Мужчина резко остановился и оглядел холл, удивленный и неожиданно раздавшемуся женскому голосу, и тому, что его кто-то посмел отчитывать столь бесцеремонно. Камилла сидела в самом темном углу, поэтому он не сразу заметил ее, тем более что вошел в дом с яркого солнца и глаза его еще не успели привыкнуть к полумраку. Не говоря ни слова, он снял соломенную шляпу, отер пот со лба и, упершись руками в бока, осмотрел девушку с головы до ног.
– Прошу прощения, – под его напускным спокойствием легко угадывалась еле сдерживаемая ярость, готовая вот-вот прорваться наружу. Незнакомец шагнул вперед и подошел почти вплотную к креслу Камиллы. Взгляды молодых людей встретились, и одновременное узнавание поразило их.
«Не может быть! Откуда он здесь? Что он тут делает? Неужели это и вправду он? Да! Нет! Не может быть!» – пронеслось в ее голове. Губы девушки мгновенно пересохли, а сердце билось так сильно, что ей показалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Ее бросало то в жар, то в холод, в ушах зашумело. Она не могла оторвать взгляда от лица мужчины. Однако, несмотря на свое состояние, она поняла по его застывшей позе и растерянному выражению лица, что он так же потрясен неожиданной встречей, как и она.
Он выглядел точно так же, как и тогда, в Юте, почти два года назад. Может, чуть заметнее стала паутинка морщин вокруг глаз, но глаза оставались такими же синими, как и прежде, такими же удивительными, взгляд которых, казалось, пронзал насквозь и одновременно завораживал, обволакивая. Как хорошо знала Камилла гипнотическую власть этих глаз! Похоже, он стал еще выше? Да нет, такое впечатление только оттого, что она сидит, а он стоит. Хотя Камилла помнила, что даже в полный рост она еле-еле доставала ему до плеча. Этот человек так часто являлся ей в мечтах на протяжении многих месяцев, будоражил ее чувства мужественной красотой, что порой она ругала себя за разыгравшееся воображение. Но теперь она убедилась, что память нисколько не приукрашала – он был именно такой, каким она его запомнила, так же широк в плечах и узок в бедрах. Его каштановые волосы кое-где выгорели от знойного солнца, сильный загар подчеркивал мужественность худощавого лица и удивительную, непостижимую синеву глаз, которые сейчас впились в девушку, пылая тем же жарким огнем, что сиял и в ее глазах.
Однако, почти автоматически отметила девушка про себя, одет он не в спортивную одежду – облегающие голубые брюки и мягкий свитер, – в какой она запомнила его, а в потертые джинсы я тяжелые ковбойские заляпанные грязью сапоги, оставлявшие черные следы на полу. Голубая рубашка, влажная от пота, была наполовину расстегнута, рукава закатаны до локтей. На груди поблескивала тяжелая золотая цепочка с крестом – в свое время он говорил Камилле, что крест этот принадлежал его матери.
– Зак Прескотт?
Камилла с трудом выговорила его имя. Когда мистер Рейборн Прескотт впервые назвал себя, у нее заныло сердце, как всегда бывало при воспоминаниях о тех каникулах на горнолыжном курорте после окончания колледжа. Но ей в голову не пришло, что ее заказчик имеет какое-то отношение к Заку. Впрочем, Зак никогда не рассказывал ей, откуда он родом. Да она и не спрашивала его.
– Мне кажется, мы встречались раньше? – саркастически осведомился Зак. – Или я ошибаюсь?
Оцепенение первых минут прошло, и девушка наконец обрела дар речи.
– Теперь я припоминаю, ты же говорил мне, что фермер, но я думала, что ты просто пошутил, – она силилась улыбнуться, но губы не слушались ее.
– А еще что ты думала про меня? Любопытно было бы знать, – поинтересовался Зак.
Камилла вздрогнула – столько неподдельной горечи звучало в его голосе. На девушку вновь нахлынули переживания, терзавшие ее на протяжении стольких дней, месяцев, лет, а вместе с ними – жгучий стыд, который она пережила по милости этого человека. В глубине ее золотых глаз сверкнул гнев.
– А что, по-твоему, должна была я подумать о мужчине, который бессердечно соблазнил наивную девушку?
– Вероятно, то же самое, что и я мог подумать о девушке, которую так легко соблазнить.
Его слова обрушились на Камиллу как удар. Она вскочила с кресла и, выпрямившись, встала перед ним.
– Ты… ты гнусный и бесчестный негодяй без стыда и без совести. Я тебя просто презираю за то, как ты со мной обошелся…
– Звучит как-то не очень убедительно, Камилла, – нетерпеливо перебил ее Зак.
Камилле захотелось влепить ему звонкую пощечину. Но когда его чувственные губы произнесли ее имя, что-то шевельнулось в ее душе – Камилла вдруг ощутила почти непреодолимое желание погладить Зака по загорелой щеке, коснуться его губ. Чтобы сдержаться, она крепко-накрепко сжала кулаки. Несколько мгновений молодые люди стояли и молча глядели друг на друга. Камилла стряхнула с себя это наваждение, лишь когда услышала за своей спиной шаги и голос Саймона. Она поспешно отвернулась от Зака, тщетно пытаясь придать лицу спокойствие и непринужденность.
– Мисс Джеймсон, мистер Прескотт примет вас прямо сейчас. Привет, Зак. Ты уже познакомился с мисс Джеймсон? – В ответ Зак только коротко кивнул.
– Ну что ж, – продолжал Саймон. – Тогда прошу вас, мисс Джеймсон. Мистер Прескотт ждет вас на веранде.
– Спасибо, – невпопад проговорила Камилла и поспешно последовала за Саймоном, думая, что она готова убежать куда угодно, лишь бы быть подальше от этого человека.
Они прошли одну из комнат, Саймон распахнул перед Камиллой дверь, и девушка оказалась на веранде, откуда открывался великолепный вид на поместье. Рейборн Прескотт со свойственной ему галантностью поднялся из плетеного кресла и пошел ей навстречу, он взял ее обе руки и горячо пожал их.
– Мисс Джеймсон, какое счастье видеть вас снова. Добро пожаловать в «Свадебный венок».
Камилла с первой встречи прониклась добрым чувством к этому человеку и даже успела полюбить его ласковый, мелодичный голос. Она улыбнулась Рейборну Прескотту, приказывая себе забыть о душераздирающем потрясении, которое испытала несколько минут назад.
– Спасибо, мистер Прескотт, прошу вас, зовите меня по имени. Я еще не успела посмотреть весь дом, но он мне так нравится! Он еще прекрасней, чем я ожидала.
Рейборн Прескотт печально покачал головой.
– Увы, если бы Элис, моя незабвенная жена, увидела бы его сейчас, она бы ужасно рассердилась. Кажется, я рассказывал вам уже, что, потеряв ее, я на много лет впал в глубочайшую депрессию. Хорошо еще, хоть сын остался, Захарий, он единственное мое утешение, но Элис мне никто не мог заменить. Горечь утраты я пытался заглушить бесконечной и тяжелой работой на плантации, и она в результате процветает. Я перестал устраивать приемы, единственное развлечение, что я себе позволяю, – покер, да и то в кругу самых близких друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53