Марджед вспомнила, как вскоре после свадьбы у нее случилась задержка на пять дней, но шестой день разбил все ее надежды неоспоримым доказательством, что она не беременна. На этот же раз задержка была всего на четыре дня.
На секунду ее охватила сильная паника. Нет, она не поддастся страхам. Скорее всего это обычная задержка. И даже если это не так, даже если она носит ребенка в своем чреве, Ребекка не оставит ее. Он сам ей так сказал. И еще он сказал, что она всегда может связаться с ним через Аледа.
Марджед верила ему безгранично. Если он сказал, что не покинет ее, значит, так и будет, хотя мог бы с легкостью не сдержать слова. Как бы она нашла его, если бы он захотел скрыться?
Но она верила ему. Он утаивал от нее правду, но ни раз не солгал. Он любил ее. Он так сказал, и она верила ему.
Марджед потерлась щекой о его обнаженную грудь и вздохнула, довольная. Потом позволила себе заснуть.
Мэтью Харли ругал себя за собственную глупость. Почти рассвело. Он всю ночь проторчал на холме возле фермы Марджед Эванс и промерз до костей в поисках подтверждения того, в чем сам поначалу сомневался.
Накануне он чуть не разорился, давая взятки — две констеблям (они помогали ему преследовать Сирис и потому знали правду о событиях той ночи) и одну лакею в доме. Тем двоим пришлось заплатить, потому что он свалял такого дурака из-за простой дочки фермера. Третья взятка была уплачена, по тому что он отчаянно желал отомстить кому-нибудь за все свои беды, которые на него свалились в последнее время. И кому же лучше отомстить, как не самому графу Уиверну?
Харли был уверен, что Уиверн и есть Ребекка, каким бы невероятным его подозрение ни казалось. Поэтому он и подкупил лакея, чтобы тот следил за хозяином в Тегфане. А сегодня вечером Уиверн выскользнул из дома, не сказав никому ни слова. Узнать, куда он направился, было невозможно, но Харли готов был побиться об заклад, что завтрашний день принесет новость о том, что Ребекка и ее «дети» разрушили еще одну заставу или две. Харли очень надеялся увидеть возвращающегося Уиверна и каким-то образом удостовериться, что Уиверн и Ребекка — один и тот же человек.
Но где устроить засаду? Возле Тегфана — неразумно. Когда хозяин будет подъезжать к дому, то наверняка заранее снимет свой маскарадный костюм. Да и откуда он должен приехать? Вариантов было столько же, сколько направлений.
Впрочем, последний вопрос Харли быстро решил для себя. Когда в прошлый раз он заметил Уиверна ранним утром по дороге домой, тот пересекал холм по тропе от Тайгуина. Тогда еще Харли решил, что у хозяина было свидание с Марджед Эванс. Весьма вероятно, что Марджед тоже сторонница Ребекки. От ее мужа когда-то были одни беды, да и констебль, находившийся в засаде у фермы Вильямсов, видел ее в поздний час, когда она спускалась с холма, — вернее, он видел парнишку, но Харли подозревал, что это была она.
Вполне вероятно, что Марджед и Ребекка любовники.
Итак, Харли выбрал на холме такое место, с которого было бы удобно наблюдать за Тайгуином и Тегфаном одновременно, а самому не попасться никому на глаза, если только на него не наедут. И все же ему казалось, что он даром тратит время. Ему предстояло провести еще несколько часов в одиночестве и холоде, но самое досадное, что скорее всего из этой затеи ничего не выйдет — он только больше обозлится после бессонной ночи.
Наконец он решил, что пора возвращаться домой. Наверное, Уиверн давно уже спит в своей постели в Тегфане. Впрочем, нет. Только Харли собрался пошевелить затекшими конечностями и выйти на пустой холм, как что-то привлекло его внимание, хотя было еще темно. Какое-то светлое пятнышко.
Возле калитки Тайгуина показалась лошадь с двумя седоками. Один из них спрыгнул с седла и помог спуститься на землю второму. На несколько секунд их силуэты слились в один, а затем маленькая фигурка, одетая в темное мужское платье, исчезла за калиткой. Второй человек остался на месте и через несколько секунд поднял руку в прощальном жесте. Затем он вновь сел на лошадь и, свернув на холм, поехал по направлению к Тегфану.
Всадник, как заметил разволновавшийся Харли, был одет во все белое. На нем были свободный белый балахон, светлый парик, а на лице белая маска. Это был Ребекка, тот же самый человек, которого Харли видел у дороги, когда кузнец увез с собой Сирис.
Наверняка это Уиверн. И ехал он сейчас к северному входу в Тегфан. Харли никак не мог последовать за ним, потому что был пешим. Лошадь он не взял — все равно ее некуда было бы спрятать. Кроме того, на лошади он не смог бы оставаться незаметным.
Отъехав от фермы, всадник остановился и бросил взгляд через плечо, должно быть, удостовериться, что его не будет видно. Харли смотрел во все глаза, как всадник стянул сначала парик и маску, которая как шапка надевалась на всю голову, затем избавился от балахона, быстро закатал все вещи в плащ или одеяло и возобновил свой путь.
Рассвет еще не наступил, и расстояние между всадником и Харли было приличное. Но у Харли не оставалось никаких сомнений относительно личности Ребекки. Это был граф Уиверн.
От возбуждения Харли чуть не расхохотался во весь голос. Уиверн попался. Черт возьми, Уиверн попался. Если бы он только захватил с собой оружие или хотя бы пришел сюда с констеблем! Тогда бы можно было отвезти к сэру Гектору Уэббу пленника поважнее, чем Сирис. Не стоит сейчас обнаруживать свое присутствие, раз не удастся поймать Уиверна сегодня. Но рано утром он отправится в Пантнеуидд, чтобы сообщить потрясающую новость — как он собственными глазами наблюдал за превращениями Ребекки в графа Уиверна.
Он следил из засады за Уиверном, который свернул к северному въезду в парк и исчез за деревьями. Харли, конечно, устал, но сомневался, что ему удастся поспать хотя бы несколько часов, оставшихся от ночи.
Хорошо бы зацепить еще и кузнеца. Он бы с удовольствием посмотрел, как будет мучиться Сирис Вильямс на суде, во время чтения приговора, по которому ее любовника сошлют на пожизненную каторгу. Преданная «дочь» Ребекки наверняка будет сослана до конца своих дней. Да, он хотел видеть, как она будет страдать после всего, что сделала ему.
Харли наконец поднялся, размял затекшие ноги и направился домой.
Сэр Гектор Уэбб пребывал в дурном расположении духа. Он беспрестанно повторял жене, а заодно и Морису Митчеллу, приехавшему вчера с визитом, что из него делают преступника и что ему это совсем не нравится.
Явился этот выскочка-репортер из Лондона, разодетый по последней моде, с аристократическим английским выговором, хотя сам, наверное, даже не джентльмен, и принялся расспрашивать их о делах, находящихся в ведении исключительно судебных органов. Он задавал вопросы о ренте, церковной десятине, налоге на бедных, дорожной опеке и пошлинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
На секунду ее охватила сильная паника. Нет, она не поддастся страхам. Скорее всего это обычная задержка. И даже если это не так, даже если она носит ребенка в своем чреве, Ребекка не оставит ее. Он сам ей так сказал. И еще он сказал, что она всегда может связаться с ним через Аледа.
Марджед верила ему безгранично. Если он сказал, что не покинет ее, значит, так и будет, хотя мог бы с легкостью не сдержать слова. Как бы она нашла его, если бы он захотел скрыться?
Но она верила ему. Он утаивал от нее правду, но ни раз не солгал. Он любил ее. Он так сказал, и она верила ему.
Марджед потерлась щекой о его обнаженную грудь и вздохнула, довольная. Потом позволила себе заснуть.
Мэтью Харли ругал себя за собственную глупость. Почти рассвело. Он всю ночь проторчал на холме возле фермы Марджед Эванс и промерз до костей в поисках подтверждения того, в чем сам поначалу сомневался.
Накануне он чуть не разорился, давая взятки — две констеблям (они помогали ему преследовать Сирис и потому знали правду о событиях той ночи) и одну лакею в доме. Тем двоим пришлось заплатить, потому что он свалял такого дурака из-за простой дочки фермера. Третья взятка была уплачена, по тому что он отчаянно желал отомстить кому-нибудь за все свои беды, которые на него свалились в последнее время. И кому же лучше отомстить, как не самому графу Уиверну?
Харли был уверен, что Уиверн и есть Ребекка, каким бы невероятным его подозрение ни казалось. Поэтому он и подкупил лакея, чтобы тот следил за хозяином в Тегфане. А сегодня вечером Уиверн выскользнул из дома, не сказав никому ни слова. Узнать, куда он направился, было невозможно, но Харли готов был побиться об заклад, что завтрашний день принесет новость о том, что Ребекка и ее «дети» разрушили еще одну заставу или две. Харли очень надеялся увидеть возвращающегося Уиверна и каким-то образом удостовериться, что Уиверн и Ребекка — один и тот же человек.
Но где устроить засаду? Возле Тегфана — неразумно. Когда хозяин будет подъезжать к дому, то наверняка заранее снимет свой маскарадный костюм. Да и откуда он должен приехать? Вариантов было столько же, сколько направлений.
Впрочем, последний вопрос Харли быстро решил для себя. Когда в прошлый раз он заметил Уиверна ранним утром по дороге домой, тот пересекал холм по тропе от Тайгуина. Тогда еще Харли решил, что у хозяина было свидание с Марджед Эванс. Весьма вероятно, что Марджед тоже сторонница Ребекки. От ее мужа когда-то были одни беды, да и констебль, находившийся в засаде у фермы Вильямсов, видел ее в поздний час, когда она спускалась с холма, — вернее, он видел парнишку, но Харли подозревал, что это была она.
Вполне вероятно, что Марджед и Ребекка любовники.
Итак, Харли выбрал на холме такое место, с которого было бы удобно наблюдать за Тайгуином и Тегфаном одновременно, а самому не попасться никому на глаза, если только на него не наедут. И все же ему казалось, что он даром тратит время. Ему предстояло провести еще несколько часов в одиночестве и холоде, но самое досадное, что скорее всего из этой затеи ничего не выйдет — он только больше обозлится после бессонной ночи.
Наконец он решил, что пора возвращаться домой. Наверное, Уиверн давно уже спит в своей постели в Тегфане. Впрочем, нет. Только Харли собрался пошевелить затекшими конечностями и выйти на пустой холм, как что-то привлекло его внимание, хотя было еще темно. Какое-то светлое пятнышко.
Возле калитки Тайгуина показалась лошадь с двумя седоками. Один из них спрыгнул с седла и помог спуститься на землю второму. На несколько секунд их силуэты слились в один, а затем маленькая фигурка, одетая в темное мужское платье, исчезла за калиткой. Второй человек остался на месте и через несколько секунд поднял руку в прощальном жесте. Затем он вновь сел на лошадь и, свернув на холм, поехал по направлению к Тегфану.
Всадник, как заметил разволновавшийся Харли, был одет во все белое. На нем были свободный белый балахон, светлый парик, а на лице белая маска. Это был Ребекка, тот же самый человек, которого Харли видел у дороги, когда кузнец увез с собой Сирис.
Наверняка это Уиверн. И ехал он сейчас к северному входу в Тегфан. Харли никак не мог последовать за ним, потому что был пешим. Лошадь он не взял — все равно ее некуда было бы спрятать. Кроме того, на лошади он не смог бы оставаться незаметным.
Отъехав от фермы, всадник остановился и бросил взгляд через плечо, должно быть, удостовериться, что его не будет видно. Харли смотрел во все глаза, как всадник стянул сначала парик и маску, которая как шапка надевалась на всю голову, затем избавился от балахона, быстро закатал все вещи в плащ или одеяло и возобновил свой путь.
Рассвет еще не наступил, и расстояние между всадником и Харли было приличное. Но у Харли не оставалось никаких сомнений относительно личности Ребекки. Это был граф Уиверн.
От возбуждения Харли чуть не расхохотался во весь голос. Уиверн попался. Черт возьми, Уиверн попался. Если бы он только захватил с собой оружие или хотя бы пришел сюда с констеблем! Тогда бы можно было отвезти к сэру Гектору Уэббу пленника поважнее, чем Сирис. Не стоит сейчас обнаруживать свое присутствие, раз не удастся поймать Уиверна сегодня. Но рано утром он отправится в Пантнеуидд, чтобы сообщить потрясающую новость — как он собственными глазами наблюдал за превращениями Ребекки в графа Уиверна.
Он следил из засады за Уиверном, который свернул к северному въезду в парк и исчез за деревьями. Харли, конечно, устал, но сомневался, что ему удастся поспать хотя бы несколько часов, оставшихся от ночи.
Хорошо бы зацепить еще и кузнеца. Он бы с удовольствием посмотрел, как будет мучиться Сирис Вильямс на суде, во время чтения приговора, по которому ее любовника сошлют на пожизненную каторгу. Преданная «дочь» Ребекки наверняка будет сослана до конца своих дней. Да, он хотел видеть, как она будет страдать после всего, что сделала ему.
Харли наконец поднялся, размял затекшие ноги и направился домой.
Сэр Гектор Уэбб пребывал в дурном расположении духа. Он беспрестанно повторял жене, а заодно и Морису Митчеллу, приехавшему вчера с визитом, что из него делают преступника и что ему это совсем не нравится.
Явился этот выскочка-репортер из Лондона, разодетый по последней моде, с аристократическим английским выговором, хотя сам, наверное, даже не джентльмен, и принялся расспрашивать их о делах, находящихся в ведении исключительно судебных органов. Он задавал вопросы о ренте, церковной десятине, налоге на бедных, дорожной опеке и пошлинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89