– Что с тобой? – спросил Хоэл, встревожившись. – Вид у тебя больной.
Он подвел Алена к стулу.
– Мне... было нехорошо утром, – невнятно пробормотал Ален. – Наверное, выпил вчера плохой воды.
– Тогда тебе сегодня не следовало сюда приезжать, – сказал Хоэл.
– Мне казалось, что все прошло. И... и меня поразило то, что вы сказали. Этот зверь пробежал мимо собак и бросился к вам? Мой господин, но вы же не можете сделать волка домашним любимцем! Злобный зверь...
– Я могу делать все, что мне угодно, с животным, которое я поймал в моем собственном лесу, – самодовольно заявил Хоэл. – Он – прекрасный зверь и очень воспитанный. Моя ищейка его признала, и он начинает привыкать. Я назвал его Изенгримом.
Ален сделал еще одну отчаянную попытку:
– Милорд, вы не можете...
– Хватит! Я собирался поблагодарить тебя за приглашение поохотиться на этого зверя. Я очень рад, что его заполучил.
Ален ничего не слышал. У него колотилось сердце и мешались мысли.
Хоэл оставил его сидеть у огня, а сам отправился еще раз взглянуть на волка. При виде герцога Изенгрим поднялся на нога и вежливо завилял хвостом. Хоэл пришел в восторг. Как и все настоящие охотники, он питал любовь и восхищение к зверям, которых преследовал, а волки, хитрые и неуловимые, всегда пользовались его особой симпатией. Он велел надеть на Изен-грима намордник, а потом уселся рядом с ним и какое-то время разговаривал, поглаживая, чтобы он привык к своему хозяину. Изенгрим внимательно наблюдал за ним, все реже и реже отшатывался от протянутой к нему руки и казался намного менее испуганным, чем накануне. Хоэл даже подумал, не является ли намордник излишней предосторожностью.
Когда Хоэл вернулся в охотничий дом, Ален продолжал сидеть у огня, но уже не выглядел таким бледным. Он вскочил и на неизбежный вопрос ответил, что вполне оправился.
– Отлично! – сказал Хоэл и замолчал.
Он собирался сказать этому рыцарю де Фужеру еще кое-что, но это было нелегко сделать так, чтобы не оскорбить его. Его управитель Гральон был встревожен положением дел в Таленсаке. Он подробно рассказал Хоэлу о том, что происходит в этом поместье, и герцог разделял его тревогу.
– Мой человек, Гральон, – начал Хоэл, – сказал мне, что вы намерены повысить арендную плату в своем поместье. Он решил, что это связано с необходимостью расплатиться с долгом, взятым у какого-то еврея в Нанте.
Ален беспокойно распрямил плечи. Перед отъездом Граль-она ко двору он попросил у него совета относительно арендной платы. Он спросил и о том, нельзя ли снизить смену, несмотря на то что ему говорила в Фужере Элин. Чем дольше он жил в Таленсаке, тем сильнее ему хотелось иметь деньги. Ему тошно было спать на кровати Тиарнана и на его простынях, сидеть в кресле Тиарнана и есть из его тарелок, смотреть на гобелены со сценами охоты, которыми Тиарнан завешал стены. Элин преследовали кошмары в этом доме, который она делила с оборотнем. Алену хотелось избавиться от старых вещей с их недобрыми воспоминаниями и купить новые.
– Ну... – с неохотой начал он и, поняв, что ему никуда не деться, признал: – Это так, мой господин.
– Ты хочешь сказать, что задолжал еврею?
– Да, – подтвердил Ален. – Но это... то есть – Таленсак ведь мой, да?
– Нет, – холодно ответил Хоэл, – он мой. Тиарнан получил его от меня, и я позволил его вдове принести вассальную клятву за него. Она вышла за тебя замуж. Это делает тебя его владетелем, но земля по-прежнему принадлежит мне. – Он помолчал, потом жестом пригласил Алена сесть на скамью, а сам занял свое кресло. – Не беспокойся, – продолжил он уже мягче, – я признаю твои права на это поместье. Значит, ты в долгу. Ну, Бог свидетель: твой отец – человек жесткий и строгий. Тебя не учили управлять имением, я понимаю, что это ударило тебе в голову. Но послушай: этот разговор насчет увеличения арендной платы надо прекратить.
Именно это ему сказал Гральон, но Алена он не убедил.
– Мой управляющий говорит, что она низкая. Он говорит, что мой отец берет в два раза больше.
– В долине ренты всегда были выше, чем в остальной Бретани, – ответил герцог. – Крестьяне твоего отца к этому привыкли. Твои – нет. Послушай, я дам тебе хороший совет. Ты получил владения человека, который пользовался исключительной любовью тех, кем он управлял. Что еще хуже, ты для них чужак и говоришь на чужом языке. Знаю-знаю, ты из долинной знати и не хочешь слушать советов от бретонца, но если ты хочешь жить спокойно, тебе надо действовать очень осторожно.
– Вы думаете, меня волнует доброе мнение деревенщины? – гневно вопросил Ален.
– Ты глупец, если оно тебя не волнует, – ответил герцог. – Если твои крестьяне тебя возненавидят, ты не получишь и гроша сверх арендной платы, уж поверь мне. «Господин, – скажут они, – все деревья поломало бурей. Свиньи дали плохой приплод. Яблоки сгнили. Ячмень не бродит, и у нас нет ничего сверх платы». Они скорее сами испортят что-то, лишь бы не дать тебе получить доход. И даже арендная плата может исчезнуть. Если к тебе придет крестьянин и скажет: «Я в этом году не могу выплатить все целиком», – что ты сделаешь? Выпорешь и посадишь в колодки? Денег это не принесет. Выгонишь из дома? А кто займет его место? Никто не захочет переехать в деревню, где господин пользуется дурной славой. И потом, поместье, где тебя ненавидят, – это неподходящее место, чтобы жить там с молодой женой и растить детей. Я видел людей, которым все это удавалось, но они были гораздо более властными и жестокими, чем ты, – и далее они не были счастливы. Я не в обиду это говорю, лорд Ален. Прими это как совет человека, который видел, как немало поместий процветало и разорялось, и хочет, чтобы у тебя все было хорошо. Если твой кредитор требует уплаты, продай часть своих лошадей и собак. Я даже сам готов тебе помочь, если ты действительно не можешь найти деньги. Но не устраивай людям несчастий, иначе они потянут тебя за собой. И тебе стоило бы избавиться от твоего чужака управляющего. Если хочешь, я мог бы найти тебе надежного человека, говорящего по-бретонски.
Ален посмотрел на него с отвращением. Ему вспомнились все язвительные замечания отца насчет того, как живут в бретонской Бретани: там нет порядка и утонченности, знать там нищая, а крестьяне – нахальные.
– Я бы предпочел оставить Жильбера, – недовольно пробормотал он.
Никто, даже сюзерен, не может лишить человека власти над его собственными слугами.
– Как хочешь, – сказал Хоэл. – Он – твой управляющий, и это твое владение. Но надеюсь, что ты хорошенько с ним поговоришь. – Он хлопнул ладонью по подлокотнику и встал. – Ну, довольно выволочек! Прежде всего я хотел поблагодарить тебя за отличную охоту. Хочешь посмотреть на своего волка?
При их появлении волк встряхнулся и вежливо встал, но когда они оказались перед ним, его черные уши прижались к голове и он начал рычать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101