ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Но это же невозможно! – воскликнула она. – Женщины не могут…
– Много ли ты в этом понимаешь? – перебил ее Аристон. – Может, хочешь попробовать?
Она смотрела на него не отрываясь. Он видел судорожное биение пульса на ее тоненькой шее, у самого горла.
– Да, – выдохнула она, – о боги, да!
Но утром, когда он проснулся, ее не было рядом с ним. Он вскочил с постели, охваченный невыразимым ужасом. Неужели она опять…
В этот момент он услышал ее голос. Он рвался ввысь, как восходящее солнце, наполненный светом, теплом, радостью. Она пела песнь любви, которую хор исполнял в «Антигоне» Софокла:
Эрос, бог всепобеждающий, Бог любви, ты над великими Торжествуешь, а потом, Убаюканный, покоишься На ланитах девы дремлющей, Пролетаешь чрез моря, Входишь в хижину убогую. Ни единый в смертном племени, Ни единый из богов, Смерти чуждых, не спасается, Но страдают и безумствуют Побежденные тобой.
Затем дверь открылась, и она вошла, протягивая ему маленькую чашу.
– Что в ней? – спросил Аристон.
– Немного козьего молока, хлебных крошек – и все мое сердце, – сказала она.
Глава XX
Врач Офион протянул чашу Хрисее. – Выпей-ка это, – мрачно сказал он. – Это поможет тебе уснуть.
Хрисея взяла чашу пальцами, похожими на когти какой-то хищной птицы. Ее голос совершенно охрип от рыданий.
– И так каждый год! – всхлипывала она. – Скажи мне, мой добрый врач, неужели я никогда, никогда не смогу…
–… родить живого ребенка? – закончил за нее Офион. Он бросил взгляд на Аристона, молча стоявшего у окна, и, казалось, внимательно разглядывавшего что-то во дворе. В его позе, во всей его поникшей, согбенной фигуре было нечто такое, что тронуло сердце лекаря. Он решил сказать правду. Но правда ли это? Он хорошо знал, что в его профессии невозможно было утверждать что-либо с полной уверенностью.
– Думаю, что нет, госпожа Хрисея, – медленно произнес он. – До сих пор боги были благосклонны к тебе. Я имею в виду то, что у тебя каждый раз в течение первых трех месяцев случается выкидыш, который, вполне возможно, спасает тебе жизнь. Принимая во внимание твое телосложение, узость твоих чресл и бедер, я нисколько не сомневаюсь, что попытка произвести на свет девятимесячного ребенка окажется для тебя роковой.
Аристон повернулся к врачу.
– Ты знаешь это наверняка, Офион? – спросил он. Офион тяжело вздохнул.
– Если бы ты был просто моим пациентом. Аристон, я бы,не задумываясь сказал «да». Но ты еще и мой друг, и мои чувства к тебе заставляют меня быть полностью правдивым. Я не знаю этого наверняка. В искусстве врачевания никогда ничего нельзя знать наверняка. Если врач утверждает иное, значит, он лжет.
– Значит, значит, – прошептала Хрисея, – у меня все-таки есть надежда сохранить плод, родить живого ребенка и…
– Не все сразу, моя госпожа, – прервал ее врач. – Ну, что касается сохранения плода, то в этом сомневаться не приходится. Все, что для этого нужно, так это при первых признаках беременности лечь в постель и не вставать с нее все девять месяцев; главное – не ходить и не делать резких движений, связанных с физическими усилиями.
– Да благословит тебя Эсхил! – воскликнула Хрисея.
– Подожди. Сказав то, что я сказал, должен добавить, что не советую тебе этого делать. Для женщины столь хрупкой, с неразвитой фигурой, родовые схватки могут стать ужасным испытанием. Боюсь, что ребенок погибнет, прежде чем появится на свет; думаю, что и ты, скорее всего, не сможешь перенести такие роды.
– Но ведь ты только так думаешь, – с надеждой сказала Хрисея. – Ты же не знаешь этого наверняка.
– Да, ты права. Шанс у тебя есть. Крохотный шанс. Но ОЕ столь мал, что разрешить тебе воспользоваться им – значит фактически совершить убийство. Так что я настоятельно рекомендую тебе, моя госпожа, любой ценой избежать беременности. Ты обещаешь мне это?
– Нет, – холодно произнесла Хрисея.
– Почему же?
– Мой брат умер, не оставив наследника. У него не было сына, чтобы совершить погребальный обряд. И теперь я должна родить мальчика, его племянника, который и принесет жертвы богам. Иначе его тень будет вечно бродить меж двух миров, бездомная и неприкаянная.
– Клянусь Аидом, повелителем Тартара! – взорвался Офион. – Я не желаю слушать весь этот вздор, моя госпожа! Аристон, мой бедный друг, выйдем на минуту! Они вышли во внутренний двор.
– Она одержима этой идеей, не так ли? – спросил лекарь.
– Да, – сказал Аристон, – с тех пор как Данай погиб при этом ужасающем разгроме у стен Сиракуз.
– Если он в самом деле погиб, – возразил Офион. – Ты не можешь быть полностью уверен в этом.
– Все пленные уже вернулись. Большинство из них не позднее, чем через семь месяцев после нашего поражения. Я как раз был в пещере Еврипида, когда они пришли, чтобы поблагодарить его.
– Поблагодарить? За что? – спросил врач.
– За свою свободу. В отличие от вас, афинян, сиракузцы знают цену гению. Они освободили каждого, кто знал хотя бы несколько строк, хоть один куплет, хоть что-нибудь из текстов Еврипида, написанных для хора; одним словом, все, что можно было бы запечатлеть на бумаге. Вот почему я уверен, что несчастный Данай погиб. Он знал наизусть тексты из Текубы», «Гипполита», «Андромахи», «Электры», «Медеи». И если уж кого-то освобождать за знание стихов Еврипида, то именно его!
– Ну хорошо, – сказал Офион. – Аристон, у тебя есть наложница? Или какая-нибудь гетера на другом конце Аго-ры? Флейтистка? Хотя бы порна?
– Нет, – сказал Аристон.
– Я бы посоветовал тебе завести какую-нибудь женщину. Разумеется, твоей жене ничего серьезного не угрожает до тех пор, пока ее беременность не зайдет слишком далеко. Какой же я осел, что рассказал ей, как сохранить плод! Но имей в виду, что рожать ей опасно. Очень опасно.
Аристон печально улыбнулся.
– Я не принадлежу к тем сатирам, что не в состоянии сдерживать свои влечения, Офион, – сказал он. – Ну а бедная Хрис – что уж я буду притворяться перед тобой, друг мой, – очень мало меня привлекает в этом смысле. И Кб подумай, что она из тех немногих женщин, обуянных похотью. Она совершенно нормальна, то есть желание в ней нужно возбуждать нежностью и ласками, как и в любой смертной женщине. Правда, теперь, когда ею завладела эта безумная идея…
– Я понимаю. Теперь она стала очень настойчивой – в этом плане?
– именно – так, – вздохнул Аристон.
– Тогда это усложняет дело. Очень усложняет. Женщина, одержимая желанием стать матерью, становится хуже всех Эриний, вместе взятых. Все, что я могу тебе посоветовать, – по по мере возможности избегать ее. Если уж тебе некуда деваться, принимай все обычные меры предосторожности. Ну а на случай, если ей все же удастся забеременеть, я дам тебе снадобье, которое ты подмешаешь ей в вино, и у нее вновь случится выкидыш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135