Он был типичный итальянец: немного за сорок, стройная фигура, приятное обращение и весьма приличная одежда. Его крепкое телосложение произвело на меня особое впечатление. С самого начала мы испытывали трудности в общении. Он не говорил по-немецки, я — по-итальянски, оба знали лишь несколько английских слов. Но с помощью нашего товарища мы объяснялись на ломаном французском. Марчезе рассказал мне о войне в Абиссинии и своей прошлой попытке бежать из лагеря.
К счастью, он получал оклад английского генерала, и деньги для него не составляли проблемы. Он мог приобрести для нашего побега вещи, о которых я сам не смел и мечтать. Что ему было нужно, так это партнер, знакомый с Гималаями, поэтому мы довольно быстро заключили союз, в котором я отвечал за все планирование, а он — за деньги и снаряжение.
Несколько раз в неделю я ползком пробирался к нему, чтобы обсудить детали, и за это время стал специалистом по преодолению проволочных заграждений. Естественно, существовало несколько вариантов побега, но я был склонен остановиться на одном. Дело в том, что на всем протяжении внешнего ограждения лагеря через каждые восемьдесят ярдов были построены навесы с остроконечными, покрытыми соломой крышами, где охранники спасались от тропического солнца. Если б нам удалось перебраться через одну из этих крыш, мы бы преодолели сразу два ряда колючей проволоки.
В мае 1943 года наши приготовления были завершены. Деньги, провиант, компасы, часы, ботинки и маленькие альпинистские палатки — всем запаслись.
Однажды ночью мы решили сделать попытку. Как обычно, я прополз под заграждениями в крыло Марчезе. Там меня ждала лестница, которую нам удалось утащить и спрятать во время небольшого пожара в лагере. Мы прислонили ее к стене хижины и затаились в темноте. Приближалась полночь, и через десять минут должна была состояться смена караула. Часовые готовились сдать вахту и медленно прохаживались взад-вперед. Через несколько минут они достигли места, достаточно отдаленного от нас, но как раз в это мгновение над чайной плантацией поднялась луна.
Момент настал. Сейчас или никогда!
Оба часовых отошли на максимальное расстояние. Я поднялся с корточек и поспешил к заграждению с лестницей в руках. Приставив ее к изгороди, я быстро поднялся и перерезал проволоку, которая преграждала доступ к соломенной крыше. С помощью длинной рогатины Марчезе отодвинул проволоку в сторону, что позволило мне забраться на крышу. Мы договорились, что итальянец незамедлительно последует за мной, когда я раздвину проволоку руками. Но он замешкался на несколько ужасных секунд. Ему показалось, что уже поздно и охранники возвращаются. И в самом деле, послышались их шаги. Не оставив Марчезе времени на сомнения, я подхватил его под руки и затащил на крышу. Он перебрался через нее и тяжело плюхнулся по другую сторону навеса. Перед нами открывался путь к свободе.
Однако мы наделали достаточно шума. Охрана переполошилась и открыла стрельбу. Но когда их выстрелы разорвали тишину ночи, мы уже скрылись в джунглях.
Марчезе, демонстрируя свой южный темперамент, первым делом обнял и расцеловал меня, хотя момент мало подходил для выражения бурной радости. В небо взмывали осветительные ракеты, кругом раздавались свистки, свидетельствовавшие о том, что погоня идет за нами по пятам. Спасая свои жизни, мы бежали изо всех сил, пользуясь кратчайшим путем, который я тщательно изучил во время своих отлучек из лагеря. Погоня отстала…
Мы не выходили на дороги и огибали немногочисленные деревни, которые встречались на нашем пути. Сначала наши мешки казались легкими, но постепенно становились все тяжелее. Однажды, завидев нас, жители какой-то деревни забили в барабаны. Мы сразу догадались, что они подняли тревогу. Это была одна из тех трудностей нашего побега, которую любому представителю белой расы даже трудно себе представить. В Азии каждый сахиб всегда путешествует в сопровождении слуг и никогда ничего не несет сам. Что же могли подумать местные сельчане, завидя двух тяжело нагруженных европейцев, идущих пешком по сельской местности!
Тогда мы решили продвигаться ночью, зная, что индусы избегают бродить по джунглям в темноте, боясь диких животных. Нас самих перспектива встречи с хищниками не очень прельщала, так как в лагере мы часто читали газетные сообщения о зверях -людоедах — тиграх и леопардах.
На рассвете мы спрятались в вади (высохшем русле реки) и просидели там до темноты; спали и ели, изнывая от изнуряющей жары. За все это время мы видели лишь одного человека, пасущего коров. К счастью, он нас не заметил. Особен-4ю мы страдали от жажды: у каждого из нас было только по одной бутылке воды, которую нужно было растянуть на весь день. Неудивительно, что к вечеру мы с трудом владели собой: хотелось поскорее возобновить путь, а ночь казалась слишком недолгой, чтобы покрыть значительное расстояние. Нам предстояло найти самую короткую дорогу через Гималаи в Тибет, а это означало несколько недель изнурительной ходьбы, пока мы не сможем почувствовать себя в безопасности.
На следующий вечер после побега мы перевалили через первую гору. На вершине немного передохнули. В трех тысячах футов под нами лагерь для военнопленных мигал своими бесчисленными огоньками. В одиннадцать часов все огоньки разом погасли, и только прожекторы, расположенные вокруг лагеря, давали представление о его огромных размерах.
Тогда впервые в жизни я понял, что такое свобода. Нас распирало от радости, и мы с сочувствием вспоминали о двух тысячах пленных, вынужденных жить там, за колючей проволокой.
Однако времени для раздумий было мало. Нам предстояло найти дорогу в долину Джумна, о которой мы практически ничего не знали. В одной из небольших долин на нашем пути встретилась расщелина, настолько узкая, что мы не могли в нее протиснуться. Пришлось ждать до утра. Окрестные места выглядели настолько заброшенными и уединенными, что я без опаски использовал предоставившуюся возможность, чтобы покрасить свои белобрысые волосы и бороду в черный цвет. Я также смазал лицо и руки смесью перманганата, коричневой краски и жира, чтобы придать им темный оттенок. После этого я отдаленно стал походить на индуса. Это могло помочь, если в трудную минуту нам придется утверждать, что мы совершаем паломничество к святому Гангу. Что же касается моего спутника, то он был достаточно смугл и на расстоянии мог сойти за местного жителя. Естественно, мы рас считывали избежать более тщательного обследования.
Мы тронулись в путь еще до темноты и вскоре пожалели об этом. Проходя по склону, мы натолкнулись на нескольких крестьян, которые сеяли рис. Стоя наполовину раздетыми в мутной воде, они удивленно глазели на двух мужчин с тяжелыми мешками на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
К счастью, он получал оклад английского генерала, и деньги для него не составляли проблемы. Он мог приобрести для нашего побега вещи, о которых я сам не смел и мечтать. Что ему было нужно, так это партнер, знакомый с Гималаями, поэтому мы довольно быстро заключили союз, в котором я отвечал за все планирование, а он — за деньги и снаряжение.
Несколько раз в неделю я ползком пробирался к нему, чтобы обсудить детали, и за это время стал специалистом по преодолению проволочных заграждений. Естественно, существовало несколько вариантов побега, но я был склонен остановиться на одном. Дело в том, что на всем протяжении внешнего ограждения лагеря через каждые восемьдесят ярдов были построены навесы с остроконечными, покрытыми соломой крышами, где охранники спасались от тропического солнца. Если б нам удалось перебраться через одну из этих крыш, мы бы преодолели сразу два ряда колючей проволоки.
В мае 1943 года наши приготовления были завершены. Деньги, провиант, компасы, часы, ботинки и маленькие альпинистские палатки — всем запаслись.
Однажды ночью мы решили сделать попытку. Как обычно, я прополз под заграждениями в крыло Марчезе. Там меня ждала лестница, которую нам удалось утащить и спрятать во время небольшого пожара в лагере. Мы прислонили ее к стене хижины и затаились в темноте. Приближалась полночь, и через десять минут должна была состояться смена караула. Часовые готовились сдать вахту и медленно прохаживались взад-вперед. Через несколько минут они достигли места, достаточно отдаленного от нас, но как раз в это мгновение над чайной плантацией поднялась луна.
Момент настал. Сейчас или никогда!
Оба часовых отошли на максимальное расстояние. Я поднялся с корточек и поспешил к заграждению с лестницей в руках. Приставив ее к изгороди, я быстро поднялся и перерезал проволоку, которая преграждала доступ к соломенной крыше. С помощью длинной рогатины Марчезе отодвинул проволоку в сторону, что позволило мне забраться на крышу. Мы договорились, что итальянец незамедлительно последует за мной, когда я раздвину проволоку руками. Но он замешкался на несколько ужасных секунд. Ему показалось, что уже поздно и охранники возвращаются. И в самом деле, послышались их шаги. Не оставив Марчезе времени на сомнения, я подхватил его под руки и затащил на крышу. Он перебрался через нее и тяжело плюхнулся по другую сторону навеса. Перед нами открывался путь к свободе.
Однако мы наделали достаточно шума. Охрана переполошилась и открыла стрельбу. Но когда их выстрелы разорвали тишину ночи, мы уже скрылись в джунглях.
Марчезе, демонстрируя свой южный темперамент, первым делом обнял и расцеловал меня, хотя момент мало подходил для выражения бурной радости. В небо взмывали осветительные ракеты, кругом раздавались свистки, свидетельствовавшие о том, что погоня идет за нами по пятам. Спасая свои жизни, мы бежали изо всех сил, пользуясь кратчайшим путем, который я тщательно изучил во время своих отлучек из лагеря. Погоня отстала…
Мы не выходили на дороги и огибали немногочисленные деревни, которые встречались на нашем пути. Сначала наши мешки казались легкими, но постепенно становились все тяжелее. Однажды, завидев нас, жители какой-то деревни забили в барабаны. Мы сразу догадались, что они подняли тревогу. Это была одна из тех трудностей нашего побега, которую любому представителю белой расы даже трудно себе представить. В Азии каждый сахиб всегда путешествует в сопровождении слуг и никогда ничего не несет сам. Что же могли подумать местные сельчане, завидя двух тяжело нагруженных европейцев, идущих пешком по сельской местности!
Тогда мы решили продвигаться ночью, зная, что индусы избегают бродить по джунглям в темноте, боясь диких животных. Нас самих перспектива встречи с хищниками не очень прельщала, так как в лагере мы часто читали газетные сообщения о зверях -людоедах — тиграх и леопардах.
На рассвете мы спрятались в вади (высохшем русле реки) и просидели там до темноты; спали и ели, изнывая от изнуряющей жары. За все это время мы видели лишь одного человека, пасущего коров. К счастью, он нас не заметил. Особен-4ю мы страдали от жажды: у каждого из нас было только по одной бутылке воды, которую нужно было растянуть на весь день. Неудивительно, что к вечеру мы с трудом владели собой: хотелось поскорее возобновить путь, а ночь казалась слишком недолгой, чтобы покрыть значительное расстояние. Нам предстояло найти самую короткую дорогу через Гималаи в Тибет, а это означало несколько недель изнурительной ходьбы, пока мы не сможем почувствовать себя в безопасности.
На следующий вечер после побега мы перевалили через первую гору. На вершине немного передохнули. В трех тысячах футов под нами лагерь для военнопленных мигал своими бесчисленными огоньками. В одиннадцать часов все огоньки разом погасли, и только прожекторы, расположенные вокруг лагеря, давали представление о его огромных размерах.
Тогда впервые в жизни я понял, что такое свобода. Нас распирало от радости, и мы с сочувствием вспоминали о двух тысячах пленных, вынужденных жить там, за колючей проволокой.
Однако времени для раздумий было мало. Нам предстояло найти дорогу в долину Джумна, о которой мы практически ничего не знали. В одной из небольших долин на нашем пути встретилась расщелина, настолько узкая, что мы не могли в нее протиснуться. Пришлось ждать до утра. Окрестные места выглядели настолько заброшенными и уединенными, что я без опаски использовал предоставившуюся возможность, чтобы покрасить свои белобрысые волосы и бороду в черный цвет. Я также смазал лицо и руки смесью перманганата, коричневой краски и жира, чтобы придать им темный оттенок. После этого я отдаленно стал походить на индуса. Это могло помочь, если в трудную минуту нам придется утверждать, что мы совершаем паломничество к святому Гангу. Что же касается моего спутника, то он был достаточно смугл и на расстоянии мог сойти за местного жителя. Естественно, мы рас считывали избежать более тщательного обследования.
Мы тронулись в путь еще до темноты и вскоре пожалели об этом. Проходя по склону, мы натолкнулись на нескольких крестьян, которые сеяли рис. Стоя наполовину раздетыми в мутной воде, они удивленно глазели на двух мужчин с тяжелыми мешками на спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83