Двинулись в путь. Путешествие проходило в молчании. Донья Марианна была всецело поглощена своими мыслями после всего пережитого в лагере охотников, а Мариано был так ошеломлен приемом в лагере, его роскошью и комфортом, невиданными в прерии, что не мог прийти в себя от изумления. По желанию доньи Марианны, торопившейся вернуться домой, тигреро избрал кратчайший путь, ведущий прямо в асиенду дель Торо, минуя ранчо. Когда путники достигли ворот замка, позади них раздался выстрел. Девушка оглянулась и увидела клубок белого дыма, расстилавшийся вдали над группой всадников. Донья Марианна догадалась, кто это стрелял, и помахала на прощание своим платочком. Новый выстрел дал ей понять, что ее сигнал принят; вслед за тем охотники повернули коней и скрылись в лесной чаще. Первым человеком, которого встретила в асиенде донья Марианна, был Паредес.
– Боже милостивый, нинья, – воскликнул управитель, – где вы пропадали? Сеньор маркиз вне себя от беспокойства.
– Разве моему отцу неизвестно, что я поехала погостить к моей кормилице?
– Дон Руис говорил ему об этом. Но ваше отсутствие было столь продолжительным, что сеньор маркиз стал опасаться не случилось ли с вами какой беды.
– Как видите, ничего плохого не произошло, мой добрый Паредес. Успокойтесь и успокойте моего отца. Я не замедлю сама засвидетельствовать ему свое уважение.
– Дон Фернандо вместе с доном Руисом проверяют сейчас состояние укреплений асиенды. Ведь с часу на час мы ожидаем нападения индейцев.
– И пусть себе проверяют. А я тем временем отдохну в голубой гостиной. Умираю от усталости! Вы доложите отцу о моем возвращении; когда он закончит свой осмотр, а до тех пор не надо беспокоить его.
– «Беспокоить»?! – воскликнул дон Хосе. – Простите, сеньорита, но я не могу согласиться с вами. Vivo Dios! Да маркиз никогда не простит мне, что я не доложил ему немедленно о вашем возвращении!
– Если так, делайте как знаете, мой добрый Паредес. Дон Хосе, очевидно только того и ожидавший, бросился со всех ног искать маркиза.
– Мой дорогой Мариано, – обратилась между тем девушка к тигреро, – никому нет надобности знать, где мы с вами были и что делали в эти дни. Пусть все думают, что я не покидала вашего ранчо. Я рассчитываю на ваше молчание. Настанет час, когда я сама расскажу все отцу.
– Слушаю, нинья, ваше слово для меня закон. Да мне вообще до этого нет никакого дела.
– А теперь я хочу поблагодарить вас, Мариано, за огромную услугу, оказанную мне.
– Вы знаете, как я предан вам, нинья. Я только исполнил свой долг, и не за что благодарить меня.
Девушка, улыбнувшись, протянула ему руку и вошла в дом, а тигреро повел двух коней в кораль мимо множества шалашей окрестных хуторян, укрывшихся по приказу маркиза в асиенде и заполнивших все ее дворы.
Дон Фернандо, услышав радостную весть, бросился к до чери, так и не закончив осмотра укреплений. По мере того как над головой маркиза сгущались грозные тучи, возрастала его любовь и нежность к детям; он словно искал в них опоры, чувствовал необходимость укрепить семейные связи перед дицом надвигавшегося несчастья.
– Жестокое дитя! – с ласковым упреком произнес он, обнимая дочь. – Можно ли так долго пропадать в такое тревожное время?!
– Прости, отец, и поверь, – сказала донья Марианна, ласкаясь к нему, – что мысль о тебе и о твоих делах ни на минуту не покидала меня в эти дни моего отсутствия.
– У тебя доброе сердце, дитя мое! Но, увы, – со вздохом произнес маркиз, – мое положение отчаянное, меня уже ничто не спасет.
– Как знать, отец!
– Не убаюкивай меня ложными надеждами: пробуждение будет еще более тяжким.
– Я и не собираюсь обольщать тебя несбыточными мечтами! – с достоинством произнесла она. – Я привезла тебе нечто положительное и веское.
– «Положительное и веское»? В устах молодой девушки эти слова звучат довольно странно. Где же думаешь ты, дитя, найти это «нечто»?
– За ним не придется далеко ходить, оно здесь, у нас под ногами. Тебе стоит только захотеть поднять его. Дон Фернандо ничего не ответил, только безнадежно склонил голову на грудь.
– Послушаем Марианну, отец! – вмешался дон Руис. – Она всегда была ангелом-хранителем нашей семьи. Я верю ей, отец, она не сотворит себе забавы из нашего горя.
– Благодарю тебя, Руис! – сказала донья Марианна. – Да я лучше умру, чем огорчу нашего отца!
– Господи, я сам отлично это понимаю! Но вы еще молоды, лишены жизненного опыта и склонны принимать свои желания за действительность.
– Но почему же все-таки не выслушать ее? – возразил Дон Руис. – Может быть, Марианна и ошибается… может быть, слова ее не произведут на тебя должного впечатления, что, во всяком случае, ты услышишь в них любовь к тебе. Уже из-за одного этого мы оба – и ты и я – должны быть благодарны ей.
– Но к чему все это, дети?
– Бог мой, в нашем отчаянном положении нельзя ничем пренебрегать, отец! – сказал дон Руис. – Как знать? Иногда самые слабые существа приносят самую большую пользу Разве не сказано: «Устами младенцев глаголет истина»?
– Ладно. Если ты этого требуешь, сын мой, я выслушаю ее.|
– Я не требую, я прошу, отец!.. Говори же, сестренка! Го| вори, не бойся.
Донья Марианна кротко улыбнулась, обхватила шею отца руками и, нежно склонясь головой к нему на плечо, ласково шептала:
– Если бы ты только знал, отец, как я люблю тебя, как я желала бы видеть тебя счастливым! Но я не стану ничего тебе рассказывать, ты все равно не поверишь мне, – до того стран но и невероятно то, что я должна сообщить тебе.
– Видишь, дитя, я был прав!
– Одну минутку, отец. Я не стану рассказывать, но у меня к тебе серьезная просьба, такая необычная, что я, право, не знаю, как ее выразить… Боюсь только, что ты не поймешь меня…
– О! О! Дитя мое, – улыбнулся маркиз, явно заинтересованный словами дочери, – что же это за просьба, которая нуждается в таком длинном предисловии? Страшная, должно быть, штука, если ты так долго не решаешься ее высказать.
– Нет, отец, ничего страшного нет, но, повторяю, это может показаться тебе сумасбродством.
– Ах, дитя мое, с некоторых пор я такого насмотрелся, что меня уже ничем не удивишь! Говори же, не бойся, я не стану упрекать тебя ни в чем.
– Сейчас, отец. Но прежде дай мне слово исполнить мою просьбу.
– Карамба! – шутливо воскликнул он. – Ты, однако, предусмотрительна! А я вот возьму да я откажу!
– Тогда все будет кончено, отец, – с невыразимой печалью произнесла она.
– Успокойся, дорогая! Даю тебе слово. Довольна?
– О, благодарю, отец! Но это правда, да? Даешь честное слово исполнить мою просьбу?
– Да, милая упрямица, да, сто раз да! Даю слови исполнить все, что бы ты ни попросила.
Девушка радостно запрыгала, хлопая в ладоши, потом с жаром расцеловала отца.
– Честное слово, она помешалась– произнес сияющий маркиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88