Но откуда вы теперь?
— Из Гонаив, откуда я выехал в шесть часов вечера
— А я уже начал беспокоиться о вас, друг мой!
— Правда, мое отсутствие было продолжительным. Оно было больше, чем я предполагал. Но мне хотелось добросовестно выполнить то поручение, которое вы имели честь мне поручить!
— Благодарю вас! — с жаром вскричал плантатор. — Вы неутомимы, когда дело идет о чем-либо приятном для меня.
— Но, разве это не моя обязанность? Не связан ли я с вами узами вечной благодарности?
— Вы ничем мне не обязаны, Флореаль. Мы — молочные братья, мы воспитаны вместе, и, Надеюсь, любим друг друга, что вполне естественно. Бог дал мне больше богатства, чем вам, но я пожелал восстановить равновесие и предложил вам пользоваться моим состоянием. Вот и все, ничего не может быть проще!
— Жозеф, я обязан вам за то, что вы это говорите. Но я знаю, что мне нужно думать о ваших благодеяниях!
— Право, вы придаете слишком большое значение тому, что мне кажется вполне естественным! — добродушно отвечал ему плантатор.
— То, что я говорю — справедливо. Я вам всем обязан, Жозеф!
— Не будем спорить, дорогой Флореаль-Аполлон. Я хорошо знаю ваше упрямство.
Во время этого разговора, столь дружественного по виду, в словах негра звучала ирония и горечь, но его молочный брат, ослепленный своей дружбой и привыкший без сомнения к его тону, не придавал этому большого значения.
— Ну, хорошо, хорошо! — добродушно продолжал плантатор. — Перейдем лучше к другому предмету разговора. Вы устали, должно быть? Идите отдохните, а завтра утром мы поговорим с вами о делах.
— Я вовсе не устал, Жозеф, и, так как вы все равно не будете спать, то лучше переговорим сейчас.
— Как тебе угодно, милый Флореаль-Аполлон, садись тогда на канапе и давай беседовать.
— К вашим услугам.
— Итак, — продолжал Жозеф Колет, — вы посетили все плантации?
— Все, начиная с Трех Питонов и кончая Гонаивами.
— Вот, что называется добросовестно работать! Вы — драгоценный человек, Флореаль, — сказал, улыбаясь метис.
— Я сделал только то, что должен был сделать, не более того.
— Да-да, конечно! Итак, все идет хорошо. Жаль, что все это время я был занят, а то бы мы вместе посетили плантации.
Негр медленно покачал головой.
— Простите за мою откровенность, — сказал он, — но мне кажется, Жозеф, что вместо того, чтобы проводить время в Мексике, вам следовало бы больше заботиться о ваших интересах.
— Как? — вскричал Жозеф Колет с изумлением. — Разве на плантациях что-нибудь случилось?
Вместо ответа негр повернулся к г. де-Бирагу, все еще погруженному в свои размышления и, очевидно, не слыхавшему ничего, о чем они говорили.
— Можете откровенно говорить при этом господине. Это один из моих друзей.
— Белый, — пробормотал негр с непередаваемым выражением ненависти.
— Белый, черный или мулат — это все равно, если этот господин мой друг. Говорите же, Флореаль-Аполлон! Вероятно, не все в добром порядке?
— Напротив, я должен доложить вам, что все идет из рук вон плохо.
— Что вы сказали! — вскричал изумленный плантатор.
— Только голую правду. Мало того, если вы не примете сейчас же надлежащих мер, то будете совершенно разорены.
— Я? Разорен? Полноте, Флореаль! Да на чем же я разорюсь?
— На всем!
— Как на всем!
— Да, на кофе, на какао, на сахаре, на хлопке, на акажу…
— И на акажу?
— Да, самый лучший и большой из ваших лесов уже неделю горит!
— Лес горит! Но ведь это страшное несчастье! Но ведь пожар не может быть случайностью! Это дело злоумышленников!
— Да так оно и есть на самом деле.
— Нет, я решительно тут ничего не понимаю, — проговорил пораженный плантатор. — Кто же мог решиться на это? Ведь вы знаете, как у нас хорошо платят рабочим; они должны быть вполне довольны и счастливы.
— О, даже чересчур, — произнес негр.
— Как чересчур? Ну, вы, Флореаль-Аполлон, говорите что-то неладное. Подумайте, ведь если бы хоть доля правды была в ваших словах, то это было бы чудовищно.
— А между тем это правда.
— Объясните же все!
— Черт возьми! — насмешливо проговорил негр, немного повернув голову к г де-Бирагу, по-прежнему молча сидящему. — Все это так просто, что я недоумеваю, как это вы не понимаете. Вы хорошо платите своим рабочим, они получают от вас, что они просят; работа их распределена так, что почти треть времени они могут располагать сами по своему усмотрению…
— Это мне все известно. Что же дальше?
— Дальше? Очень просто! Таким-то обращением вы сами испортили их. Вы, Жозеф Колет, почти белый и, очевидно, совсем не знаете черных. Вы рассчитываете, что негры как и все люди — их можно в волю кормить и в то же время почти не заставлять работать. Вот в этом-то и ошибка: негр — просто животное, которое ни на минуту нельзя оставить без дела, иначе он совершенно испортится и будет замышлять только дурное.
Жозеф Колет засмеялся сухим нервным смехом.
Плантатор был оглушен; подобные соображения никогда не приходили ему на ум и казались просто противоречащими здравому смыслу. Он подумал, что негр просто шутит с ним.
Но, к несчастью, это была не шутка. Да, такова она и есть, на самом деле, натура негра, испорченная вековым рабством.
— Однако, должно же существовать средство против этого зла!
— Есть, я воспользовался им.
— Так сообщите же мне скорее его!
— Это средство — ворожея.
— Что за чушь! И вы, Флореаль-Аполлон, верите этим средствам?
— Нет, Жозеф, ворожеи не шарлатаны, — серьезно возразил негр. — Они говорят только правду.
— Ну, и что же вам сказала ворожея?
— Она мне сказала, что на ваших плантациях появились отравители.
— Праведное небо! — вскричал метис. — Тогда я разорен!
— Подождите, ворожея сообщила мне, что их легко выявить. Нужно об этом серьезно подумать.
— Да, нужно принять решительные меры. Но неужели на всех моих плантациях появились злодеи?
— Нет, не везде, зато в других местах появились Воду.
С криком ужаса Жозеф Колет бросился на спинку сиденья. А негр, наслаждаясь, вероятно, в душе, действием своих слов, встал, откланялся и покинул комнату, оставив своего брата в ужасном состоянии.
Между тем, господин де-Бираг уже несколько времени против своей воли был выведен из своих размышлений звуком голоса собеседников и машинально стал прислушиваться к их разговору.
Когда негр уходил, он некоторое время следил за ним глазами, потом подошел к Жозефу Колету и коснулся его плеча. Плантатор быстро поднял голову, как бы внезапно пробужденный ото сна. Господин де-Бираг приложил палец ко рту, в знак молчания, и наклонился к самому его уху.
— Хорошо ли вы знаете этого человека? — шепотом спросил он.
— Это мой молочный брат, мы вместе росли, у нас все общее, — ответил тот почти машинально.
— Выслушайте меня, Жозеф Колет, и обратите внимание на мои слова, — с ударением, невольно поразившим плантатора, заметил молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Из Гонаив, откуда я выехал в шесть часов вечера
— А я уже начал беспокоиться о вас, друг мой!
— Правда, мое отсутствие было продолжительным. Оно было больше, чем я предполагал. Но мне хотелось добросовестно выполнить то поручение, которое вы имели честь мне поручить!
— Благодарю вас! — с жаром вскричал плантатор. — Вы неутомимы, когда дело идет о чем-либо приятном для меня.
— Но, разве это не моя обязанность? Не связан ли я с вами узами вечной благодарности?
— Вы ничем мне не обязаны, Флореаль. Мы — молочные братья, мы воспитаны вместе, и, Надеюсь, любим друг друга, что вполне естественно. Бог дал мне больше богатства, чем вам, но я пожелал восстановить равновесие и предложил вам пользоваться моим состоянием. Вот и все, ничего не может быть проще!
— Жозеф, я обязан вам за то, что вы это говорите. Но я знаю, что мне нужно думать о ваших благодеяниях!
— Право, вы придаете слишком большое значение тому, что мне кажется вполне естественным! — добродушно отвечал ему плантатор.
— То, что я говорю — справедливо. Я вам всем обязан, Жозеф!
— Не будем спорить, дорогой Флореаль-Аполлон. Я хорошо знаю ваше упрямство.
Во время этого разговора, столь дружественного по виду, в словах негра звучала ирония и горечь, но его молочный брат, ослепленный своей дружбой и привыкший без сомнения к его тону, не придавал этому большого значения.
— Ну, хорошо, хорошо! — добродушно продолжал плантатор. — Перейдем лучше к другому предмету разговора. Вы устали, должно быть? Идите отдохните, а завтра утром мы поговорим с вами о делах.
— Я вовсе не устал, Жозеф, и, так как вы все равно не будете спать, то лучше переговорим сейчас.
— Как тебе угодно, милый Флореаль-Аполлон, садись тогда на канапе и давай беседовать.
— К вашим услугам.
— Итак, — продолжал Жозеф Колет, — вы посетили все плантации?
— Все, начиная с Трех Питонов и кончая Гонаивами.
— Вот, что называется добросовестно работать! Вы — драгоценный человек, Флореаль, — сказал, улыбаясь метис.
— Я сделал только то, что должен был сделать, не более того.
— Да-да, конечно! Итак, все идет хорошо. Жаль, что все это время я был занят, а то бы мы вместе посетили плантации.
Негр медленно покачал головой.
— Простите за мою откровенность, — сказал он, — но мне кажется, Жозеф, что вместо того, чтобы проводить время в Мексике, вам следовало бы больше заботиться о ваших интересах.
— Как? — вскричал Жозеф Колет с изумлением. — Разве на плантациях что-нибудь случилось?
Вместо ответа негр повернулся к г. де-Бирагу, все еще погруженному в свои размышления и, очевидно, не слыхавшему ничего, о чем они говорили.
— Можете откровенно говорить при этом господине. Это один из моих друзей.
— Белый, — пробормотал негр с непередаваемым выражением ненависти.
— Белый, черный или мулат — это все равно, если этот господин мой друг. Говорите же, Флореаль-Аполлон! Вероятно, не все в добром порядке?
— Напротив, я должен доложить вам, что все идет из рук вон плохо.
— Что вы сказали! — вскричал изумленный плантатор.
— Только голую правду. Мало того, если вы не примете сейчас же надлежащих мер, то будете совершенно разорены.
— Я? Разорен? Полноте, Флореаль! Да на чем же я разорюсь?
— На всем!
— Как на всем!
— Да, на кофе, на какао, на сахаре, на хлопке, на акажу…
— И на акажу?
— Да, самый лучший и большой из ваших лесов уже неделю горит!
— Лес горит! Но ведь это страшное несчастье! Но ведь пожар не может быть случайностью! Это дело злоумышленников!
— Да так оно и есть на самом деле.
— Нет, я решительно тут ничего не понимаю, — проговорил пораженный плантатор. — Кто же мог решиться на это? Ведь вы знаете, как у нас хорошо платят рабочим; они должны быть вполне довольны и счастливы.
— О, даже чересчур, — произнес негр.
— Как чересчур? Ну, вы, Флореаль-Аполлон, говорите что-то неладное. Подумайте, ведь если бы хоть доля правды была в ваших словах, то это было бы чудовищно.
— А между тем это правда.
— Объясните же все!
— Черт возьми! — насмешливо проговорил негр, немного повернув голову к г де-Бирагу, по-прежнему молча сидящему. — Все это так просто, что я недоумеваю, как это вы не понимаете. Вы хорошо платите своим рабочим, они получают от вас, что они просят; работа их распределена так, что почти треть времени они могут располагать сами по своему усмотрению…
— Это мне все известно. Что же дальше?
— Дальше? Очень просто! Таким-то обращением вы сами испортили их. Вы, Жозеф Колет, почти белый и, очевидно, совсем не знаете черных. Вы рассчитываете, что негры как и все люди — их можно в волю кормить и в то же время почти не заставлять работать. Вот в этом-то и ошибка: негр — просто животное, которое ни на минуту нельзя оставить без дела, иначе он совершенно испортится и будет замышлять только дурное.
Жозеф Колет засмеялся сухим нервным смехом.
Плантатор был оглушен; подобные соображения никогда не приходили ему на ум и казались просто противоречащими здравому смыслу. Он подумал, что негр просто шутит с ним.
Но, к несчастью, это была не шутка. Да, такова она и есть, на самом деле, натура негра, испорченная вековым рабством.
— Однако, должно же существовать средство против этого зла!
— Есть, я воспользовался им.
— Так сообщите же мне скорее его!
— Это средство — ворожея.
— Что за чушь! И вы, Флореаль-Аполлон, верите этим средствам?
— Нет, Жозеф, ворожеи не шарлатаны, — серьезно возразил негр. — Они говорят только правду.
— Ну, и что же вам сказала ворожея?
— Она мне сказала, что на ваших плантациях появились отравители.
— Праведное небо! — вскричал метис. — Тогда я разорен!
— Подождите, ворожея сообщила мне, что их легко выявить. Нужно об этом серьезно подумать.
— Да, нужно принять решительные меры. Но неужели на всех моих плантациях появились злодеи?
— Нет, не везде, зато в других местах появились Воду.
С криком ужаса Жозеф Колет бросился на спинку сиденья. А негр, наслаждаясь, вероятно, в душе, действием своих слов, встал, откланялся и покинул комнату, оставив своего брата в ужасном состоянии.
Между тем, господин де-Бираг уже несколько времени против своей воли был выведен из своих размышлений звуком голоса собеседников и машинально стал прислушиваться к их разговору.
Когда негр уходил, он некоторое время следил за ним глазами, потом подошел к Жозефу Колету и коснулся его плеча. Плантатор быстро поднял голову, как бы внезапно пробужденный ото сна. Господин де-Бираг приложил палец ко рту, в знак молчания, и наклонился к самому его уху.
— Хорошо ли вы знаете этого человека? — шепотом спросил он.
— Это мой молочный брат, мы вместе росли, у нас все общее, — ответил тот почти машинально.
— Выслушайте меня, Жозеф Колет, и обратите внимание на мои слова, — с ударением, невольно поразившим плантатора, заметил молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37