Он читал ровным голосом, без эмоций, как сводку новостей. (Книга, конечно, была лучше, чем новости, но не в этом дело.)
Когда Патрик закончил чтение, они немного поспали; тем временем на улице стемнело. Проснувшись, Уоллингфорд выключил лампу на ночном столике, так что теперь и в номере стало совсем темно. Он лежал совершенно неподвижно. Спящая Сара Уильяме прижалась к нему сзади; ее груди упирались ему в лопатки, а выпуклый живот как раз умещался в выемке над поясницей; одной рукой она обнимала его за талию, а другой — сжимала его пенис, чуточку сильнее, чем нужно, но он, несмотря на это, крепко заснул.
Они, вполне возможно, проспали бы так всю ночь. А может, проснулись бы еще до зари и занялись бы любовью в предрассветных сумерках, понимая, что никогда больше не встретятся. Впрочем, все, что они могли бы сделать, значения не имело: снова зазвонил телефон.
На сей раз Уоллингфорд сам взял трубку. Он знал, кто звонит, он даже во сне ожидал этого звонка. Уоллингфорд рассказывал Мэри, как и когда умерла его мать, и даже удивился, что ей понадобилось так много времени, чтобы об этом вспомнить.
— Она же умерла! — донеслось из телефонной трубки. — Твоя мать умерла! Ты мне сам говорил! Она умерла, когда ты еще в колледже учился!
— Правильно, Мэри.
— У тебя просто любовная интрижка! — взвыла Мэри. И Сара, естественно, все слышала.
— И это правильно, Мэри, — не терял самообладания Уоллингфорд. Он не видел причин что-то объяснять ей, говорить, что влюблен вовсе не в Сару Уильямс. Мэри до чертиков ему надоела: слишком уж упорно она его осаждала.
— Это та самая молодая женщина, что уже звонила? — довольно громко спросила Сара. И одного звука ее голоса — расслышала Мэри ее вопрос или нет — оказалось достаточно, чтобы Мэри заверещала с новой силой.
— Судя по голосу, она действительно тебе в матери годится! — взвизгнула она.
— Мэри, ради бога…
— Этот кретин Эдди всюду тебя ищет! Тебя все ищут, Пат! Нельзя же уезжать на весь уик-энд, никому не оставив ни адреса, ни телефона! Ты что, хочешь, чтобы тебя уволили?
Именно тогда Патрик впервые подумал: а может быть, он и впрямь этого хочет? И в полутьме гостиничного номера идея эта засветилась перед ним, словно цифровой будильник на ночном столике.
—Ты же знаешь, что случилось, ведь знаешь же? — не унималась Мэри. — Или так затрахался, что все новости пропустил?
— Я вовсе не трахался! — Патрик прекрасно знал, что этими словами лишь подливает масло в огонь. Мэри ведь журналистка. А любой журналист тут же пришел бы к выводу, что все выходные Уоллингфорд только этим и занимался. Мэри давно уже научилась делать столь очевидные выводы.
— Так я тебе и поверила! — сказала она.
— Знаешь, мне все равно, поверила ты или нет.
— Но Эдди…
— Передай ему, пожалуйста, что завтра я буду на месте.
— Неужели ты и впрямь хочешь, чтобы тебя уволили? — снова спросила Мэри и сразу, как и после первого своего звонка, бросила трубку.
А Уоллингфорд — уже во второй раз — подумал об увольнении, сам еще толком не понимая, почему эта мысль манит его, как огонек в темноте.
— Ты не говорил мне, что женат или у тебя есть подруга, — сказала Сара Уильяме, и по ее голосу Патрик понял, что она уже не лежит в постели. Он смутно видел в темноте ее силуэт: она одевалась.
— Я не женат, и подруги у меня нет, — ответил он.
— У этой твоей подруги, видно, слишком сильно развиты собственнические инстинкты…
— Никакая она мне не подруга, У меня с ней ничего не было. У нас совсем другие отношения, — заявил Патрик.
— Так я тебе и поверила! — сказала Сара. (Не только журналисты торопятся с выводами.)
— Мне было очень хорошо с тобой, честное слово, — искренне сказал Патрик, пытаясь сменить тему; он действительно так думал. Но она только вздохнула; даже в темноте, не видя ее лица, он чувствовал: она ему не верит.
— Если я все же решусь на аборт, может быть, ты сходишь туда вместе со мной? — спросила Сара. — Правда, тебе придется через неделю снова прилететь в Бостон… — Она умолкла. Возможно, она просто хотела дать ему время подумать, но Патрик сразу же представил себе, как его узнают в больнице и как в газетах появятся заголовки: «ЛЬВИНЫЙ ОГРЫЗОК ВЕДЕТ НЕЗНАКОМКУ В АБОРТАРИЙ!», или что-нибудь в этом роде.
— Я даже представить себе не могу, как пойду туда одна! Хотя тебе, конечно, подобное «свидание» вряд ли доставит удовольствие, — продолжала Сара.
— Конечно же, я схожу с тобой, — промямлил Патрик, но она уже все поняла. — Если я тебе нужен… — Ох, как отвратительно это прозвучало! Конечно же, он ей нужен! Иначе она бы и просить не стала! — Нет, мы обязательно сходим туда вместе! — попытался он исправить положение, но сделал только хуже.
— Ничего страшного, — сказала Сара. — В конце концов, мы ведь едва знакомы.
— Но я действительно хочу проводить тебя! — солгал Патрик, но Сара уже не слушала.
— Ты не сказал мне, что в кого-то влюблен! — заметила она с упреком.
— А зачем? Она-то все равно меня не любит. — Патрик знал, что Сара Уильямс и этому не поверит.
Она закончила одеваться. Ему показалось, что она на ощупь ищет дверь, включил свет на ночном столике и на мгновение ослеп, но все же успел заметить, как Сара отвернула от света лицо. А потом вышла из номера, даже не взглянув на Уоллингфорда. Он выключил свет и лег голым поверх простыней; мысль об увольнении по-прежнему светилась перед ним в темноте.
Уоллингфорд понимал, что Сару Уильямс расстроил не только звонок Мэри. Иногда проще всего открыть душу первому встречному — Патрик и сам не раз так делал. А ведь Сара целый день его опекала! И всего-то попросила о крошечном одолжении: сходить с нею вместе в клинику. Ну и что, если бы его даже узнали? Аборты ведь разрешены, да и сам он всегда считал, что они должны быть разрешены. Он проклинал свою нерешительность.
Он позвонил телефонистке отеля и попросил разбудить его завтра утром, а затем попросил соединить его с Сарой Уильямс — он не знал, в каком номере она остановилась. Ему хотелось предложить ей поужинать вместе — на Харвард-сквер наверняка имеются какие-нибудь заведения, работающие допоздна, особенно субботним вечером. Если попытаться еще раз, может быть, Сара позволит проводить ее в клинику, — и лучше всего поговорить об этом за ужином.
Но телефонистка сообщила ему, что в гостинице не зарегистрирована женщина по имени Сара Уильямс.
— Наверное, она только что выехала, — растерянно предположил Патрик.
Послышался тихий перестук пальцев по клавиатуре компьютера В новом столетии, подумал Уоллинг-форд, наверно, это будет последнее, что человек услышит перед смертью.
— Извините, сэр, — сказала телефонистка, — но никакая Сара Уильямс у нас не останавливалась!
Уоллингфорд не очень-то и удивился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Когда Патрик закончил чтение, они немного поспали; тем временем на улице стемнело. Проснувшись, Уоллингфорд выключил лампу на ночном столике, так что теперь и в номере стало совсем темно. Он лежал совершенно неподвижно. Спящая Сара Уильяме прижалась к нему сзади; ее груди упирались ему в лопатки, а выпуклый живот как раз умещался в выемке над поясницей; одной рукой она обнимала его за талию, а другой — сжимала его пенис, чуточку сильнее, чем нужно, но он, несмотря на это, крепко заснул.
Они, вполне возможно, проспали бы так всю ночь. А может, проснулись бы еще до зари и занялись бы любовью в предрассветных сумерках, понимая, что никогда больше не встретятся. Впрочем, все, что они могли бы сделать, значения не имело: снова зазвонил телефон.
На сей раз Уоллингфорд сам взял трубку. Он знал, кто звонит, он даже во сне ожидал этого звонка. Уоллингфорд рассказывал Мэри, как и когда умерла его мать, и даже удивился, что ей понадобилось так много времени, чтобы об этом вспомнить.
— Она же умерла! — донеслось из телефонной трубки. — Твоя мать умерла! Ты мне сам говорил! Она умерла, когда ты еще в колледже учился!
— Правильно, Мэри.
— У тебя просто любовная интрижка! — взвыла Мэри. И Сара, естественно, все слышала.
— И это правильно, Мэри, — не терял самообладания Уоллингфорд. Он не видел причин что-то объяснять ей, говорить, что влюблен вовсе не в Сару Уильямс. Мэри до чертиков ему надоела: слишком уж упорно она его осаждала.
— Это та самая молодая женщина, что уже звонила? — довольно громко спросила Сара. И одного звука ее голоса — расслышала Мэри ее вопрос или нет — оказалось достаточно, чтобы Мэри заверещала с новой силой.
— Судя по голосу, она действительно тебе в матери годится! — взвизгнула она.
— Мэри, ради бога…
— Этот кретин Эдди всюду тебя ищет! Тебя все ищут, Пат! Нельзя же уезжать на весь уик-энд, никому не оставив ни адреса, ни телефона! Ты что, хочешь, чтобы тебя уволили?
Именно тогда Патрик впервые подумал: а может быть, он и впрямь этого хочет? И в полутьме гостиничного номера идея эта засветилась перед ним, словно цифровой будильник на ночном столике.
—Ты же знаешь, что случилось, ведь знаешь же? — не унималась Мэри. — Или так затрахался, что все новости пропустил?
— Я вовсе не трахался! — Патрик прекрасно знал, что этими словами лишь подливает масло в огонь. Мэри ведь журналистка. А любой журналист тут же пришел бы к выводу, что все выходные Уоллингфорд только этим и занимался. Мэри давно уже научилась делать столь очевидные выводы.
— Так я тебе и поверила! — сказала она.
— Знаешь, мне все равно, поверила ты или нет.
— Но Эдди…
— Передай ему, пожалуйста, что завтра я буду на месте.
— Неужели ты и впрямь хочешь, чтобы тебя уволили? — снова спросила Мэри и сразу, как и после первого своего звонка, бросила трубку.
А Уоллингфорд — уже во второй раз — подумал об увольнении, сам еще толком не понимая, почему эта мысль манит его, как огонек в темноте.
— Ты не говорил мне, что женат или у тебя есть подруга, — сказала Сара Уильяме, и по ее голосу Патрик понял, что она уже не лежит в постели. Он смутно видел в темноте ее силуэт: она одевалась.
— Я не женат, и подруги у меня нет, — ответил он.
— У этой твоей подруги, видно, слишком сильно развиты собственнические инстинкты…
— Никакая она мне не подруга, У меня с ней ничего не было. У нас совсем другие отношения, — заявил Патрик.
— Так я тебе и поверила! — сказала Сара. (Не только журналисты торопятся с выводами.)
— Мне было очень хорошо с тобой, честное слово, — искренне сказал Патрик, пытаясь сменить тему; он действительно так думал. Но она только вздохнула; даже в темноте, не видя ее лица, он чувствовал: она ему не верит.
— Если я все же решусь на аборт, может быть, ты сходишь туда вместе со мной? — спросила Сара. — Правда, тебе придется через неделю снова прилететь в Бостон… — Она умолкла. Возможно, она просто хотела дать ему время подумать, но Патрик сразу же представил себе, как его узнают в больнице и как в газетах появятся заголовки: «ЛЬВИНЫЙ ОГРЫЗОК ВЕДЕТ НЕЗНАКОМКУ В АБОРТАРИЙ!», или что-нибудь в этом роде.
— Я даже представить себе не могу, как пойду туда одна! Хотя тебе, конечно, подобное «свидание» вряд ли доставит удовольствие, — продолжала Сара.
— Конечно же, я схожу с тобой, — промямлил Патрик, но она уже все поняла. — Если я тебе нужен… — Ох, как отвратительно это прозвучало! Конечно же, он ей нужен! Иначе она бы и просить не стала! — Нет, мы обязательно сходим туда вместе! — попытался он исправить положение, но сделал только хуже.
— Ничего страшного, — сказала Сара. — В конце концов, мы ведь едва знакомы.
— Но я действительно хочу проводить тебя! — солгал Патрик, но Сара уже не слушала.
— Ты не сказал мне, что в кого-то влюблен! — заметила она с упреком.
— А зачем? Она-то все равно меня не любит. — Патрик знал, что Сара Уильямс и этому не поверит.
Она закончила одеваться. Ему показалось, что она на ощупь ищет дверь, включил свет на ночном столике и на мгновение ослеп, но все же успел заметить, как Сара отвернула от света лицо. А потом вышла из номера, даже не взглянув на Уоллингфорда. Он выключил свет и лег голым поверх простыней; мысль об увольнении по-прежнему светилась перед ним в темноте.
Уоллингфорд понимал, что Сару Уильямс расстроил не только звонок Мэри. Иногда проще всего открыть душу первому встречному — Патрик и сам не раз так делал. А ведь Сара целый день его опекала! И всего-то попросила о крошечном одолжении: сходить с нею вместе в клинику. Ну и что, если бы его даже узнали? Аборты ведь разрешены, да и сам он всегда считал, что они должны быть разрешены. Он проклинал свою нерешительность.
Он позвонил телефонистке отеля и попросил разбудить его завтра утром, а затем попросил соединить его с Сарой Уильямс — он не знал, в каком номере она остановилась. Ему хотелось предложить ей поужинать вместе — на Харвард-сквер наверняка имеются какие-нибудь заведения, работающие допоздна, особенно субботним вечером. Если попытаться еще раз, может быть, Сара позволит проводить ее в клинику, — и лучше всего поговорить об этом за ужином.
Но телефонистка сообщила ему, что в гостинице не зарегистрирована женщина по имени Сара Уильямс.
— Наверное, она только что выехала, — растерянно предположил Патрик.
Послышался тихий перестук пальцев по клавиатуре компьютера В новом столетии, подумал Уоллинг-форд, наверно, это будет последнее, что человек услышит перед смертью.
— Извините, сэр, — сказала телефонистка, — но никакая Сара Уильямс у нас не останавливалась!
Уоллингфорд не очень-то и удивился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96