Его одолевали сомнения: отважился бы он, будь он моложе и крепче здоровьем, воевать? Запись в его дневнике от 15 ноября свидетельствует о том, что он нашел ответ на мучившие его вопросы.
«Угрызения совести, вызванные этой войной, ужасны: страшно заглянуть в собственную душу. Я все размышляю о том, в чем состоит мой долг, и прихожу к выводу, что, если бы мне пришлось принимать окончательное решение, я бы свой долг не исполнил. Вот что получается, когда отдаешь себя женщине полностью: и тело, и душу. А. парализует меня и всегда парализовала. Я никогда не смел даже подумать о том, чтобы оторваться от нее...
Я говорю себе: «Если бы я был молодым и неженатым, я бы, конечно, пошел на войну! В этом нет сомнений!» Но я очень сомневаюсь, что сделал бы это, если бы я был призывного возраста, но женат на А. Я должен был бы идти. К счастью для моей совести, я вполне уверен, что после даже недели занятий с оружием мне придется носить руку на перевязи. Более того, нет сомнений, что на фронте нет ни одного человека с такой близорукостью, как у меня. И все-таки я чувствую себя неловко, постоянно неловко, седой, лысеющий, сорокасемилетний – и все же чувствую себя неловко. Смешно!»
Решение своих сомнений Голсуорси видит в том, чтобы работать с удвоенной энергией и решимостью. Отныне все деньги, заработанные литературой, он отдает на военные нужды; он не без оснований полагает, что таким образом принесет больше пользы, чем своим участием в военных действиях.
Это было довольно сложно: работа никогда не шла у него легко, к тому же он по многу раз исправлял и переделывал уже написанное. Но сейчас время его было ограничено. Он вновь обратился к написанному на три четверти роману «Фриленды». «Прилагаю все усилия, чтобы закончить «Фрилендов». Издательство «Скрибнерз» обещало хорошо заплатить за серию романов. Эти деньги от американцев очень пригодятся для фонда помощи...» Всегда любивший математическую точность, он начинает раскладывать собственную жизнь на столбики цифр: «Отправил 250 фунтов в различные военные фонды, общая сумма расходов на сегодняшний день составляет теперь 1250 фунтов. 400 фунтов – на полевые госпитали. 300 – пособие бельгийцам. 250 – сигареты. 200 – принцу Уэльскому. 100 – авторам и актерам. 50 – пожертвования мелким комитетам. 50 фунтов – М. Е. Р.. 50 фунтов – в Девон. 25 – Королевскому женскому обществу. 25 – беженцам из Бельгии».
Иное отношение к своей работе показалось бы Голсуорси в то время непростительно эгоистичным; похоже, он забыл, что художники – не машины, что «форсирование» творчества с целью как можно скорее раздобыть денег неизбежно поведет к снижению качества работы. 1 октября он вчерне закончил «Фрилендов». «Сосредоточиться на романе с момента начала войны было довольно сложно, но я заработал у «Скрибнерз» и за права на публикации в периодике с продолжением 1500 фунтов, а это мой самый существенный вклад в фонд помощи».
Опубликованный в августе 1915 года роман «Фриленды» не принес его автору большого успеха. К тому же произведение, с его темой феодальных прав мелкопоместного дворянства, не совсем отвечало духу времени. Тем не менее роман вызвал одобрение друзей Голсуорси. Гилберт Мюррей – благодарный поклонник творчества Голсуорси – назвал роман «утешением и радостью». Этот роман распродавался хуже всех остальных произведений писателя, а Мэррот сообщает, что первое издание и девятнадцать лет спустя все еще не разошлось.
Эту книгу считают самой «асоциальной» из всех книг Голсуорси. За исключением Фрэнсис Фриленд, пожилой леди, матери четырех Фрилендов, прототипом которой послужила мать самого Голсуорси, остальные герои романа слишком «типичны», чтобы быть убедительными, – и писатель-интеллектуал Феликс, и служащий Джон, и промышленный магнат, владелец Мортоновского завода сельскохозяйственных машин Стенли, и простой, хороший человек Тод, вместе со своей женой Кэрстин посвятивший свою жизнь земле. Роман повествует о том, как младшие члены семьи оказывают поддержку мелкому фермеру Бобу Трайсту, которого местные дворяне за нарушения норм морали намереваются выселить из его дома: Боб хочет жениться на сестре своей больной жены, нарушив таким образом законы церкви.
Помимо нравственных мучений, вызванных постоянно ухудшавшейся политической обстановкой, у Голсуорси появились и семейные проблемы: его 77-летняя мать, живущая в Торки, серьезно заболела, и всю зиму Голсуорси провел в поездках между Торки и Уингстоном. Эти дежурства у постели больной закончились 6 мая 1915 года, когда Бланш Голсуорси скончалась. «Дорогая мама покинула нас в 11.45 утра. Мы с Лили находились возле нее. Последними ее словами, обращенными ко мне, были: «А теперь, милый, я немного посплю». Бедняжка! Пусть ее долгий сон будет мирным». Два дня спустя она была похоронена рядом с мужем в фамильном склепе в Хайгейте. Через несколько лет в рассказе «Грустный ангел» Голсуорси изобразил свою мать; судя по этому рассказу, пожилая леди, умершая в Торки, стала значительно мягче по сравнению с тем временем, когда она изводила детей своей мелочностью и ушла от своего престарелого мужа, обвинив его в неверности.
Очень плохо обстояли дела у зятя Голсуорси, Георга Саутера, который официально был признан принадлежащим к вражеской нации и таким образом подпадал под закон об интернировании иностранцев, проживающих в Англии. Несмотря на все усилия Голсуорси доказать властям и руководству Министерства внутренних дел, как много сделал Георг Саутер для английских художников и признания их за рубежом, и он, и позднее его сын Рудольф Саутер во время войны были помещены в лагерь для интернированных. Для семьи Саутеров такая несправедливость имела далеко идущие последствия: глубоко оскорбленный английским правительством, художник после этого не смог больше жить в Англии. Интернирование означало длительную разлуку с женой Лилиан, которая, переживая за мужа, подорвала свое здоровье и так и не смогла его восстановить в суровых условиях жизни в послевоенной Германии. Лилиан не смогла оправиться после разлуки и травмы, нанесенной войной. В рассказе «Во всем нужно видеть хорошую сторону», написанном в 1919 году, рассказывается история Георга и Лилиан Саутеров – история того, как примерного гражданина только за то, что он был немцем, общество избрало своей жертвой, заключило в тюрьму, изгнало и перечеркнуло его жизнь – как написал Голсуорси, «похоронило под листьями отчаяния».
Тем временем Голсуорси впервые за долгие годы готовились провести зиму в Англии; несмотря на то что Ада «с середины февраля до мая проболела гриппом, зиму в Дартмуре она нашла на удивление приятной». «Дартмур выглядит прекраснее, чем Вы можете себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
«Угрызения совести, вызванные этой войной, ужасны: страшно заглянуть в собственную душу. Я все размышляю о том, в чем состоит мой долг, и прихожу к выводу, что, если бы мне пришлось принимать окончательное решение, я бы свой долг не исполнил. Вот что получается, когда отдаешь себя женщине полностью: и тело, и душу. А. парализует меня и всегда парализовала. Я никогда не смел даже подумать о том, чтобы оторваться от нее...
Я говорю себе: «Если бы я был молодым и неженатым, я бы, конечно, пошел на войну! В этом нет сомнений!» Но я очень сомневаюсь, что сделал бы это, если бы я был призывного возраста, но женат на А. Я должен был бы идти. К счастью для моей совести, я вполне уверен, что после даже недели занятий с оружием мне придется носить руку на перевязи. Более того, нет сомнений, что на фронте нет ни одного человека с такой близорукостью, как у меня. И все-таки я чувствую себя неловко, постоянно неловко, седой, лысеющий, сорокасемилетний – и все же чувствую себя неловко. Смешно!»
Решение своих сомнений Голсуорси видит в том, чтобы работать с удвоенной энергией и решимостью. Отныне все деньги, заработанные литературой, он отдает на военные нужды; он не без оснований полагает, что таким образом принесет больше пользы, чем своим участием в военных действиях.
Это было довольно сложно: работа никогда не шла у него легко, к тому же он по многу раз исправлял и переделывал уже написанное. Но сейчас время его было ограничено. Он вновь обратился к написанному на три четверти роману «Фриленды». «Прилагаю все усилия, чтобы закончить «Фрилендов». Издательство «Скрибнерз» обещало хорошо заплатить за серию романов. Эти деньги от американцев очень пригодятся для фонда помощи...» Всегда любивший математическую точность, он начинает раскладывать собственную жизнь на столбики цифр: «Отправил 250 фунтов в различные военные фонды, общая сумма расходов на сегодняшний день составляет теперь 1250 фунтов. 400 фунтов – на полевые госпитали. 300 – пособие бельгийцам. 250 – сигареты. 200 – принцу Уэльскому. 100 – авторам и актерам. 50 – пожертвования мелким комитетам. 50 фунтов – М. Е. Р.. 50 фунтов – в Девон. 25 – Королевскому женскому обществу. 25 – беженцам из Бельгии».
Иное отношение к своей работе показалось бы Голсуорси в то время непростительно эгоистичным; похоже, он забыл, что художники – не машины, что «форсирование» творчества с целью как можно скорее раздобыть денег неизбежно поведет к снижению качества работы. 1 октября он вчерне закончил «Фрилендов». «Сосредоточиться на романе с момента начала войны было довольно сложно, но я заработал у «Скрибнерз» и за права на публикации в периодике с продолжением 1500 фунтов, а это мой самый существенный вклад в фонд помощи».
Опубликованный в августе 1915 года роман «Фриленды» не принес его автору большого успеха. К тому же произведение, с его темой феодальных прав мелкопоместного дворянства, не совсем отвечало духу времени. Тем не менее роман вызвал одобрение друзей Голсуорси. Гилберт Мюррей – благодарный поклонник творчества Голсуорси – назвал роман «утешением и радостью». Этот роман распродавался хуже всех остальных произведений писателя, а Мэррот сообщает, что первое издание и девятнадцать лет спустя все еще не разошлось.
Эту книгу считают самой «асоциальной» из всех книг Голсуорси. За исключением Фрэнсис Фриленд, пожилой леди, матери четырех Фрилендов, прототипом которой послужила мать самого Голсуорси, остальные герои романа слишком «типичны», чтобы быть убедительными, – и писатель-интеллектуал Феликс, и служащий Джон, и промышленный магнат, владелец Мортоновского завода сельскохозяйственных машин Стенли, и простой, хороший человек Тод, вместе со своей женой Кэрстин посвятивший свою жизнь земле. Роман повествует о том, как младшие члены семьи оказывают поддержку мелкому фермеру Бобу Трайсту, которого местные дворяне за нарушения норм морали намереваются выселить из его дома: Боб хочет жениться на сестре своей больной жены, нарушив таким образом законы церкви.
Помимо нравственных мучений, вызванных постоянно ухудшавшейся политической обстановкой, у Голсуорси появились и семейные проблемы: его 77-летняя мать, живущая в Торки, серьезно заболела, и всю зиму Голсуорси провел в поездках между Торки и Уингстоном. Эти дежурства у постели больной закончились 6 мая 1915 года, когда Бланш Голсуорси скончалась. «Дорогая мама покинула нас в 11.45 утра. Мы с Лили находились возле нее. Последними ее словами, обращенными ко мне, были: «А теперь, милый, я немного посплю». Бедняжка! Пусть ее долгий сон будет мирным». Два дня спустя она была похоронена рядом с мужем в фамильном склепе в Хайгейте. Через несколько лет в рассказе «Грустный ангел» Голсуорси изобразил свою мать; судя по этому рассказу, пожилая леди, умершая в Торки, стала значительно мягче по сравнению с тем временем, когда она изводила детей своей мелочностью и ушла от своего престарелого мужа, обвинив его в неверности.
Очень плохо обстояли дела у зятя Голсуорси, Георга Саутера, который официально был признан принадлежащим к вражеской нации и таким образом подпадал под закон об интернировании иностранцев, проживающих в Англии. Несмотря на все усилия Голсуорси доказать властям и руководству Министерства внутренних дел, как много сделал Георг Саутер для английских художников и признания их за рубежом, и он, и позднее его сын Рудольф Саутер во время войны были помещены в лагерь для интернированных. Для семьи Саутеров такая несправедливость имела далеко идущие последствия: глубоко оскорбленный английским правительством, художник после этого не смог больше жить в Англии. Интернирование означало длительную разлуку с женой Лилиан, которая, переживая за мужа, подорвала свое здоровье и так и не смогла его восстановить в суровых условиях жизни в послевоенной Германии. Лилиан не смогла оправиться после разлуки и травмы, нанесенной войной. В рассказе «Во всем нужно видеть хорошую сторону», написанном в 1919 году, рассказывается история Георга и Лилиан Саутеров – история того, как примерного гражданина только за то, что он был немцем, общество избрало своей жертвой, заключило в тюрьму, изгнало и перечеркнуло его жизнь – как написал Голсуорси, «похоронило под листьями отчаяния».
Тем временем Голсуорси впервые за долгие годы готовились провести зиму в Англии; несмотря на то что Ада «с середины февраля до мая проболела гриппом, зиму в Дартмуре она нашла на удивление приятной». «Дартмур выглядит прекраснее, чем Вы можете себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92