Но сейчас солдат просто знал, что, если ничего не сделает, целый город омоется кровью его жителей.
И в конце магической формулы потомок Кровавого Полководца выкрикнул два последних слова:
— Мортиас Диаблум! Мортиас Диаблум!
В воротах Лат Голейна стояли насмерть его защитники, уже понявшие, что сражаются с людьми без души, с людьми, в которых есть что-то дьявольское. И всё же воины султана бились до последнего, ведь горожане, невзирая на опасности штормовых вод, пытались бежать.
Однако у капитанов кораблей было мало надежды — одно судно уже затонуло, ещё одно разбилось о причал. Волны с рёвом бились о землю, так что стоять на берегу было небезопасно. Троих смыло, когда они пытались приготовить корабли для беженцев.
Но когда надежда уже почти исчезла, случилось нечто ошеломительное и чудесное одновременно. Уже проникшие в стены города чёрные солдаты с огненными глазами остановились, смятенно повернули головы назад — и из всех глоток в безумном хоре поднялся неземной лютый вой.
А затем из спины каждого вырвалось по омерзительной, полупрозрачной фигуре с безобразным, нечеловеческим лицом и изогнутыми когтистыми конечностями. Те, кто оказался свидетелями этого, говорили впоследствии, что на лицах демонов-призраков читались гнев и отчаяние, когда их, жалобно вопящих, выбросило в Аранох и разметало в тысячу разных сторон.
На мгновение армия тьмы замерла с оружием наготове, внезапно опустевшие глаза смотрели прямо перед собой. А затем, словно вместе с фантомами из них выкачали и всё остальное, чудовищные солдаты принялись проваливаться в самих себя. Один за одним, ряд за рядом захватчики падали бесформенными грудами костей, увядшей плоти и частями панциря, и не многим из защитников Лат Голейна удалось при этом зрелище удержать в желудках их содержимое.
Один из командиров, тот самый, которому Августас Злорадный приказал найти Норрека Вижарана, стал первым, промолвившим то, о чём подумали все остальные. Шагнув к ближайшей внушающей ужас и отвращение горке останков, офицер мрачно пнул её.
— Они мертвы… — пробормотал он, наконец, не в силах поверить, что он и горстка его людей ещё поживут на свете. — Они мертвы… но как?
— Норрек.
Он повернулся и увидел, что Кара освободилась, а в руке у неё поблёскивает готовый к удару костяной кинжал. Слева и справа подходили двое мстителей, на чьих мёртвых лицах навсегда отпечаталась решимость действовать.
— Кара. — Он взглянул на своих прежних товарищей. — Фаузтин. Сэдан.
— Норрек, — повторила колдунья. — Пожалуйста, послушай меня.
— Нет! — Наёмник тут же раскаялся в своей грубости. Она подумает лишь, что даже он знает, что должно быть сделано сейчас. — Нет… послушай лучше ты меня. Я… я сейчас взял контроль над доспехами, но уже чувствую, как он ускользает. Полагаю, я слишком истощён, чтобы продолжать бороться…
— Как тебе вообще удалось одержать верх?
— Он… всё-таки… потомок Бартука, — заметил Сэдан. — Доспехи… нуждаются в этом… чтобы… выполнить… предначертанное судьбой… но они… не поняли… что это работает… в обе стороны. Есть ли… другой ответ?
Девушка опустила глаза. Норрек видел наполнявшую их боль. Хотя она и была колдуньей, бледная женщина не чувствовала радости или удовольствия от необходимости убить того, кто не по собственному выбору вызвал столько зла. Но пока он жив, все человечество под угрозой.
— Лучше сделай это быстро. Один короткий удар прямо в горло. Это единственный способ!
— Норрек…
— Поторопись… прежде чем моё сознание изменится!
Они все знали, о чём он говорит. В любую секунду доспехи могли вновь превратить его в идеального хозяина для их коварных нужд.
— Норрек…
— Давай же!
— Всё идёт не так… как мы… предполагали… — проскрипел Трист с нескрываемой горечью. — Фаузтин! Он клялся… нам…
Вижири, конечно, ничего не сказал, вместо этого он двинулся к Норреку. С большой неохотой Сэдан тоже медленно шагнул к бывшему другу. Норрек с трудом сглотнул, надеясь, что все это безумие скоро кончится.
Рука, на которой ещё осталась перчатка, внезапно поднялась.
Фаузтин успел поймать её.
— Лучше делай… как он сказал… колдунья…— буркнул угрюмый Трист. — Похоже… времени у нас… немного…
Кара подошла, явно пытаясь настроиться на то, что ей сейчас предстоит.
— Прости, Норрек. Мне бы хотелось, чтобы всё было совсем по-другому, не так, как должно быть…
— И не будет, — раздался чей-то странный глухой голос.
Неподалёку, за спиной Кары стоял Горазон, но что-то в нём изменилось. Норрек видел древнего мага лишь мельком и решил тогда, что Горазон — трусливый отшельник, вполне вероятно, утративший большую часть рассудка. Однако в присутствии этой фигуры, пусть и по-прежнему одетой в лохмотья, и с волосами, буйными, как невыполотые сорняки, всё остальное казалось ничтожным. Теперь Норрек догадался, что заставило Злорадного поднять глаза в самый решительный момент схватки, а облик древнего мага не мог не потрясти и так не вполне владевшего собой генерала…
Неожиданный тяжкий приступ горечи и ненависти накатил на бойца, приступ, направленный на гнусного брата…
Нет! Горазон не его брат! Опять доспехи замыслили перехватить контроль, разжечь коварный дух Бартука. Норреку удалось подавить эмоции, но он знал, что в следующий раз латы наверняка восторжествуют.
Фигура в мантии целенаправленно приближалась к нему, и Норрек заметил любопытное мерцание вокруг старца. Пленный воин прищурился, пытаясь определить, что же вызвало сияние.
Тело Горазона было буквально окутано тонким слоем поблёскивающих, почти прозрачных песчинок.
— Кровь взывает к крови, — пробормотал Вижири. Его ставшие ясными глаза не моргали. Даже две нежити, держащие Норрека, немного попятились. — И кровь покончит сейчас с этой пародией.
Норрек чувствовал, как бьётся в его мозгу воля доспехов, сражается за власть над его телом. Только совместные усилия его и его товарищей воспрепятствовали сейчас её успеху.
— Горазон? — прошептала Кара. Седовласый колдун взглянул в её сторону — и женщина отступила — Нет, — ты он, но ты и не он.
Он одарил её — одарил их всех — снисходительной улыбкой.
— Эта живущая оболочка принадлежит другому, слишком любопытному чародею, давным-давно случайно отыскавшему Тайное Святилище, но в процессе навсегда потерявшему своё сознание. Я присматриваю за ним с тех пор, чувствуя некоторую ответственность… — Пропустив дальнейшие объяснения, не упоминая, что в подземном Святилище может так разрушить мозг, мерцающая фигура взглянула на свои — позаимствованные — руки. — Плоть так хрупка. Земля и камень куда надёжнее и долговечнее…
— Ты! — задохнулась Кара, и глаза её распахнулись едва ли не так же широко, как рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
И в конце магической формулы потомок Кровавого Полководца выкрикнул два последних слова:
— Мортиас Диаблум! Мортиас Диаблум!
В воротах Лат Голейна стояли насмерть его защитники, уже понявшие, что сражаются с людьми без души, с людьми, в которых есть что-то дьявольское. И всё же воины султана бились до последнего, ведь горожане, невзирая на опасности штормовых вод, пытались бежать.
Однако у капитанов кораблей было мало надежды — одно судно уже затонуло, ещё одно разбилось о причал. Волны с рёвом бились о землю, так что стоять на берегу было небезопасно. Троих смыло, когда они пытались приготовить корабли для беженцев.
Но когда надежда уже почти исчезла, случилось нечто ошеломительное и чудесное одновременно. Уже проникшие в стены города чёрные солдаты с огненными глазами остановились, смятенно повернули головы назад — и из всех глоток в безумном хоре поднялся неземной лютый вой.
А затем из спины каждого вырвалось по омерзительной, полупрозрачной фигуре с безобразным, нечеловеческим лицом и изогнутыми когтистыми конечностями. Те, кто оказался свидетелями этого, говорили впоследствии, что на лицах демонов-призраков читались гнев и отчаяние, когда их, жалобно вопящих, выбросило в Аранох и разметало в тысячу разных сторон.
На мгновение армия тьмы замерла с оружием наготове, внезапно опустевшие глаза смотрели прямо перед собой. А затем, словно вместе с фантомами из них выкачали и всё остальное, чудовищные солдаты принялись проваливаться в самих себя. Один за одним, ряд за рядом захватчики падали бесформенными грудами костей, увядшей плоти и частями панциря, и не многим из защитников Лат Голейна удалось при этом зрелище удержать в желудках их содержимое.
Один из командиров, тот самый, которому Августас Злорадный приказал найти Норрека Вижарана, стал первым, промолвившим то, о чём подумали все остальные. Шагнув к ближайшей внушающей ужас и отвращение горке останков, офицер мрачно пнул её.
— Они мертвы… — пробормотал он, наконец, не в силах поверить, что он и горстка его людей ещё поживут на свете. — Они мертвы… но как?
— Норрек.
Он повернулся и увидел, что Кара освободилась, а в руке у неё поблёскивает готовый к удару костяной кинжал. Слева и справа подходили двое мстителей, на чьих мёртвых лицах навсегда отпечаталась решимость действовать.
— Кара. — Он взглянул на своих прежних товарищей. — Фаузтин. Сэдан.
— Норрек, — повторила колдунья. — Пожалуйста, послушай меня.
— Нет! — Наёмник тут же раскаялся в своей грубости. Она подумает лишь, что даже он знает, что должно быть сделано сейчас. — Нет… послушай лучше ты меня. Я… я сейчас взял контроль над доспехами, но уже чувствую, как он ускользает. Полагаю, я слишком истощён, чтобы продолжать бороться…
— Как тебе вообще удалось одержать верх?
— Он… всё-таки… потомок Бартука, — заметил Сэдан. — Доспехи… нуждаются в этом… чтобы… выполнить… предначертанное судьбой… но они… не поняли… что это работает… в обе стороны. Есть ли… другой ответ?
Девушка опустила глаза. Норрек видел наполнявшую их боль. Хотя она и была колдуньей, бледная женщина не чувствовала радости или удовольствия от необходимости убить того, кто не по собственному выбору вызвал столько зла. Но пока он жив, все человечество под угрозой.
— Лучше сделай это быстро. Один короткий удар прямо в горло. Это единственный способ!
— Норрек…
— Поторопись… прежде чем моё сознание изменится!
Они все знали, о чём он говорит. В любую секунду доспехи могли вновь превратить его в идеального хозяина для их коварных нужд.
— Норрек…
— Давай же!
— Всё идёт не так… как мы… предполагали… — проскрипел Трист с нескрываемой горечью. — Фаузтин! Он клялся… нам…
Вижири, конечно, ничего не сказал, вместо этого он двинулся к Норреку. С большой неохотой Сэдан тоже медленно шагнул к бывшему другу. Норрек с трудом сглотнул, надеясь, что все это безумие скоро кончится.
Рука, на которой ещё осталась перчатка, внезапно поднялась.
Фаузтин успел поймать её.
— Лучше делай… как он сказал… колдунья…— буркнул угрюмый Трист. — Похоже… времени у нас… немного…
Кара подошла, явно пытаясь настроиться на то, что ей сейчас предстоит.
— Прости, Норрек. Мне бы хотелось, чтобы всё было совсем по-другому, не так, как должно быть…
— И не будет, — раздался чей-то странный глухой голос.
Неподалёку, за спиной Кары стоял Горазон, но что-то в нём изменилось. Норрек видел древнего мага лишь мельком и решил тогда, что Горазон — трусливый отшельник, вполне вероятно, утративший большую часть рассудка. Однако в присутствии этой фигуры, пусть и по-прежнему одетой в лохмотья, и с волосами, буйными, как невыполотые сорняки, всё остальное казалось ничтожным. Теперь Норрек догадался, что заставило Злорадного поднять глаза в самый решительный момент схватки, а облик древнего мага не мог не потрясти и так не вполне владевшего собой генерала…
Неожиданный тяжкий приступ горечи и ненависти накатил на бойца, приступ, направленный на гнусного брата…
Нет! Горазон не его брат! Опять доспехи замыслили перехватить контроль, разжечь коварный дух Бартука. Норреку удалось подавить эмоции, но он знал, что в следующий раз латы наверняка восторжествуют.
Фигура в мантии целенаправленно приближалась к нему, и Норрек заметил любопытное мерцание вокруг старца. Пленный воин прищурился, пытаясь определить, что же вызвало сияние.
Тело Горазона было буквально окутано тонким слоем поблёскивающих, почти прозрачных песчинок.
— Кровь взывает к крови, — пробормотал Вижири. Его ставшие ясными глаза не моргали. Даже две нежити, держащие Норрека, немного попятились. — И кровь покончит сейчас с этой пародией.
Норрек чувствовал, как бьётся в его мозгу воля доспехов, сражается за власть над его телом. Только совместные усилия его и его товарищей воспрепятствовали сейчас её успеху.
— Горазон? — прошептала Кара. Седовласый колдун взглянул в её сторону — и женщина отступила — Нет, — ты он, но ты и не он.
Он одарил её — одарил их всех — снисходительной улыбкой.
— Эта живущая оболочка принадлежит другому, слишком любопытному чародею, давным-давно случайно отыскавшему Тайное Святилище, но в процессе навсегда потерявшему своё сознание. Я присматриваю за ним с тех пор, чувствуя некоторую ответственность… — Пропустив дальнейшие объяснения, не упоминая, что в подземном Святилище может так разрушить мозг, мерцающая фигура взглянула на свои — позаимствованные — руки. — Плоть так хрупка. Земля и камень куда надёжнее и долговечнее…
— Ты! — задохнулась Кара, и глаза её распахнулись едва ли не так же широко, как рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87