Он просто не понимал, что его так угнетает и восстанавливает против бедных Клинтонов, но состояние собственной неполноценности, ручаюсь, он явно осознавал! Просто не знал, отчего это с ним происходит.
Господи! Как бы мне хотелось ему помочь…
Но это все пришло мне в голову гораздо позже. Примерно спустя сутки. А сейчас…
А сейчас я стоял на трех лапах перед самим Президентом Соединенных Штатов Америки Биллом Клинтоном и, не скрою, был почтительно взволнован.
И если кто-нибудь упрекнет меня в излишнем расшаркивании, я попрошу найти хотя бы одного американского Кота, который не разнервничался бы от встречи даже с Нашим Президентом. А уж чего только не болтают про Нашего!..
Не знаю, что бы сказал Наш американскому Коту, а этот Президент присел передо мной на корточки и чуть ли не насильно усадил меня на простенький лазаретный тюфячок с противоблошным излучением, встроенным кардиографом, регистратором температуры, пульса, фиксирующий каждое Котово-Кошачье недомогание и пропитанный десятком целебных растворов, способных вытянуть любого полудохлого Кота чуть ли не с того света.
Такого тюфячка даже в Пилипенковском отеле пятизвездочной стоимости не было! А уж этот подонок напер к себе в Петербург оборудование со всего мира! Причем милиционер Митя мне говорил, что все это он получал на халяву!.. За счет какого-то "Международного общества защиты Животных", где Пилипенко сейчас отирается и шустрит изо всех сил…
Так вот, значит, усаживает меня Клинтон на этот тюфяк собственными руками (это несмотря-то на врожденную аллергию!..) и говорит:
– А ты, Кыся, сиди, лежи, поправляйся. Судя по твоим боевым шрамам и разорванному уху и по тому, как отважно ты вел себя, бросившись на помощь к нашему дорогому Соксу, – ты Кот боевой и…
– Папа! Ты не можешь попроще? – прерывает его Челси. – Ты же не в Конгрессе и не на встрече Большой Семерки…
– О'кей, малыш!.. – смеется Клинтон. – Простоя посчитал, что раз это русский Кот, как мне подсказал Ларри, то первая наша встреча должна носить оттенок некой дипломатичности. А подобные встречи регламентированы определенным характером и не менее определенной лексикой.
Теперь Клинтона прервала Хиллари.
– Кот есть Кот! – сказала она. – И важно, что представляет из себя этот Кот. А русский он, или американский, или итальянский – не имеет ровно никакого значения…
– Слушайте! Какого черта вы на меня навалились?!.. – весело возмутился Клинтон.
– Я зашел сюда с единственной целью – пожать лапу этому русскому мужественному Коту, а вы…
– Так сделай же это!.. – чуть ли не хором простонали Челси и Хиллари.
– Кыся! Лапу!.. – сказал Билл Клинтон и шутливо протянул мне свою ладонь.
Я с удовольствием вложил свою переднюю правую лапу в его протянутую руку.
Клинтон беспомощно и растерянно посмотрел на Челси и Ларри Брауна:
– О, Боже… Он что, понимает все, что я говорю?!
– Полагаю, что – да, мистер Президент, – уверенно сказал Ларри.
А Челси подмигнула мне и спросила меня поШелдрейсовски:
– Ларри прав?
– Естественно! – ответил я ей и приветственно вильнул хвостом.
– Тогда у меня будет с тобой отдельный разговор…
– Нет проблем, – заверил я ее.
Челси радостно рассмеялась и погладила меня. Впервые в жизни я вдруг почувствовал, что мне это приятно! До этого момента я никаких таких поглаживаний не переносил, да и, честно говоря, никому из посторонних не позволял этого делать. Разве что только Шуре, Водиле, Фридриху, Тане Кох и вот теперь – Тимурчику… А тут, ну надо же, как мы всетаки меняемся с возрастом?!..
Одновременно с этими мыслями я отчетливо увидел, что Сокс чуть на говно не изошел от ревности и зависти. Он буквально подлез под руку Челси, и той ничего не оставалось делать, как погладить и Сокса. Правда, сделала это она с открытой душой и распахнутым для любви сердцем.
Сокс это почувствовал и, слава Богу, перестал на меня дуться. Мне еще не хватает наживать здесь себе врагов!.. Да еще к тому же в лице (нельзя же сказать – "в морде"!) всесильного Сокса.
Для кого-то там Белый Дом – это ВЕРШИНА, куда вскарабкиваются по неимоверно тяжелой и крутой лестнице. У меня же все наоборот. Для меня Белый Дом случайно оказался всего лишь первой ступенькой… Второй должен был быть конгресс, третьей – тот самый конгрессмен, приятель фон Тифенбаха, а уже от конгрессмена я должен буду все узнать о местопребывании моего Шуры Плоткина. Ибо Шура и есть для меня ВЕРШИНА этой лестницы…
Вечером был консилиум. На помощь к нашему Президентскому ветеринару был приглашен какой-то жутко крутой специалист по Котам и Кошкам из Джорджтаунского университета – профессор Эмилио Розенблат-Хуарец, который как заведенный болтали по-Шелдрейсовски, и по-Животному. Его единственным недостатком было то, что он ни на секунду не закрывал рот и никому не давал сказать ни единого слова. А так – вполне приличный мужичонка.
Кстати, в какой-то степени – ученик самого Ричарда Шелдрейса! Специально летал на целый год в Англию слушать курс лекций доктора Шелдрейса, где и наблатыкался чирикать по-Нашему. Для постоянной языковой практики держит в собственном доме двух Котов и двух Кошек.
А недавно отдыхал с женой в Ки-Уэсте – это самый последний маленький островок в самой-самой южной оконечности Флоридской островской гряды. Куба – рукой подать! Каких-то вшивых девяносто миль…
И на этом островке Ки-Уэсте есть дом такого американского писателя Эрнеста Хемингуэя. Как сейчас помню, Шура его безумно любил!.. И в этом доме по сей день по завещанию Хемингуэя живут больше ста Котов и Кошек, за которыми ухаживает одна старая тетка и два ее сына.
Так, по словам профессора, когда он туда пришел, он чуть ли не до ночи не мог оттуда вырваться! Так эти Коты замучали его своей болтовней и сплетнями!..
Я-то подозреваю, что все было наоборот: у всех этих несчастных Хемингуэевских Котов и Кошек наверняка "крыша поехала" от нескончаемой болтовни самого профессора, и они, бедняги, не могли дождаться момента, когда же этот Собачий сын Эмилио Розенблат-Хуарец уйдет или хотя бы на секунду заткнется!..
Как только я первые три минуты послушал этого трепача Эмилио Розенблата… как его там дальше?.. Хуареца, что ли?.. так я сразу решил закосить под дурачка: дескать, я – Кот русский, языкам необученный, ничего не понимаю, а по-Животному могу общаться только лишь по российски, да и то через пень-колоду…
И нужно отдать должное Челси и Ларри Брауну, которые присутствовали при этом вечернем консилиуме и осмотре, они меня поняли без единого слова и ни разу, даже случайно, не заложили!
Состояние наше было признано удовлетворительным, и нам разрешили отправиться погулять в сад. Это было более чем кстати. Гадить хотелось невероятно, а я, как вам известно, могу делать ЭТО только на свежем воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Господи! Как бы мне хотелось ему помочь…
Но это все пришло мне в голову гораздо позже. Примерно спустя сутки. А сейчас…
А сейчас я стоял на трех лапах перед самим Президентом Соединенных Штатов Америки Биллом Клинтоном и, не скрою, был почтительно взволнован.
И если кто-нибудь упрекнет меня в излишнем расшаркивании, я попрошу найти хотя бы одного американского Кота, который не разнервничался бы от встречи даже с Нашим Президентом. А уж чего только не болтают про Нашего!..
Не знаю, что бы сказал Наш американскому Коту, а этот Президент присел передо мной на корточки и чуть ли не насильно усадил меня на простенький лазаретный тюфячок с противоблошным излучением, встроенным кардиографом, регистратором температуры, пульса, фиксирующий каждое Котово-Кошачье недомогание и пропитанный десятком целебных растворов, способных вытянуть любого полудохлого Кота чуть ли не с того света.
Такого тюфячка даже в Пилипенковском отеле пятизвездочной стоимости не было! А уж этот подонок напер к себе в Петербург оборудование со всего мира! Причем милиционер Митя мне говорил, что все это он получал на халяву!.. За счет какого-то "Международного общества защиты Животных", где Пилипенко сейчас отирается и шустрит изо всех сил…
Так вот, значит, усаживает меня Клинтон на этот тюфяк собственными руками (это несмотря-то на врожденную аллергию!..) и говорит:
– А ты, Кыся, сиди, лежи, поправляйся. Судя по твоим боевым шрамам и разорванному уху и по тому, как отважно ты вел себя, бросившись на помощь к нашему дорогому Соксу, – ты Кот боевой и…
– Папа! Ты не можешь попроще? – прерывает его Челси. – Ты же не в Конгрессе и не на встрече Большой Семерки…
– О'кей, малыш!.. – смеется Клинтон. – Простоя посчитал, что раз это русский Кот, как мне подсказал Ларри, то первая наша встреча должна носить оттенок некой дипломатичности. А подобные встречи регламентированы определенным характером и не менее определенной лексикой.
Теперь Клинтона прервала Хиллари.
– Кот есть Кот! – сказала она. – И важно, что представляет из себя этот Кот. А русский он, или американский, или итальянский – не имеет ровно никакого значения…
– Слушайте! Какого черта вы на меня навалились?!.. – весело возмутился Клинтон.
– Я зашел сюда с единственной целью – пожать лапу этому русскому мужественному Коту, а вы…
– Так сделай же это!.. – чуть ли не хором простонали Челси и Хиллари.
– Кыся! Лапу!.. – сказал Билл Клинтон и шутливо протянул мне свою ладонь.
Я с удовольствием вложил свою переднюю правую лапу в его протянутую руку.
Клинтон беспомощно и растерянно посмотрел на Челси и Ларри Брауна:
– О, Боже… Он что, понимает все, что я говорю?!
– Полагаю, что – да, мистер Президент, – уверенно сказал Ларри.
А Челси подмигнула мне и спросила меня поШелдрейсовски:
– Ларри прав?
– Естественно! – ответил я ей и приветственно вильнул хвостом.
– Тогда у меня будет с тобой отдельный разговор…
– Нет проблем, – заверил я ее.
Челси радостно рассмеялась и погладила меня. Впервые в жизни я вдруг почувствовал, что мне это приятно! До этого момента я никаких таких поглаживаний не переносил, да и, честно говоря, никому из посторонних не позволял этого делать. Разве что только Шуре, Водиле, Фридриху, Тане Кох и вот теперь – Тимурчику… А тут, ну надо же, как мы всетаки меняемся с возрастом?!..
Одновременно с этими мыслями я отчетливо увидел, что Сокс чуть на говно не изошел от ревности и зависти. Он буквально подлез под руку Челси, и той ничего не оставалось делать, как погладить и Сокса. Правда, сделала это она с открытой душой и распахнутым для любви сердцем.
Сокс это почувствовал и, слава Богу, перестал на меня дуться. Мне еще не хватает наживать здесь себе врагов!.. Да еще к тому же в лице (нельзя же сказать – "в морде"!) всесильного Сокса.
Для кого-то там Белый Дом – это ВЕРШИНА, куда вскарабкиваются по неимоверно тяжелой и крутой лестнице. У меня же все наоборот. Для меня Белый Дом случайно оказался всего лишь первой ступенькой… Второй должен был быть конгресс, третьей – тот самый конгрессмен, приятель фон Тифенбаха, а уже от конгрессмена я должен буду все узнать о местопребывании моего Шуры Плоткина. Ибо Шура и есть для меня ВЕРШИНА этой лестницы…
Вечером был консилиум. На помощь к нашему Президентскому ветеринару был приглашен какой-то жутко крутой специалист по Котам и Кошкам из Джорджтаунского университета – профессор Эмилио Розенблат-Хуарец, который как заведенный болтали по-Шелдрейсовски, и по-Животному. Его единственным недостатком было то, что он ни на секунду не закрывал рот и никому не давал сказать ни единого слова. А так – вполне приличный мужичонка.
Кстати, в какой-то степени – ученик самого Ричарда Шелдрейса! Специально летал на целый год в Англию слушать курс лекций доктора Шелдрейса, где и наблатыкался чирикать по-Нашему. Для постоянной языковой практики держит в собственном доме двух Котов и двух Кошек.
А недавно отдыхал с женой в Ки-Уэсте – это самый последний маленький островок в самой-самой южной оконечности Флоридской островской гряды. Куба – рукой подать! Каких-то вшивых девяносто миль…
И на этом островке Ки-Уэсте есть дом такого американского писателя Эрнеста Хемингуэя. Как сейчас помню, Шура его безумно любил!.. И в этом доме по сей день по завещанию Хемингуэя живут больше ста Котов и Кошек, за которыми ухаживает одна старая тетка и два ее сына.
Так, по словам профессора, когда он туда пришел, он чуть ли не до ночи не мог оттуда вырваться! Так эти Коты замучали его своей болтовней и сплетнями!..
Я-то подозреваю, что все было наоборот: у всех этих несчастных Хемингуэевских Котов и Кошек наверняка "крыша поехала" от нескончаемой болтовни самого профессора, и они, бедняги, не могли дождаться момента, когда же этот Собачий сын Эмилио Розенблат-Хуарец уйдет или хотя бы на секунду заткнется!..
Как только я первые три минуты послушал этого трепача Эмилио Розенблата… как его там дальше?.. Хуареца, что ли?.. так я сразу решил закосить под дурачка: дескать, я – Кот русский, языкам необученный, ничего не понимаю, а по-Животному могу общаться только лишь по российски, да и то через пень-колоду…
И нужно отдать должное Челси и Ларри Брауну, которые присутствовали при этом вечернем консилиуме и осмотре, они меня поняли без единого слова и ни разу, даже случайно, не заложили!
Состояние наше было признано удовлетворительным, и нам разрешили отправиться погулять в сад. Это было более чем кстати. Гадить хотелось невероятно, а я, как вам известно, могу делать ЭТО только на свежем воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85