Доминик не произнес ни слова. К нему подошла мать, тихонько взяла его за руку.
— Что вам, матушка? — спросил молодой человек.
— Я простила этого человека! — сказала донья Мария.
— Матушка, — ответил Доминик. — Когда я проклял его, моими устами говорил отец. Его голос звучал из залитой кровью могилы. И это проклятье останется на нем во веки веков! Когда он предстанет перед высшим судом, Бог спросит его, как некогда спросил Каина: «Что сделал ты с братом твоим?»
Услышав это, дон Горацио упал как подкошенный. Дон Хаиме и донья Мария отошли от него. Так и лежал он на полу неподвижный, будто мертвец. Наконец, донья Мария склонилась над ним.
— Не надо, матушка! — остановил ее Доминик. — Не оскверняйте себя этим прикосновением!
— Но ведь я простила его! — тихо произнесла донья Мария.
Дон Горацио между тем стал понемногу приходить в себя. Он поднялся с выражением решимости на искаженной гримасой страдания лице и обратился к Доминику:
— Вы требуете мести, — сказал он, — что же, вы будете отомщены!
Он порылся в ящике стола, что-то достал, снова запер ящик и решительно подошел к двери.
— Войдите, кабальеро, все войдите! — крикнул он громко.
В ту же минуту комната наполнилась людьми.
Только граф де ля Соль и дон Эстебан по знаку дона Хаиме остались в гостиной вместе с девушками.
Дон Хаиме подошел к сестре и предложил ей руку.
— Пойдемте, Мария, — сказал он. — Вам больше здесь нечего делать.
Донья Мария последовала за братом. Он проводил ее в гостиную и плотно запер за нею дверь.
Послышался шум отъезжающего экипажа: женщины в сопровождении графа уехали домой.
В это время с улицы донеслось бряцанье оружия.
— Что это? — спросил с ужасом дон Горацио. Шаги приближались, затем дверь с шумом распахнулась, и на пороге появились солдаты, префект полиции, главный алькальд и полицейские.
— Именем закона, вы арестованы, Антонио Касебар! — сказал префект.
— Взять его!
— Дон Антонио Касебар больше не существует, — сказал дон Хаиме, загораживая шурина.
— Благодарю, вы спасли честь моего имени, — прошептал дон Горацио и обратился ко всем:
— Сеньоры, вот герцог де Табор. — Он указал на Доминика. — А я — преступник. Помолитесь же за меня.
— Что же вы медлите? — крикнул префект полицейским. — Берите его!
— Попробуйте! — холодно произнес дон Горацио, поднеся руку ко рту.
Он побледнел, пошатнулся и рухнул на пол. Дон Горацио отравился. Смерть была мгновенной.
— Сеньоры, — сказал дон Хаиме префекту и главному алькальду. — Смерть преступника помешала вам исполнить свой долг. Но тело его принадлежит семье. Поэтому прошу вас удалиться.
— Да простит Бог этому несчастному его последнее преступление! — промолвил префект. — Нам здесь больше нечего делать. — Он церемонно раскланялся и вышел. За ним последовали полицейские, алькальд и солдаты.
— Господа! — произнес дон Хаиме. — Помолитесь за упокой души этого великого грешника!
Все опустились на колени, только Доминик стоял неподвижно, мрачно глядя на распростертого на полу дона Горацио.
— Доминик, — сказал дон Хаиме, — неужели ты питаешь ненависть к мертвому?
— Да, — вскричал Доминик. — Я ненавижу его! Пусть будет он проклят во веки веков!
Все тотчас поднялись с колен, словно это проклятье оледенило их душу.
ГЛАВА XXXIX. Эпилог: ТОПОР
События между тем развивались своим чередом.
Посланники Мирамона, отправленные к генералу Ортеге, вернулись, так и не заключив мира. Положение становилось критическим. Мирамон решил пожертвовать собой и покинуть город, чтобы не усугублять и без того тяжелое положение.
Он отправился в муниципальный совет и предложил избрать президента или алькальда, близкого к победившей партии, чтобы он мог спасти город и поддержать в нем порядок.
Муниципальный совет обратился к генералу Бериосбалу, и тот великодушно согласился принять на себя эту трудную миссию.
Первым делом он обратился к иностранным послам с просьбой раздать оружие своим соотечественникам, чтобы они могли заменить дезорганизованную полицию и наблюдать за безопасностью в городе.
Мирамон в это время готовился к отъезду. Он не взял с собой жену и детей, чтобы не подвергать их риску. Мало ли что могло случиться с Мирамоном в дороге. Поэтому он оставил их в испанском посольстве.
Вообще-то Мирамон мог спокойно покинуть город, не опасаясь нападения приверженцев Хуареса. Даже противники относились к нему дружелюбно, не видя в нем врага.
Ему не раз предлагали спастись, но он с поистине рыцарской деликатностью отклонял эти предложения, не желая навлечь ненависть на тех, кто защищал его и поддерживал.
Дон Хаиме почти весь день провел с Мирамоном. Он утешал его, помогал собирать солдат, бродивших в нерешимости и не знавших, к кому пристать.
Граф де ля Соль и герцог де Табор, так называли теперь Доминика, весь вечер провели в обществе женщин, обсуждая случившееся накануне. Наконец они простились и отправились домой. Их беспокоило то, что долго не возвращается дон Хаиме — в городе было неспокойно. Придя домой, они сразу же хотели лечь спать, но тут слуга доложил о приходе Лопеса.
Лопес был вооружен с головы до ног, будто собрался в опасную экспедицию.
— На вас целый арсенал, Лопес! — вскричал удивленно Доминик.
— Вы к нам с каким-нибудь поручением? — спросил граф.
— Мне велели сказать вам, сеньоры: «Два плюс один — три».
— Слава Богу! — вскричали молодые люди. — Что нужно делать? Мы готовы!
— Берите оружие, вооружите слуг, оседлайте лошадей и ждите!
— Что-нибудь случилось?
— Не знаю, сеньоры, так велел передать вам мой господин.
— А сам он придет?
— Через час он будет здесь. А мне велел остаться у вас.
— Отдохните пока, Лопес, а мы велим все приготовить.
К одиннадцати часам явился дон Хаиме. Его друзья в дорожных костюмах, со шпорами на сапогах, с револьверами у пояса курили, положив сабли и ружья на стол.
— Браво! — сказал дон Хаиме. — Пора в путь!
— Как вам будет угодно.
— Далеко едем? — спросил Доминик.
— Не думаю, но, может быть, придется драться.
— Тем лучше, — ответили молодые люди.
— У нас еще почти полчаса времени. Этого больше чем достаточно, чтобы рассказать вам о моих намерениях. Вы знаете, что мы с генералом друзья. Так вот, генерал собрал отряд человек в пятьсот и надеется в его сопровождении благополучно добраться до Вера-Крус, где он сможет сесть на корабль. Сегодня в час ночи он должен покинуть город.
— Неужели дело дошло до этого? — спросил граф.
— К сожалению. Но не нам об этом судить.
— Какая же роль отведена нам во всей этой истории? — поинтересовался Доминик.
— Сейчас объясню, — сказал дон Хаиме. — Мирамон уверен в своих сопровождающих, а я сомневаюсь. Мирамона солдаты любят, но ненавидят многих из тех, кто вместе с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64