– Жалко, «Монастырь» на Орине, – вздохнул Лин. – Был бы тут, походили бы…
– Ну, так сгоняй, – предложил Пятый.
– Лениво. – Лин лег в тенечек, блаженно вытянулся на песке. – У нас вообще отпуск, или я чего-то недопонял?
– Отпуск, – согласился Рауль и с сомнением посмотрел на Клео. – Плавать можно.
– Не пущу, – расслабленно отозвался Клео. – Утонешь. Когда ты последний раз плавал не в бассейне?
– Давно… – вздохнул Рауль.
Он стянул перчатки, отбросил их в сторону, прямо на песок.
– Как-то я себя чувствую… не в своей тарелке, – признался Первый Консул.
– Начнешь тонуть – мы тебя вытащимм, – пообещал Пятый. – И даже откачаем, если будет надо. Так что плавай на здоровье.
– Садист, – заметил Лин. – Слушай, Рауль… может, тебе того? Не надоело в этой шкуре?
– Сьют, ты имеешь в виду? Так мы же не взяли ничего из одежды, не голым же мне ходить…
Клео с легкой улыбкой (впервые начал улыбаться! прогресс!) осведомился:
– Ты кого-то стесняешься?
– Нет, но…
– Дурак, тело поменяй, – посоветовал практичный Пятый. – А то от вас уже в глазах рябит. Одинаковые.
– Давай-давай, – подбодрил его Клео. – У меня есть право видеть тебя в подлинном облике хотя бы раз в три года.
Рауль оглядел остальных, понял, что деваться некуда, и попросил:
– Отвернитесь хотя бы.
– Ага, Тон, значит, было можно смотреть, а нам – нет? – проворчал Лин. Тем не менее, он перевернулся, положил голову на руки – и тотчас заснул. Пятый демонстративно сел к Раулю спиной. Клео, пожав плечами, последовал его примеру.
– Я хотел сказать… – начал Пятый, остановился, задумался. – А, вот! Одежды тут на тебя нет, а рубашку я не дам. Проси у Рыжего.
Никакого ответа. Минута, другая…
– А, черт! – раздался вдруг голос, которого Сэфес не слышали уже давно. – Надо было вначале одежду снять, а теперь путайся в ней…
– Предлагаю кинуть его в море, – сказал Пятый. – Аргов тут нет… кажется. Лин! Тут арги есть?
– Маяки висят, значит, нет. – Лин перевернулся на спину. – О! Нарелин! Сколько лет, сколько зим! Почти стихи получились… Тебе сьют не маловат? А то мы его сейчас…
Нарелин стягивал с себя комбинезон. Он, разумеется, теперь висел мешком, и это еще было мягко сказано.
Вылезши из сьюта, Нарелин скептически осмотрел свою тунику, печально вздохнул и спросил:
– У вас ножа случайно нет?
– Нет. И пулемета тоже случайно не оказалось. Даже пистолета нет, – печально ответил Лин. – Ты кого-то убить решил? Придется душить прямо так, руками…
– Тогда дайте рубашку. А то мне наплечники отодрать нечем, а с ними я тунику надеть не смогу…
– Ах, вот ты про что, – вздохнул Лин. – Тогда обойдешься. Ходи в штанах, бледная немочь, хоть немного позагораешь. Кстати, это относится ко всем! Клео, слышишь?
– Смертельный номер! – шепотом произнес Нарелин. – Сейчас шеф госбезопасности планеты Эвен исполнит стриптиз! Только для вас!
– Не смешно, – невозмутимо отозвался Клео, и так же невозмутимо принялся раздеваться. Туника, перчатки, ботинки, сьют.
Наконец он остался в одних плавках и улегся на песок, закинув руки под голову.
– Что стоишь? – произнес он, не глядя на Нарелина. – Иди сюда. Я не привык долго ждать.
– Охренели, – констатировал Лин. – Хотя… Мы можем уйти. Пляж большой.
– Пойдем, прогуляемся, Рыжий. – Пятый встал. – Заодно надо бы и «Монастырь» сюда перегнать. Скучно тут без яхты.

***
– Опять какой-то нелепый фарс, – сказал Пятый, когда они поднимались по тропинке вверх, по склону, между огромных вечнозеленых деревьев. – Мы попали в очередной фарс, в котором всё ненастоящее, и вынуждены вымучивать какие-то нелепые скверные роли, которые нам в очередной раз навязали.
– М-да, – проговорил Лин задумчиво. – А что ты, собственно, хотел? Это всегда одинаково. Никому не надо настоящего.
Оба они смолкли, каждый в этот момент видел что-то свое.
Настоящее…Слишком настоящее, чтобы быть правдой.
…Вектор С. Как же он не хотел, чтобы было вот так, но оно, вопреки всем его доводам, стало так, и он не посмел ослушаться. Она так решила. Только она, как показало время, имела право решать – и решила.
…Он приходил после каждого рейса, с ужасом видя, что она делается с каждым визитом всё старше и старше – и не имея права вмешаться. Он пили вместе чай, смотрели на дождь за окном, порой им доставалась робкая порция солнца – но почему-то он до сих пор помнил столь пронзительно именно дождь и осень. Юра никогда не мешал им, приходил, когда звали, когда нет – оставался у себя… Говорили они очень мало, да и о чем тут было говорить?.. Ничего не было – ни страстей, ни измен. Да, раз в пять лет он просто приходил в гости – выпить чаю.
И всё.
Тогда, в последний раз, он это чувствовал, и вынудил Лина выйти из рейса за две недели до срока. Страшно боялся не успеть – но успел. К последним ее часам – успел. И до самой смерти держал ее за руку.
Нужно ли это было?
Присутствовал ли в этом всем какой-то высший смысл?
Нет и нет.
Как не было смысла и в том, что после всего, когда всё кончилось, он трое суток, до самых ее похорон, просидел на земле, под деревом, в умирающем октябрьском лесу, бездумно гладя на то, как небо перемалывает в дождь облака, и недоумевая – почему вдруг разом пропала половина мира?.. И дело было совсем не в том, Сэфес он или нет, просто за эти трое суток он сумел осознать, насколько сильно любил эту женщину, и сколь много она значила для него. Всё тогда слилось воедино – да так и осталось.
Сестра Марфа, в миру Елена Логинова, да будет пухом тебе земля…
В семьдесят пять лет, уже после Юриной смерти (рак, сгорел за месяц, они были в рейсе… да даже если бы и не были – вмешательство запрещено), она ушла в монастырь. И пятнадцать лет прожила монашкой, и была тому счастлива. Он приходил, а вот дети и внуки, пять лет прокатавшись в глухомань, оставили ее… Он приходил, – и она ждала.
Он знал об этом.
Теперь его не ждал никто.
То, настоящее, было изнутри.
– Пойдем, – попросил Лин. – У тебя опять глаза стали мертвыми, не нужно… Пятый, я тебя очень прошу. Пойдем. Ты просто устал, надо отдохнуть.
Пятый покорно кивнул и двинулся по тропинке вслед за другом.
Напомнить тебе, Рыжий, или ты всё помнишь сам?
Пожалуй, ты один и знаешь всё – где она лежит, и кто принял эту смерть… И почему ее родители столь стремительно покинули Окист, когда Жанна сделала то, что сочла единственно верным? Не потому ли сейчас, Лин, у тебя слишком прямая спина, и слишком ровный шаг?
Не стоит при нас говорить о настоящем – мы слишком хорошо осведомлены, чтобы кого-то учить…
– М-да, забавно, – осуждающе проговорил Лин. – И о чем они только думают?
– Трудно им думать, – усмехнулся Пятый. – И выводы делать. А по сути… какое нам дело до них, в сущности?
– Да никакого, – подтвердил Лин. – Кто мы такие, чтобы оспаривать чужие решения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99