Автолик отворотился от наставника, знаменитого борца, которого, по случайному совпадению, тоже звали Аристоном (так что когда он порой соизволял показать нашему Аристону пару приемов, местные остряки приходили в восторг и начинали кричать: «Глядите! Аристон ломает ноги Аристону!», и посмотрел в противоположный конец палестры.
Потом насмешливо усмехнулся.
– Слушай, Аристон, пусть крошка Феорис будет призом, который получит победитель, – предложил он.
– Не могу. Она не принадлежит мне… и никогда не принадлежала, – покачал головой Аристон. – Тебе в таком случае надо сразиться с Даном.
– Дан не силен в драке, – зевнул Автолик. – Лучше пускай приведет сюда своего брата Брима. Или Халкодона. Аристон, ты когда-нибудь боролся с Халкодоном? Он обожает, когда его бьют. Всякий раз визжит: «О дорогой, еще, еще!»
Аристон перевел взгляд на Даная.
– Ты был прав, – грустно кивнул Данай, – нет ничего хуже. Я, наверно, не понимал этого, потому что у меня и отец такой, и братХалкодон. ХвалаЗевсу, хоть Брим другой. Но он все равно грязная свинья… Так вот. Аристон, я хотел сказать насчет Феорис…
– Забудь об этом. Ты же знаешь, она мне безразлична. Дан, во имя Геракла, натри меня скорее маслом!
Когда Данай закончил притирания, а второй Аристон натер оливковым маслом Автолика, два юных атлета направились к яме с теплым песком, улеглись в нее и начали кататься с боку на бок. После этого они еще посыпали друг друга песочком, потому что маслом борцы натирались лишь для гибкости мышц, а не для того, чтобы кожа была скользкой (хотя, конечно, избежать этого не удавалось). Среди борцов считалось почетной обязанностью посыпать друг друга песком после притираний. Вдобавок это давало возможность, не нарушая приличий, пощупать мускулы противника.
Направляясь вместе с Автоликом на площадку для борьбы, Аристон увидел, что в палестру пришли еще два зрителя.
– О, Аид! – с чувством произнес он. Автолик усмехнулся:
– Ты что, тоже знаешь Крития?
– Нет, – покачал головой Аристон. – Я выругался, потому что увидел Алкивиада. Значит, второй – это Кри-тий? А кто он такой?
– Дядя Хармида. Мы его прозвали Старикашка Шаловливые Ручонки. Он ко всем пристает, фу! Отвратительное создание. Знаешь, что с ним сделал Алкивиад?
– Наверно, склонил к сожительству, – сухо сказал Аристон.
– Нет. Алкивиад в этом смысле нормальный. Он просто притворяется извращенцем… одна мудрая Афина знает почему. Он так разыграл Крития – умора! Пообещал ему свидание со мной и подстроил все так, чтобы Критий вошел в комнату, не зажигая света. А там его поджидала в кровати гетера Лаис… в чем мать родила! Знаешь, что случилось с Шаловливыми Ручонками, когда он на ощупь определил, что рядом женщина?
– Что? – спросил Аристон.
– Его вывернуло наизнанку! – расхохотался Автолик.
– Он что, законченный, да? – с некоторым удивлением поинтересовался Аристон.
– Хуже! Другого такого на свете не сыскать! Ну что, ты готов?
Первое очко получил Автолик, второе – Аристон. Автолик был гораздо искусней, но Аристон вдруг почувство– вал, что не отстает от противника. Никто из них не старался причинить другому боль. Вернее, изо всех сил старались НЕ причинить боли. Борьба панкратеон, если ею заниматься серьезно, была смертельно опасной. В отличие от обычной борьбы, здесь разрешалось пускать в ход кулаки, ноги, бить ребром ладони. По крайней мере, дюжина ударов, достигнув цели, вызывала мгновенную смерть. Все присутствующие в палестре видели однажды трагическую картину: раб из дома Хармида, сына Глаукона, внезапно обезумел и начал бросаться на всех подряд с большим ножом. Тогда испытанный боец, наставник Аристон, много лет прослуживший в палестре, набросился сзади на бедного сумасшедшего и убил его голыми руками.
Так что борцы не случайно соблюдали осторожность. Малейшая ошибка могла обернуться для противника тяжелым увечьем или даже смертью. Наставник Аристон озабоченно следил за Автоликом и юным Аристоном. Из всех зрителей он один по-настоящему осознавал, насколько опасен панкратеон.
Другим же это до странности напоминало дионисийские пляски, неистовые и в то же время поразительно изящные. То Автолик замахивался, намереваясь нанести Аристону сокрушительный удар, но Аристон успевал поймать его руку и отвести ее в сторону. То Аристон целился Автолику ногой в живот – отчего у сына Ликона могли вывалиться наружу кишки, – но Автолик отклонялся в сторону, хватал Аристона за лодыжку и, высоко вздернув ногу противника, бесцеремонно валил его на спину. Всякий раз, когда Аристон получал очко – а это случалось трижды, – Критий издавал восторженные восклицания и хлопал в ладоши. Алкивиад тоже изъявлял радость, но сдержанней.
А потом случилась беда: Аристон не успел вовремя отшатнуться, и железный кулак Автолика рассек ему переносицу. Рана была несерьезной, но кровоточила страшно. Аристон отпрыгнул в сторону и помотал головой, чтобы вернуть ясность мысли. И в этот момент Феорис заметила на его лице кровь.
Она пронзительно, жутко вскрикнула. Аристон слегка повернулся на этот крик, и второй сокрушительный удар Автолика, от которого Аристон, как всегда, успел бы увер– нуться, нагнувшись или же загородившись рукой, обрушился на его незащищенную челюсть. Ноги Аристона подкосились, и он без чувств рухнул на землю.
Феорис мгновенно оказалась подле него. От ужаса и отчаяния на ее ногах словно появились крылатые сандалии Гермеса. Она бросилась на колени, схватила безвольную руку юноши и начала покрывать его грязное, потное, окровавленное, намазанное маслом лицо влажными поцелуями, которые заглушали безумные вопли, вырывавшиеся из ее рта.
Критий стоял в каком-нибудь шаге от нее и прекрасно видел эту душераздирающую сцену. С его губ, змеясь, поползли шипящие слова:
– Отпусти его, шлюха! Ты его задушишь… Или отравишь своими мерзкими поцелуями!
Данай потрясеный уставился на Крития. В отличие от Аристона, он его хорошо знал, поскольку Критий принадлежал к тому же кругу, что и отец Даная Пандор, и брат Халкодон. Данай всегда восхищался Критием как великолепным поэтом, драматургом, образованнейшим человеком и непреклонным, решительным политиком. Но теперь он увидел лишь безобразную, извращенную страсть, стал свидетелем горькой, бездонной ненависти, которую Критий питал ко всем женщинам без изъятия. Даже к нежной бедняжке Феорис, в которую он, Данай, был влюблен.
Данай подскочил к Критию и оттеснил его плечом. Данай, Алкивиад и другой Аристон отнесли юношу в гимнасий. Автолик шагал сзади, он был бел как полотно, дрожал, по его грязному лицу текли слезы.
– Я убил его! – рыдал он. – Я вскрою себе вены. Клянусь Герой!
– Ты не виноват, прекрасный юноша, – сказал Критий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135