Упав на колени, он жадно впился губами в запыленный черный сапог.
– Мы победили, Госпожа! – Глаза Сархена горели обожанием, в голосе собачья преданность.
– Я вижу, Дагир. – Илла смотрела на своего воина с доброй улыбкой. – Встань!
– Что делать с этими, Госпожа? – Сархен указал на большую группу мужчин и женщин в богатых, но изодранных одеждах. – Это лучшие люди города и их семьи. Они все очень богаты, за них можно взять хороший выкуп.
Илла окинула толпу пленников равнодушным взглядом, на минуту задумалась.
– К чему нам выкуп, если мы собираемся взять всю их страну? – усмехнулась она. – Ты зря велел воинам брать пленников, нам надо спешить к столице, пока султан еще беспечно нежится в своем гареме. Дорог каждый час!
– Я понял, Госпожа! – На лицо Сархена набежала едва заметная тень.
Повернувшись к пленникам, он выхватил из ножен сверкнувший на солнце изогнутый меч. Без слов поняв своего командира, его воины также со свистящим лязгом обнажили клинки. В толпе обреченных громко заголосили женщины. Высокий старик с окладистой белой бородой, в разорванном синем халате, выступил вперед. Он высоко воздел руки, словно взывая к небу:
– Смилуйтесь, победители! Оставьте жизнь хотя бы детям и женщинам.
Сархен оглянулся на свою прекрасную хозяйку, та отрицательно покачала головой. Тогда монгол широко шагнул к старику и одним взмахом снес его голову. И началась бойня.
…Комков помотал головой. В висках медленно таяли ледяные иглы боли. Его мутило.
– Это было начало, – услышал он голос Великой Матери. – Только начало. В нескольких мирах его именем до сих пор пугают непослушных детей. А потом я доверила ему важное дело, которое он должен был сделать сам, без моего присмотра. Но он изменил мне и стал Отступником.
Сархен, задрав голову, смотрел на нее. Только теперь в его глазах была тоска.
– Я устал убивать, Госпожа. Устал быть кровавым псом, пожирающим всех без разбора, – сказал монгол.
– Не лги! – Великая Мать игриво погрозила ему пальчиком. – Не лги… Ты ослушался меня ради той смазливой девчонки. Ради пустышки, которая использовала тебя и выбросила. Ты помнишь тот день, когда я нашла тебя на невольничьем рынке, в рабском ошейнике? Помнишь?
Великая Мать провела рукою по лицу Сархена, и Андрей увидел, как на его щеке набухли кровью полосы, словно после удара лапой большой кошки.
– А помнишь, как визжала на костре та дрянь? Помнишь? Помнишь, как горели ее волосы? Она была Высокой и умирала долго, очень долго. Она предала тебя, предала всех, но ты все равно ползал у меня в ногах и умолял сохранить ей жизнь… Ты все еще жалеешь ее, Дагир?
– Нет, – выдавил из себя монгол.
– Вижу, время, проведенное «тенью», пошло тебе на пользу. – Великая Мать снова погладила Сархена по щеке.
И свежие царапины пропали без следа. Монгол поцеловал ее руку, награждающую то мукой, то исцелением.
– Научи этого щенка покорности и жестокости. Тому, чего ему не хватает, чтобы стать хорошим псом, – кивнула на Комкова Великая Мать.
– Да, Госпожа. – Сархен склонился к самому полу.
Великая Мать отвернулась и пошла к столику, стоявшему рядом с троном.
– Вы все еще здесь? – бросила она, взявшись за высокий бокал с вином.
Сархен махнул рукой Андрею, и они торопливо покинули Мраморный зал.
К Золотой они вышли ранним утром следующего дня. Над водой стелился туман, который ватным одеялом укрыл от взоров усталых людей противоположный берег. В камышах гортанно перекликались потревоженные приближением всадников утки.
– Ну, и где здесь брод? – спросил Сархен.
– А там он, – уверенно махнул рукой пограничник. – Вдоль берега пройдем выше по течению, там заброшенная деревушка. Это недалеко. Там, значит, брод и есть.
– А ты откуда про него знаешь? – Андрей со смутным беспокойством смотрел на Золотую.
Неподалеку от берега в клочьях тумана проступали торчавшие из воды сваи разрушенного моста.
– А родился я тут. В той самой деревне, – сообщил воин. – И рыбачили мы тут с отцом. Так что я эти места неплохо знаю.
– А мост при тебе был? – спросил Андрей.
– Нет, уже не было, – покачал головой пограничник. – Его еще в «Зимний марш» спалили. Золотая в тот год не замерзла, зима была снежной, но теплой. Думали так хоть ненадолго задержать кочевников.
– И что, получилось?
– Нет, Язук вообще тут не пошел, – сказал пограничник. – После того как Сальвейг пал, он двинулся с Большой ордой в сторону моря, встретил и разбил дружины Северных баронов, что шли на подмогу Пограничному корпусу. А потом умер на пиру.
– Выходит, мост зря сожгли? – Андрею очень не хотелось лезть в холодную воду.
Пограничник неуверенно пожал плечами.
– Может, зря, а может, и нет… Сейчас-то чего гадать?
Им пришлось вести коней за собою в поводу: берег густо порос кустарником, и двигаться верхом было совершенно невозможно. Пока они продирались к заброшенной рыбацкой деревне, туман растаял. Лучи солнца превратили неторопливые спокойные воды в текучее золото, и завороженный этой красотою Андрей понял, почему реку прозвали Золотой.
От заброшенной деревушки остались несколько покосившихся лачуг, старый причал да пара опрокинутых лодок на берегу. Ветер лениво шевелил остатки рыбачьих сетей.
– Вон там мы жили, – указал плетью на заросший до самой крыши домик щербатый пограничник. – Как мамка умерла, отец сильно пить начал. И лодку пропил, и снасть… Так и утоп через вино. Тогда я в Сальвейг подался. Думал оттуда уйти с купцами к морю, наняться на корабль, а вышло иначе…
Сархен хлопнул его по плечу, обрывая поток непрошеных невеселых воспоминаний.
– Давай искать брод. Время уже к обеду. А мы еще даже не завтракали.
– А чего искать-то? Тут он. Сейчас слеги подлиней срубим и проверим. И обозначим, чтобы в сторону на глубину не сойти.
Пограничники и Сархен дружно взялись за дело. Охранники сначала мялись, но после окрика тети Илены стали помогать. Тетя Илена, которая знала все на свете, принялась командовать мужчинами, которые, как всегда, все делали не так. Анита, похожая в мужской одежде на худенького, недокормленного подростка, осталась с Андреем возле лошадей.
– Мне страшно, – призналась Анита. Она скармливала своей смирной коняге кусочки хлеба, оставшиеся от вчерашнего ужина, и ласково гладила ее умную, с белым пятном на лбу, морду.
– Почему вам страшно? – спросил Андрей. – Пока ничего страшного с нами не произошло. Через лес прошли спокойно. Только спали мало.
– Да нет, я не о том. Просто вода наверняка такая холодная… А я и плавать толком не умею… Вы меня спасете, если я вдруг упаду?..
– Конечно, спасу, – со вздохом пообещал Андрей. – Только вы уж не падайте, пожалуйста. А в воду мне тоже лезть не хочется.
Некоторое время они молча наблюдали за суетившимися воинами и грозной тетей Иленой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Мы победили, Госпожа! – Глаза Сархена горели обожанием, в голосе собачья преданность.
– Я вижу, Дагир. – Илла смотрела на своего воина с доброй улыбкой. – Встань!
– Что делать с этими, Госпожа? – Сархен указал на большую группу мужчин и женщин в богатых, но изодранных одеждах. – Это лучшие люди города и их семьи. Они все очень богаты, за них можно взять хороший выкуп.
Илла окинула толпу пленников равнодушным взглядом, на минуту задумалась.
– К чему нам выкуп, если мы собираемся взять всю их страну? – усмехнулась она. – Ты зря велел воинам брать пленников, нам надо спешить к столице, пока султан еще беспечно нежится в своем гареме. Дорог каждый час!
– Я понял, Госпожа! – На лицо Сархена набежала едва заметная тень.
Повернувшись к пленникам, он выхватил из ножен сверкнувший на солнце изогнутый меч. Без слов поняв своего командира, его воины также со свистящим лязгом обнажили клинки. В толпе обреченных громко заголосили женщины. Высокий старик с окладистой белой бородой, в разорванном синем халате, выступил вперед. Он высоко воздел руки, словно взывая к небу:
– Смилуйтесь, победители! Оставьте жизнь хотя бы детям и женщинам.
Сархен оглянулся на свою прекрасную хозяйку, та отрицательно покачала головой. Тогда монгол широко шагнул к старику и одним взмахом снес его голову. И началась бойня.
…Комков помотал головой. В висках медленно таяли ледяные иглы боли. Его мутило.
– Это было начало, – услышал он голос Великой Матери. – Только начало. В нескольких мирах его именем до сих пор пугают непослушных детей. А потом я доверила ему важное дело, которое он должен был сделать сам, без моего присмотра. Но он изменил мне и стал Отступником.
Сархен, задрав голову, смотрел на нее. Только теперь в его глазах была тоска.
– Я устал убивать, Госпожа. Устал быть кровавым псом, пожирающим всех без разбора, – сказал монгол.
– Не лги! – Великая Мать игриво погрозила ему пальчиком. – Не лги… Ты ослушался меня ради той смазливой девчонки. Ради пустышки, которая использовала тебя и выбросила. Ты помнишь тот день, когда я нашла тебя на невольничьем рынке, в рабском ошейнике? Помнишь?
Великая Мать провела рукою по лицу Сархена, и Андрей увидел, как на его щеке набухли кровью полосы, словно после удара лапой большой кошки.
– А помнишь, как визжала на костре та дрянь? Помнишь? Помнишь, как горели ее волосы? Она была Высокой и умирала долго, очень долго. Она предала тебя, предала всех, но ты все равно ползал у меня в ногах и умолял сохранить ей жизнь… Ты все еще жалеешь ее, Дагир?
– Нет, – выдавил из себя монгол.
– Вижу, время, проведенное «тенью», пошло тебе на пользу. – Великая Мать снова погладила Сархена по щеке.
И свежие царапины пропали без следа. Монгол поцеловал ее руку, награждающую то мукой, то исцелением.
– Научи этого щенка покорности и жестокости. Тому, чего ему не хватает, чтобы стать хорошим псом, – кивнула на Комкова Великая Мать.
– Да, Госпожа. – Сархен склонился к самому полу.
Великая Мать отвернулась и пошла к столику, стоявшему рядом с троном.
– Вы все еще здесь? – бросила она, взявшись за высокий бокал с вином.
Сархен махнул рукой Андрею, и они торопливо покинули Мраморный зал.
К Золотой они вышли ранним утром следующего дня. Над водой стелился туман, который ватным одеялом укрыл от взоров усталых людей противоположный берег. В камышах гортанно перекликались потревоженные приближением всадников утки.
– Ну, и где здесь брод? – спросил Сархен.
– А там он, – уверенно махнул рукой пограничник. – Вдоль берега пройдем выше по течению, там заброшенная деревушка. Это недалеко. Там, значит, брод и есть.
– А ты откуда про него знаешь? – Андрей со смутным беспокойством смотрел на Золотую.
Неподалеку от берега в клочьях тумана проступали торчавшие из воды сваи разрушенного моста.
– А родился я тут. В той самой деревне, – сообщил воин. – И рыбачили мы тут с отцом. Так что я эти места неплохо знаю.
– А мост при тебе был? – спросил Андрей.
– Нет, уже не было, – покачал головой пограничник. – Его еще в «Зимний марш» спалили. Золотая в тот год не замерзла, зима была снежной, но теплой. Думали так хоть ненадолго задержать кочевников.
– И что, получилось?
– Нет, Язук вообще тут не пошел, – сказал пограничник. – После того как Сальвейг пал, он двинулся с Большой ордой в сторону моря, встретил и разбил дружины Северных баронов, что шли на подмогу Пограничному корпусу. А потом умер на пиру.
– Выходит, мост зря сожгли? – Андрею очень не хотелось лезть в холодную воду.
Пограничник неуверенно пожал плечами.
– Может, зря, а может, и нет… Сейчас-то чего гадать?
Им пришлось вести коней за собою в поводу: берег густо порос кустарником, и двигаться верхом было совершенно невозможно. Пока они продирались к заброшенной рыбацкой деревне, туман растаял. Лучи солнца превратили неторопливые спокойные воды в текучее золото, и завороженный этой красотою Андрей понял, почему реку прозвали Золотой.
От заброшенной деревушки остались несколько покосившихся лачуг, старый причал да пара опрокинутых лодок на берегу. Ветер лениво шевелил остатки рыбачьих сетей.
– Вон там мы жили, – указал плетью на заросший до самой крыши домик щербатый пограничник. – Как мамка умерла, отец сильно пить начал. И лодку пропил, и снасть… Так и утоп через вино. Тогда я в Сальвейг подался. Думал оттуда уйти с купцами к морю, наняться на корабль, а вышло иначе…
Сархен хлопнул его по плечу, обрывая поток непрошеных невеселых воспоминаний.
– Давай искать брод. Время уже к обеду. А мы еще даже не завтракали.
– А чего искать-то? Тут он. Сейчас слеги подлиней срубим и проверим. И обозначим, чтобы в сторону на глубину не сойти.
Пограничники и Сархен дружно взялись за дело. Охранники сначала мялись, но после окрика тети Илены стали помогать. Тетя Илена, которая знала все на свете, принялась командовать мужчинами, которые, как всегда, все делали не так. Анита, похожая в мужской одежде на худенького, недокормленного подростка, осталась с Андреем возле лошадей.
– Мне страшно, – призналась Анита. Она скармливала своей смирной коняге кусочки хлеба, оставшиеся от вчерашнего ужина, и ласково гладила ее умную, с белым пятном на лбу, морду.
– Почему вам страшно? – спросил Андрей. – Пока ничего страшного с нами не произошло. Через лес прошли спокойно. Только спали мало.
– Да нет, я не о том. Просто вода наверняка такая холодная… А я и плавать толком не умею… Вы меня спасете, если я вдруг упаду?..
– Конечно, спасу, – со вздохом пообещал Андрей. – Только вы уж не падайте, пожалуйста. А в воду мне тоже лезть не хочется.
Некоторое время они молча наблюдали за суетившимися воинами и грозной тетей Иленой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102