По дороге в село Заузолков свернул в знакомую уже Ознобишину липовую аллею.
— И вот еще Федоровы…
Ознобишин не пожелал к ним идти.
— Там мне смотреть нечего, я там сегодня ночевал. Поговорим лучше в исполкоме.
Заузолков хотел что-то сказать, но промолчал.
— Пойдемте, — нехотя согласился он. — Мы к разговорам привычные.
В исполкоме Ознобишина ждал Ушаков, он появился в Колпне, когда Заузолков и его спутники осматривали дома помещиков, приехал на попутной подводе. За два или три часа пребывания в исполкоме Ушаков развил бурную деятельность, собрал работников волкомола и учителей и принялся разрабатывать с ними планы внешкольной работы, на бумаге у него возникли и хор, и драматическая труппа, и политшкола, и даже семинар по внешней политике, Ушаков интересовался международными событиями и всегда был не прочь о них потолковать.
— Ну вот, — сказал он, не здороваясь, не отвлекаясь от дела, протянул Славе исписанные листки. — Мы тут разработали программу, можно начинать.
— Где? — раздраженно произнес Слава.
— То есть как где? — озадаченно спросил Ушаков. — Ты нашел помещение?
— В том-то и дело, что не нашел.
— А помещики? Мне сказали в Малоархангельске, что графиня Брюхатова до сих пор проживает в собственном доме…
— Вот ты с ней вместе и поселись, — зло сказал Слава. — Графиня есть, а дома нет, хотя она в нем и живет.
— Давайте обсудим положение… — Слава обернулся к Заузолкову. — Кульчицкие отпадают, Брюхатова отпадает…
— Как видите, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — мягко заметил Заузолков. — Не будем торопиться, дайте время, подыщем что-нибудь…
Время, время! Заузолков не мог сказать ничего более неподходящего. В том и работа Ознобишина, чтоб подгонять время. С чем он приедет к Шабунину? Ничего не сделали, нужно время… Именно такие ответы и тормозили развитие нового общества.
Голубые глаза Ушакова потускнели.
— Говорят, есть еще какие-то Федоровы?
— Свободно можно выселить, — предложил Панков.
Слава вопросительно взглянул на Заузолкова.
— А зачем? — спросил Заузолков.
— Как есть они бывшие помещики, — пояснил Панков. — Вполне.
— Дом-то у них хороший? — поинтересовался Ушаков.
— Для одной семьи, — сердито ответил Заузолков. — У нас молодежь танцы любит, а там двум парам не разойтись.
— А если все равно выселить? — сказал Панков.
— А зачем? — еще сердитее повторил Заузолков. — Тебе-то какая польза? У нас на Федорова свои виды. Не наказывать же его за то, что отец у него был помещиком? Человек приличный, с белыми ни в какие контакты не вступал. Зачем же образованными людьми бросаться? Учителей по всему уезду не хватает, а из него, знаешь, какой учитель получится?
— А как же быть с помещением? — задумчиво спросил Ушаков.
— Соображайте, — сказал Заузолков. — Для этого вас и прислали из Малоархангельска.
Найти выход из безвыходного положения? Не хотелось Славе ни с чем возвращаться к Шабунину. Комсомолец обязан найти выход из любого положения. У Федоровых, конечно, не разгуляешься, да и казнить их не за что, они еще пригодятся.
«А не говорит ли во мне ненужная жалость? — мысленно спросил себя Слава. — Приняли меня душевно, я и размяк. Однако не я, а Заузолков их защищает…»
Слава думал, думал, прикидывал обстоятельства и так и эдак…
— Знаешь, все зависит от тебя, — обратился он к Панкову. — То есть не от одного тебя, а от комсомольской организации.
Панков не понял:
— То есть как это?
Вместо ответа Слава обратился к Заузолкову:
— Брюхатовская домина совсем никуда не годится?
— Как сказать… — Заузолков догадался, куда клонит Ознобишин. — Остов есть, но из чего стены ставить, печи складывать? Ни леса, ни кирпича…
— Амбары какие-нибудь, сараи найдутся?
Заузолков почесал карандашиком в волосах.
— Вижу, куда ты клонишь, товарищ Ознобишин. Ну, найдем один-два амбара, а кому строить?
— Нам, комсомольцам! — воскликнул Слава. — Панков будет строить, ему народный дом нужнее всего.
Ушел разговор от Федоровых…
Снова пошли в усадьбу Брюхатовых. Фундамент не пострадал. Стены кое-где лежат, а где и стоят. Балки провисли…
— Ох, и задал ты нам задачку, товарищ Ознобишин, — пожаловался Заузолков. — Как, Панков, осилишь?
Панков озадачен, но ведь самолюбие тоже не скинешь со счетов?
Вернулись обратно в исполком, собрал Заузолков президиум, позвали комсомольцев, прикидывали, судили, рядили, вчера еще никому в голову не приходило восстанавливать разрушенный дом, но стоило подбросить людям идею, как они загорелись, принялись спорить, считать, мечтать… Невозможное становилось возможным.
Трое суток провели Ознобишин и Ушаков в Колпне, а на четвертые выяснилось, что нужно возвращаться в Малоархангельск. Требуется решение уездного исполкома, одобрение отдела народного образования, согласие финотдела…
Со сметой, с ходатайством волисполкома собрались Ушаков и Ознобишин домой.
— Отправлю вас к вечеру, скорее доберетесь по холодку, — решил Заузолков. — Пошлю с вами Панкова, пусть тоже похлопочет.
— Я же на лошади, — напомнил Слава.
— Лошадь отправим обратно с оказией, — сказал Заузолков. — Дам свою пролетку, на ней Панков и вернется.
Пролетку, запряженную парой лошадок, подали задолго до захода солнца, а отъезд затянулся, что-то не было еще решено, что-то не договорено, отъехали уже в сумерках, кучер, молодой, веселый, уверенный, утешил седоков:
— Домчу еще до полуночи, спать будете в своих постелях!
Проехали верст шесть-семь. Стемнело. Кучер шутил не переставая.
Панков его хорошо знал, двадцати пяти ему нет, а успел и в дезертирах побывать, и на фронте, женат, двое ребятишек, любит возить начальство, жалованья ему не платят, но он надеется на поблажки по налогу…
— Что тебя из дому гонит, Николай? — спросил Панков больше для гостей, чем для себя.
— Ндрав такой! — весело, хоть и без особой ясности, объяснил Николай. — Знакомства люблю заводить.
Ехали полем, с одной стороны тянулись овсы, с другой — подсолнухи, в стороне синел лес.
— Семечек хотите? — спросил Николай, придерживая лошадей. — Эвон какие подсолнухи!
Можно бы, конечно, пощелкать семечки, две-три головки никому не убыток, но положение обязывало отказаться.
— Нет уж, не надо…
Проехали еще с полверсты.
Николай остановил лошадей.
— А я все же наломаю подсолнухов, — сказал он, соскакивая с козел.
— Да не надо! — крикнул Ушаков.
Но Николай уже скрылся, слышно было, как трещат стебли.
— Неудобно, — пробурчал Слава. — Увидит кто…
Панков согласен с Ознобишиным, не в убытке дело.
— Пойду позову…
Выпрыгнул из пролетки, побежал следом за Николаем.
Хоть и вызвездило, все равно ничего не видно.
— Только время теряем, — заметил Слава с досадой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204