«Господи, мне страшно…» Он отвечал: «Этот страх будет твоим спасением. Тебе суждено умереть, братья твои не узнают твоего имени, и оно будет забыто в веках, от тебя родится сын, которого ты не увидишь. От него произойдут существа, затерянные в толпе, как блуждающие звезды в небесах. Родоначальник племени исполинов, я отнял силу у твоего тела; твои потомки родятся слабыми, век их будет коротким, и уделом их станет одиночество. В их душах будет жить драгоценная искра духа огня, и величие их обернется для них пыткой. Превосходящие людей, они станут их благодетелями и будут презираемы ими; лишь их могилам будут поклоняться. Непризнанные на земле, они пронесут через свой земной век горькое сознание своей силы и употребят ее во славу других. Предвидя беды и невзгоды, которые постигнут человечество, они захотят их предотвратить, но их не станут слушать. Они покорятся власти слабых и недалеких царей и тщетно будут пытаться одолеть этих презренных тиранов. Их великие души станут игрушками в руках богатых и счастливых в своем неведении. От них пойдет слава народов, но самим им не суждено вкусить ее. Титаны разума, светочи знания, создатели всего нового, творцы искусств, дарующие человечеству свободу, они одни останутся рабами, презираемыми и одинокими среди людей. Добрые и чистосердечные, они будут окружены завистью; сильные, они будут скованы по рукам и ногам ради блага слабых… На земле они не узнают друг друга». «Жестокий Бог! – вскричал я. – Но век их будет короток, и душа разобьет оковы тела». «Нет, ибо они будут питать надежду. Обманутая, она будет вечно возрождаться, и чем больше станут они трудиться в поте лица, тем неблагодарнее будут люди. Даруя радости, они будут получать взамен лишь печали; бремя трудов, которое возложил я на потомков Адама, самым тяжким грузом ляжет на их плечи; бедность будет следовать за ними по пятам, и голод станет их неразлучным спутником, ибо не дано им будет прокормить свои семьи. Покорные или строптивые, они всегда будут унижены; их удел – работать для других, и пропадут вотще их гений, их мастерство и сила рук».
Так сказал Иегова, и разбилось мое сердце; я проклял ночь, когда стал отцом, и умер. Голос умолк, и лишь печальные вздохи долго еще отзывались эхом.
– Ты видел, ты слышал, – снова заговорил Тувал-Каин, – пусть же наш пример будет тебе уроком. Нам, благодетелям человечества, принадлежит большая часть завоеваний разума, которыми так гордятся люди, но в их глазах мы – проклятые, демоны, духи зла. Сын Каина! Прими судьбу свою, неси ее на невозмутимом челе, и пусть мстительный Бог поразится твоей стойкости. Будь велик перед людьми и силен перед нами; я видел, что ты был почти сломлен, сын мой, и я решил укрепить твое мужество.
Духи огня придут тебе на помощь; дерзай – тебе суждено обречь на гибель Сулаймана, верного слугу Адонаи. От твоего сына пойдет род царей, которые возродят на земле пред лицом Иеговы забытый культ священной стихии огня. Тебя уже не будет в этом мире, но имя твое объединит несметное войско неутомимых тружеников и мыслителей, и настанет день, когда эта огромная фаланга одолеет слепую силу царей, деспотичных вершителей воли Адонаи. Иди же, сын мой, исполни свое предназначение…
Едва прозвучали эти слова, как Адонирам почувствовал, что какая-то сила отрывает его от земли; сад металлов с его мерцающими цветами и пламенеющими деревьями, бесконечные сверкающие мастерские гномов, ослепительные ручейки жидкого золота, серебра, ртути, кадмия и нефти слились под его ногами в широкую светящуюся полосу, в быструю огненную реку. Он понял, что летит сквозь пространство со скоростью падающей звезды. Все постепенно погружалось во мрак; обитель его предков на миг предстала перед ним подобно неподвижной планете посреди темнеющего небосклона; холодный ветер хлестнул его по лицу, он ощутил удар, огляделся и увидел, что вновь лежит на песке у подножия формы медного моря, окруженной остывающей лавой, еще вспыхивавшей в ночном сумраке рыжеватыми отсветами.
«Сон! – сказал он себе. – Это был сон? Несчастный! Я предавался мечтам, когда наделе погибли все мои планы, рухнули все мои надежды и явью будут позор и бесчестье, которые ждут меня с первым лучом солнца!»
Но видение вставало в его памяти с такой отчетливостью, что он усомнился, сон ли это. Задумавшись, он поднял глаза и вновь увидел перед собой гигантскую тень Тувал-Каина.
– Дух огня! – воскликнул он. – Возьми меня назад в недра земли, пусть она скроет позор!
– Так-то ты следуешь моим заветам? – строго отвечала тень. – Оставь пустые слова; близится утро, пламенеющее око Адонаи скоро взойдет над землей, надо торопиться.
Дитя! Неужели ты думал, что я покину тебя в столь трудный час? Не тревожься больше ни о чем: формы твои наполнились, но металл, внезапно расширив жерло печи, заложенное недостаточно огнестойкими камнями, вырвался наружу мощным потоком, и излишек выплеснулся через край. А ты решил, что форма треснула, потерял голову, плеснул воду, и струя расплавленного металла брызнула во все стороны.
– Но как теперь очистить края, ведь все, что выплеснулось, уже застыло и припаяно намертво?
– Сплав пористый и проводит тепло хуже, чем сталь. Возьми кусочек сплава, нагрей его с одного конца и охлади с другого, а потом ударь молотком: он разломится посередине между горячим и холодным. То же происходит и с кристаллами, и с обожженной глиной.
– Учитель, я слушаю вас.
– Клянусь Иблисом, ты мог бы уже догадаться! Твоя отливка еще раскалена; быстро охлади то, что выплеснулось через край, и отбей молотком.
– Но какая понадобится сила…
– Понадобится только молоток. Молоток Тувал-Каина открыл жерло Этны, чтобы дать выход шлакам наших мастерских.
Адонирам услышал звон железа: что-то упало рядом с ним на песок; он нагнулся и поднял молоток – тяжелый, но как будто созданный для его руки. Он хотел поблагодарить, но тень уже исчезла; занимающаяся заря гасила пламень звезд.
Минуту спустя птицы, которые пробовали голоса перед рассветом, снялись и улетели, заслышав стук молотка Адонирама, и он один, нанося яростные удары по краям огромной чаши, нарушал глубокую тишину, которая предшествует рождению нового дня.
Этот «сеанс» произвел большое впечатление на публику, и назавтра слушателей стало еще больше. Много говорили о тайнах горы Каф, которые живо интересуют всех жителей Востока. Что до меня, то мне рассказ показался не менее классическим, чем миф о сошествии Энея в царство мертвых.
Купальня Силоам
В ранний час, когда гора Фавор длинной тенью ложится на вьющуюся среди холмов дорогу в Вифанию, легкие белые облака скользили по небосклону, смягчая сияние лучезарного утра, роса еще поблескивала голубизной на зеленых шелках лугов, а ветерок шелестел листвой, вторя пению птиц по обе стороны от тропы, ведущей к Мории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32