — Я был там, был, мне Коляка дал эти деньги, взаймы дал. Мы выпили с ним, и я ушел. И все. Я больше ничего не знаю. И понятия не имею, кто его убил!
— А ручку шариковую он вам тоже дал взаймы? — поинтересовался Николаев. — И вообще, насколько я знаю, Николай Фомичев никогда никому взаймы не давал ни копейки, а уж тем более такую сумму. На что они вам понадобились?
— Я… — замялся Иван. — Я машину хотел купить, мне предложили по дешевке. Работы нет, вот и решил подрабатывать на машине, ну, бомбить, понимаете?
— Понимаю. Дело хлопотное. Вряд ли Николай вам на такое мероприятие отдал бы последние деньги, тем более сам остался фактически без работы. Так что придумайте что-нибудь поинтереснее, Фомичев.
— Мне больше нечего вам сказать, — при этих словах Иван стал яростно тушить сигарету пальцем в пепельнице. — Я был там, взял у него шесть тысяч рублей взаймы, выпил с ним и ушел. И в тот же день уехал. А приехал домой, сразу же понадобилось на похороны лететь. — Он чуть-чуть подумал и сказал:
— Я проценты ему обещал. Большие! Иначе он точно не дал бы! — Его очень воодушевила эта версия, но Николаев только улыбался ему в ответ.
— Вы, Фомичев, видимо, не понимаете тяжести вашего положения. Вы были там практически во время убийства, у вас его деньги и ручка. Вам светит сто пятая статья. Умышленное убийство. А вы тут мне лапшу на уши вешаете. Да все против вас, Фомичев.
Это вы мне должны доказать, что не убивали его, а то, что вы убили, я в пять минут докажу, и вас в суде признают виновным. Получите вы десять лет, не меньше.
Понятно вам? Десять лет строгача! Вы попали в хреновую ситуацию. Я все это говорю, разумеется, на тот случай, если вы действительно его не убивали, в чем я, Честно говоря, здорово сомневаюсь, Иван Николаевич Фомичев, 1956 года рождения, ранее судимый по 117-й статье, проживающий в г. Сызрани, по улице Горького, 7, квартира 8. Поймите это, в хреновую!
Детей-то сколько у вас?
— Двое, — буркнул Иван. — Сын школу кончает, дочери — тринадцать.
— Вот именно. Тринадцать. Школу кончает. Подумайте о них, о матери своей.
— А чего думать? Не убивал я, и все! Чего мне еще думать?
— Ладно. — Николаев нажал кнопку. — Уведите его!
Только увели Фомичева, в комнату вошел Константин Гусев.
— Привет, Павел, — улыбнулся он. — Ну, что этот Фомичев?
— Признал, что был в квартире, убийство отрицает. Говорит, взял у брата деньги взаймы.
— Так. Вот результат экспертизы. На бутылке отпечатки пальцев Ивана Фомичева, на дверной ручке тоже, ну, это понятно. Но вот что интересно. Около двери след от кроссовки тридцать седьмого размера.
Женской кроссовки. Кровавый след.
— Значит, эта женщина прошла туда уже после убийства?
— Конечно. Она одной ногой наступила в лужу крови и оставила след. Больше того, она это заметила и чем-то, видимо, носовым платком, вытерла подошву и попыталась стереть и след, но это ей не удалось.
А дальше этим заниматься не было времени.
— А больше ничего?
— Абсолютно. Никаких посторонних отпечатков пальцев, кроме отпечатков Ивана Фомичева. Только отпечатки домашних.
— Интересно, Костя, интересно, — загадочно улыбнулся Николаев.
— Экспертами установлено, что удар ножом был произведен человеком намного ниже Николая Фомичева. Рост Фомичева сто восемьдесят три сантиметра, а его брата Ивана — сто восемьдесят пять. Такие дела…
— Значит, убила женщина?
— Очень похоже.
— Ладно. Спасибо, Костя, за интересное сообщение. У меня здесь завтра будут Люба Фомичева и ее дочь Наташа Павлова. Любопытно будет с ними побеседовать.
— Подозреваешь их?
— А почему бы и нет? — устало улыбнулся Николаев. — Личностью покойник был довольно гнусной, это очевидно. А уж кому он там особенно насолил, разберемся по ходу.
Глава 5
— Ну как там? Что там? — Люба выскочила из своей комнаты, как только услышала звук ключа, поворачиваемого в замке входной двери. Вера Александровна стояла на пороге, усталая, бледная, в летнем старушечьем потрепанном пальто и немодной косынке на голове.
— Ну что? Что? — торопила Люба старуху. — Рассказывайте.
— Да что вы беспокоитесь, Люба? — Вера Александровна прошла в коридор и стала открывать ключом свою дверь. — Все я рассказала так, как надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39