— перебила его молодая девушка. — Верните меня здоровой и невредимой моему отцу и, клянусь, он щедро наградит вас. Вы будете обладать таким богатством, о котором никогда даже не смели и мечтать.
— Ваше желание очень нетрудно исполнить, сеньорита, — продолжал Педросо, — и, по-моему, вам не следует пребывать в разлуке с теми, кто вам дорог… Мы вовсе и не собирались лишать вас такого удовольствия… Но, как истинные кабальеро, мы обязаны предварительно отвести вас к нашему начальнику.
— Значит, вы исполняли приказание своего начальника?
— Ну, да. Это настоящий кабальеро из очень знатной фамилии… Да вы его и сами прекрасно знаете.
— Я? — удивилась Сакрамента.
— Конечно!.. Я, по крайней мере, был убежден в этом, потому что он уже давно и упорно преследует вас.
— Как зовут вашего начальника?
— Дон Рамон Аремеро.
— Дон Рамон Аремеро! — ужаснулась Сакрамента. — О! Лучше умереть, чем попасть в руки этого негодяя!
— Гм! — Карнеро недоуменно развел руками. — Оказывается, нам будет не так легко столковаться, как я думал, потому что мы тоже, к сожалению, не можем не исполнить приказание нашего начальника.
— Послушайте меня ради самого Неба!.. Я несчастная девушка!.. Я совершенно случайно встретила вас, когда вы, наверное, совсем и не думали обо мне… Если вы меня отпустите, об этом никто не узнает.
— А наша честь, которая не может быть запятнана гнусной изменой, — с пафосом отвечал Карнеро, положив руку на сердце.
— Сжальтесь надо мной, умоляю вас!.. Пожалейте меня, — со слезами продолжала молить девушка. — Вы бедны, я сделаю вас богатыми!
— Конечно, все это так, — с напускной серьезностью возразил Педросо. — Но вот вопрос: каким образом вы могли бы это сделать, если, предположим, мы оказались бы такими безумцами и согласились исполнить вашу просьбу?
— Э, — добавил Карнеро, — лучше колибри в руках, чем коршун в небе, как гласит наша пословица. Как только вы окажетесь в своем лагере, вы тотчас же забудете о своем обещании, а если нам вздумается отправиться туда вместе с вами, или же явиться за деньгами потом, вы прикажете нас расстрелять, как собак.
— Вот вам, берите, — вскричала девушка, торопливо снимая с себя ожерелья и браслеты, — берите эти драгоценности, разделите их между собой и отведите меня к отцу или позвольте мне самой вернуться к нему!.. Клянусь вам Гваделупской Богоматерью, что вы получите сполна все, что я вам обещала.
Бандиты жадно хватали драгоценности и торопливо прятали их в свои необъятные карманы.
— Но все эти безделушки, сеньорита, — заметил Педросо с насмешливой улыбкой, — и так принадлежат нам по законам прерий… Это не может войти в счет размера выкупа за вас, к тому же, если бы мы даже и захотели отвести вас обратно в лагерь, то это, повторяю, невозможно.
— А почему? Разве вы, стараясь завлечь меня в прерию, сами заблудились?
Бандиты молча покачали головами.
— Отвечайте же мне ради самого Неба! — воскликнула она в отчаянии.
— Ив самом деле, — заметил Педросо, — почему бы нам не сказать вам всей правды?.. Пожалуй, вам даже полезно будет знать всю правду… дело вот в чем. Мы, даже при всем нашем желании, не можем отвести вас в лагерь, потому что мы оба, т. е. мой спутник и я, уже состояли на службе у вашего кузена, дона Мигуэля. Но нам не понравилось служить у него, и мы решили покинуть его, конечно, тайком… Теперь вы понимаете?..
— Нет, — проговорила Сакрамента, — я потеряла способность соображать.
— А, между тем, это очень просто: дон Мигуэль и его друг дон Луис считают нас дезертирами и, если бы мы были настолько глупы и решили бы снова явиться в лагерь, они, не долго думая, приказали бы прострелить нам головы.
— О! Не бойтесь этого! — живо отозвалась Сакрамента, в отчаянии ломая пальцы.
— Нет, сеньорита, мы совершенно уверены, что они поступят именно так, и потому не хотим попасть к ним в руки.
— Вы можете проводить меня только до лагеря, — просительно проговорила она, — там вы меня оставите, и я пойду дальше одна.
— И этого будет совершенно достаточно. Дон Луис чутьем угадает о нашем присутствии, и тогда мы все равно пропали… Затем, кто может поручиться нам, что, вернувшись в лагерь к своим друзьям, вы не расскажете им о том, что с вами приключилось, и не выдадите нас.
— О! — лицо девушки исказила презрительная гримаса.
— Нет ничего невозможного! — назидательно заметил Педросо. — Осторожность-мать безопасности… Нет, все это нам не подходит.
— Но ради самого Неба, — вскричала она, выходя из себя. — Скажите же, чего вы от меня хотите?
Несколько минут бандиты шепотом совещались.
— Самый пустяк, сеньорита, — сказал, наконец, Карнеро. — Мы люди осторожные!.. Бог нам свидетель, что мы не желаем вам никакого зла, но, согласитесь, было бы очень глупо, если бы мы не воспользовались представляющимся нам случаем разбогатеть… Вот вам лист ликвидамбра и кусочек заостренного дерева. Напишите на этом листе, что вы наша пленница и что вы обещали нам выкуп в сумме двадцати тысяч пиастров, и что эти двадцать тысяч пиастров должны быть мне немедленно вручены… Я сейчас же отправлюсь в ваш лагерь, хотя и знаю, что это грозит мне серьезной опасностью, но я готов сделать это, чтобы только доставить вам удовольствие… вы же пока останетесь здесь, под охраной моего друга Педросо и, как только я получу обусловленную сумму, я подам моему другу сигнал, и вы получите полную свободу… Все, как видите, очень просто… Теперь скажите, что вы думаете по этому поводу… Согласны вы на мое предложение или нет?..
— Я ничего лучшего и не прошу, — отвечала она с плохо скрываемой радостью. — Давайте же скорее лист и палочку, я напишу записку.
Педросо срезал своим скальпировальным ножом лист ликвидамбра и подал его Сакраменте. Девушка стала писать, а бандиты, нависнув над ее плечом, внимательно смотрели, что она пишет.
Внезапно прозвучали два выстрела, и бандиты рухнули на землю, корчась в предсмертных судорогах.
Глава XX. ПО СЛЕДАМ
Солнце еще не вышло из-за горизонта, когда Луи Морэн, стряхнув оцепенение, сковавшее его тело, поднялся со своего жесткого ложа и принялся будить пеонов и охотников, которым затем велел готовиться в путь.
Лесной бродяга за время своих продолжительных странствий прекрасно изучил пустыню и знал, насколько важно соблюдать мельчайшие предосторожности, ибо только так можно до известной степени обезопасить себя во время путешествия по бескрайним саваннам.
Вскоре лагерь пришел в движение, пеоны задавали корм лошадям и мулам, водили их на водопой к реке, готовили завтрак, навьючивали мулов и запрягали фургоны.
Когда дон Луис лично убедился, что все в порядке, он разбудил дона Мигуэля и попросил его известить дядю и кузин, что все готово к отъезду.
Вдруг из палатки донесся тревожный крик, и вслед за тем выбежала дона Жезюсита в слезах, ломая в отчаянии руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Ваше желание очень нетрудно исполнить, сеньорита, — продолжал Педросо, — и, по-моему, вам не следует пребывать в разлуке с теми, кто вам дорог… Мы вовсе и не собирались лишать вас такого удовольствия… Но, как истинные кабальеро, мы обязаны предварительно отвести вас к нашему начальнику.
— Значит, вы исполняли приказание своего начальника?
— Ну, да. Это настоящий кабальеро из очень знатной фамилии… Да вы его и сами прекрасно знаете.
— Я? — удивилась Сакрамента.
— Конечно!.. Я, по крайней мере, был убежден в этом, потому что он уже давно и упорно преследует вас.
— Как зовут вашего начальника?
— Дон Рамон Аремеро.
— Дон Рамон Аремеро! — ужаснулась Сакрамента. — О! Лучше умереть, чем попасть в руки этого негодяя!
— Гм! — Карнеро недоуменно развел руками. — Оказывается, нам будет не так легко столковаться, как я думал, потому что мы тоже, к сожалению, не можем не исполнить приказание нашего начальника.
— Послушайте меня ради самого Неба!.. Я несчастная девушка!.. Я совершенно случайно встретила вас, когда вы, наверное, совсем и не думали обо мне… Если вы меня отпустите, об этом никто не узнает.
— А наша честь, которая не может быть запятнана гнусной изменой, — с пафосом отвечал Карнеро, положив руку на сердце.
— Сжальтесь надо мной, умоляю вас!.. Пожалейте меня, — со слезами продолжала молить девушка. — Вы бедны, я сделаю вас богатыми!
— Конечно, все это так, — с напускной серьезностью возразил Педросо. — Но вот вопрос: каким образом вы могли бы это сделать, если, предположим, мы оказались бы такими безумцами и согласились исполнить вашу просьбу?
— Э, — добавил Карнеро, — лучше колибри в руках, чем коршун в небе, как гласит наша пословица. Как только вы окажетесь в своем лагере, вы тотчас же забудете о своем обещании, а если нам вздумается отправиться туда вместе с вами, или же явиться за деньгами потом, вы прикажете нас расстрелять, как собак.
— Вот вам, берите, — вскричала девушка, торопливо снимая с себя ожерелья и браслеты, — берите эти драгоценности, разделите их между собой и отведите меня к отцу или позвольте мне самой вернуться к нему!.. Клянусь вам Гваделупской Богоматерью, что вы получите сполна все, что я вам обещала.
Бандиты жадно хватали драгоценности и торопливо прятали их в свои необъятные карманы.
— Но все эти безделушки, сеньорита, — заметил Педросо с насмешливой улыбкой, — и так принадлежат нам по законам прерий… Это не может войти в счет размера выкупа за вас, к тому же, если бы мы даже и захотели отвести вас обратно в лагерь, то это, повторяю, невозможно.
— А почему? Разве вы, стараясь завлечь меня в прерию, сами заблудились?
Бандиты молча покачали головами.
— Отвечайте же мне ради самого Неба! — воскликнула она в отчаянии.
— Ив самом деле, — заметил Педросо, — почему бы нам не сказать вам всей правды?.. Пожалуй, вам даже полезно будет знать всю правду… дело вот в чем. Мы, даже при всем нашем желании, не можем отвести вас в лагерь, потому что мы оба, т. е. мой спутник и я, уже состояли на службе у вашего кузена, дона Мигуэля. Но нам не понравилось служить у него, и мы решили покинуть его, конечно, тайком… Теперь вы понимаете?..
— Нет, — проговорила Сакрамента, — я потеряла способность соображать.
— А, между тем, это очень просто: дон Мигуэль и его друг дон Луис считают нас дезертирами и, если бы мы были настолько глупы и решили бы снова явиться в лагерь, они, не долго думая, приказали бы прострелить нам головы.
— О! Не бойтесь этого! — живо отозвалась Сакрамента, в отчаянии ломая пальцы.
— Нет, сеньорита, мы совершенно уверены, что они поступят именно так, и потому не хотим попасть к ним в руки.
— Вы можете проводить меня только до лагеря, — просительно проговорила она, — там вы меня оставите, и я пойду дальше одна.
— И этого будет совершенно достаточно. Дон Луис чутьем угадает о нашем присутствии, и тогда мы все равно пропали… Затем, кто может поручиться нам, что, вернувшись в лагерь к своим друзьям, вы не расскажете им о том, что с вами приключилось, и не выдадите нас.
— О! — лицо девушки исказила презрительная гримаса.
— Нет ничего невозможного! — назидательно заметил Педросо. — Осторожность-мать безопасности… Нет, все это нам не подходит.
— Но ради самого Неба, — вскричала она, выходя из себя. — Скажите же, чего вы от меня хотите?
Несколько минут бандиты шепотом совещались.
— Самый пустяк, сеньорита, — сказал, наконец, Карнеро. — Мы люди осторожные!.. Бог нам свидетель, что мы не желаем вам никакого зла, но, согласитесь, было бы очень глупо, если бы мы не воспользовались представляющимся нам случаем разбогатеть… Вот вам лист ликвидамбра и кусочек заостренного дерева. Напишите на этом листе, что вы наша пленница и что вы обещали нам выкуп в сумме двадцати тысяч пиастров, и что эти двадцать тысяч пиастров должны быть мне немедленно вручены… Я сейчас же отправлюсь в ваш лагерь, хотя и знаю, что это грозит мне серьезной опасностью, но я готов сделать это, чтобы только доставить вам удовольствие… вы же пока останетесь здесь, под охраной моего друга Педросо и, как только я получу обусловленную сумму, я подам моему другу сигнал, и вы получите полную свободу… Все, как видите, очень просто… Теперь скажите, что вы думаете по этому поводу… Согласны вы на мое предложение или нет?..
— Я ничего лучшего и не прошу, — отвечала она с плохо скрываемой радостью. — Давайте же скорее лист и палочку, я напишу записку.
Педросо срезал своим скальпировальным ножом лист ликвидамбра и подал его Сакраменте. Девушка стала писать, а бандиты, нависнув над ее плечом, внимательно смотрели, что она пишет.
Внезапно прозвучали два выстрела, и бандиты рухнули на землю, корчась в предсмертных судорогах.
Глава XX. ПО СЛЕДАМ
Солнце еще не вышло из-за горизонта, когда Луи Морэн, стряхнув оцепенение, сковавшее его тело, поднялся со своего жесткого ложа и принялся будить пеонов и охотников, которым затем велел готовиться в путь.
Лесной бродяга за время своих продолжительных странствий прекрасно изучил пустыню и знал, насколько важно соблюдать мельчайшие предосторожности, ибо только так можно до известной степени обезопасить себя во время путешествия по бескрайним саваннам.
Вскоре лагерь пришел в движение, пеоны задавали корм лошадям и мулам, водили их на водопой к реке, готовили завтрак, навьючивали мулов и запрягали фургоны.
Когда дон Луис лично убедился, что все в порядке, он разбудил дона Мигуэля и попросил его известить дядю и кузин, что все готово к отъезду.
Вдруг из палатки донесся тревожный крик, и вслед за тем выбежала дона Жезюсита в слезах, ломая в отчаянии руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54