Ни взгляда, ни слова, будто ее и не было в одной комнате с ним.
До этого последнего вечера она знала, что он постоянно ощущает ее присутствие, хотя и не может открыто проявить внимание к ней. Теперь же, когда ничто не мешало ему это сделать, он вдруг утратил к ней всякий интерес.
Запретный плод – вот чем она была для него все это время. В глубине души она знала это, но упорно продолжала на что-то надеяться.
Такого унижения Розамунда еще не испытывала. Боль, стыд, разочарование переполняли ее, она не могла оставаться здесь долее ни минуты.
Возможно, он опасается, что теперь, когда у него нет оснований избегать ее, она заявит на него свои права. Но нет, вряд ли: уж кто-кто, а граф Уэзерби умеет держать на расстоянии назойливых девиц, жаждущих заполучить его в мужья. И как унизительно быть поставленной на одну доску с ними только потому, что она имела несчастье влюбиться в него!
Сердце ее сжималось от горького разочарования, но Розамунда продолжала улыбаться и танцевать. Преподобному Стренджлаву она улыбалась так ослепительно и так терпеливо выслушивала все его глупости, что под конец испугалась, как бы он не решил, что она поощряет его. Оркестр заиграл быстрый народный танец, и Стренджлав пригласил Розамунду, сказав, что его высокое призвание не запрещает ему иногда порезвиться.
Розамунда улыбнулась. Она не могла себе представить, чтобы Тоби по-настоящему резвился.
Однако молодая женщина напрасно опасалась, что Тоби снова воспламенится надеждой. Всякий раз, когда танец сводил их вместе, он рассказывал ей о красивой молодой кузине своего покровителя, скромный характер которой вполне соответствовал скромным размерам ее приданого – девушка была бедна. И теперь преподобный Стренджлав пытался внушить самому себе, что и для него, и для молодой леди будет лучше, если они найдут общий язык.
После танца объявили ужин. Розамунда оказалась за столом со Стренджлавом и двумя супружескими парами. У нее было такое чувство, что вечер длится целую вечность. В гостиной стоял невообразимый шум, приглашенные от души веселились, то и дело звучали тосты в честь именинника.
Аннабелл, за весь вечер ни разу не станцевавшая с лордом Берсфордом, теперь сидела рядом с ним. Розамунда улыбнулась, заметив, что молодые люди держатся под столом за руки.
А Джастин сидел в другом конце столовой и все так же очаровательно улыбался. В своем голубом костюме он выглядел таким красивым, что у всех женщин дух захватывало. Он так ни разу и не посмотрел в ее сторону, словно они не были даже знакомы. Розамунда почувствовала, что больше не может проглотить ни кусочка.
– К сожалению, вынуждена вас покинуть, господа, – неожиданно сказала она, вставая. – Я совершенно выбилась из сил, а завтра мне предстоит длительное путешествие.
– Ну конечно, моя дорогая Розамунда. – Преподобный Стренджлав вскочил и отодвинул ей стул, затем наклонился и поднес ее руку к губам. – Я провожу тебя, если ты окажешь мне такую честь.
– Нет, пожалуйста, не надо, – попросила она. – Мне бы хотелось уйти незаметно. Спокойной ночи, – пожелала она всем сидевшим за столом. Ее проводили добрыми напутствиями.
Лорд Ситуэлл и мистер Кэскарт встали, прощаясь с ней, после чего Розамунда направилась к выходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. В коридоре было не так душно, как в столовой, и Розамунда с облегчением вдохнула свежий воздух. Помедлив секунду, она закрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох. Потом поспешила к лестнице и начала уже подниматься, как вдруг услышала шум из столовой, а затем стук закрываемых дверей.
– Розамунда?
Она зажмурилась и застыла как вкопанная.
– Куда ты убежала?
– Спать. Я очень устала, а завтра мне предстоит долгий путь.
Но вместо того чтобы двинуться наверх, она обернулась и посмотрела в его голубые глаза. Он так и не подстригся с тех пор, как они расстались, вдруг заметила она. У нее задрожали колени.
Розамунда не знала, сколько длилось их молчание. Наконец он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и поравнялся с ней.
– Давай выйдем на улицу. Оденься потеплее и выходи. Я буду ждать тебя.
– Джастин…
– Через десять минут я зайду за тобой.
Она вдруг почувствовала страшную усталость и безразличие. Стоило ему поманить ее пальцем, как она уже готова бежать за ним. И так было с самого начала. «Я хочу заниматься с тобой любовью, Розамунда», – сказал он тогда, и она пустила его в свою постель. А теперь он хочет немного потискать ее в темноте, чтобы потом отпустить на все четыре стороны.
«Неужели у меня совсем не осталось гордости? Зачем причинять себе такую боль, зная, что завтра мы все равно расстанемся?»
– Пожалуйста, Розамунда. – Он прикоснулся к ее руке.
– Через десять минут? – переспросила она.
– Да.
Она кивнула и побежала вверх по лестнице. Войдя к себе в комнату, Розамунда остановилась и прислонилась спиной к двери, на минуту прикрыв глаза. Потом подошла к шкафу и сняла с вешалки шерстяное платье с длинными рукавами и теплый плащ с капюшоном.
День был по-весеннему теплым, ночь принесла легкую прохладу. Когда двери дома закрылись за ними, граф взял Розамунду за руку, и они пошли в сторону озера.
С того момента как Розамунда убежала к себе в комнату и потом вернулась в том же самом плаще, что был на ней в тот день, когда граф увидел ее на заснеженной дороге, с красными от мороза щеками и дрожащую от ледяного ветра, они не сказали ни слова.
Так они и шли молча до самого озера.
Граф думал о том, что дважды нарушил правила этикета: во-первых, оставив свою даму, во-вторых, покинув бал в честь дня рождения маркиза Гилмора. Не говоря уже о том, что прогулка по ночному парку в обществе молодого мужчины могла скомпрометировать Розамунду. Гораздо приличнее было бы пригласить ее в библиотеку или в какую-нибудь другую комнату, не занятую в этот вечер.
Зачем он утащил ее из дома и ведет теперь к озеру? Чтобы там овладеть ею? Они оба понимали это так же ясно, как если бы он прямо сказал, что хочет заняться с ней любовью, как тогда, в доме Прайса. Несколько дней назад она сказала, что между ними нет ничего, кроме физического влечения. Поначалу это действительно было так. Но так ли это сейчас?
Разве только в этом заключаются их чувства друг к другу? И только телесная близость может выразить их взаимное притяжение? Он боялся надеяться на большее. Это был нелепый страх. Без ложной скромности он мог сказать, что за последние восемь-девять лет не встретил ни одной девушки, которая смогла бы ему отказать, если бы ему пришла охота сделать ей предложение. У него были титул, земли и огромное состояние. Джастин догадывался, что Розамунда стоит на краю бедности и может рассчитывать на замужество только благодаря тому, что является дочерью виконта и вдовой баронета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
До этого последнего вечера она знала, что он постоянно ощущает ее присутствие, хотя и не может открыто проявить внимание к ней. Теперь же, когда ничто не мешало ему это сделать, он вдруг утратил к ней всякий интерес.
Запретный плод – вот чем она была для него все это время. В глубине души она знала это, но упорно продолжала на что-то надеяться.
Такого унижения Розамунда еще не испытывала. Боль, стыд, разочарование переполняли ее, она не могла оставаться здесь долее ни минуты.
Возможно, он опасается, что теперь, когда у него нет оснований избегать ее, она заявит на него свои права. Но нет, вряд ли: уж кто-кто, а граф Уэзерби умеет держать на расстоянии назойливых девиц, жаждущих заполучить его в мужья. И как унизительно быть поставленной на одну доску с ними только потому, что она имела несчастье влюбиться в него!
Сердце ее сжималось от горького разочарования, но Розамунда продолжала улыбаться и танцевать. Преподобному Стренджлаву она улыбалась так ослепительно и так терпеливо выслушивала все его глупости, что под конец испугалась, как бы он не решил, что она поощряет его. Оркестр заиграл быстрый народный танец, и Стренджлав пригласил Розамунду, сказав, что его высокое призвание не запрещает ему иногда порезвиться.
Розамунда улыбнулась. Она не могла себе представить, чтобы Тоби по-настоящему резвился.
Однако молодая женщина напрасно опасалась, что Тоби снова воспламенится надеждой. Всякий раз, когда танец сводил их вместе, он рассказывал ей о красивой молодой кузине своего покровителя, скромный характер которой вполне соответствовал скромным размерам ее приданого – девушка была бедна. И теперь преподобный Стренджлав пытался внушить самому себе, что и для него, и для молодой леди будет лучше, если они найдут общий язык.
После танца объявили ужин. Розамунда оказалась за столом со Стренджлавом и двумя супружескими парами. У нее было такое чувство, что вечер длится целую вечность. В гостиной стоял невообразимый шум, приглашенные от души веселились, то и дело звучали тосты в честь именинника.
Аннабелл, за весь вечер ни разу не станцевавшая с лордом Берсфордом, теперь сидела рядом с ним. Розамунда улыбнулась, заметив, что молодые люди держатся под столом за руки.
А Джастин сидел в другом конце столовой и все так же очаровательно улыбался. В своем голубом костюме он выглядел таким красивым, что у всех женщин дух захватывало. Он так ни разу и не посмотрел в ее сторону, словно они не были даже знакомы. Розамунда почувствовала, что больше не может проглотить ни кусочка.
– К сожалению, вынуждена вас покинуть, господа, – неожиданно сказала она, вставая. – Я совершенно выбилась из сил, а завтра мне предстоит длительное путешествие.
– Ну конечно, моя дорогая Розамунда. – Преподобный Стренджлав вскочил и отодвинул ей стул, затем наклонился и поднес ее руку к губам. – Я провожу тебя, если ты окажешь мне такую честь.
– Нет, пожалуйста, не надо, – попросила она. – Мне бы хотелось уйти незаметно. Спокойной ночи, – пожелала она всем сидевшим за столом. Ее проводили добрыми напутствиями.
Лорд Ситуэлл и мистер Кэскарт встали, прощаясь с ней, после чего Розамунда направилась к выходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. В коридоре было не так душно, как в столовой, и Розамунда с облегчением вдохнула свежий воздух. Помедлив секунду, она закрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох. Потом поспешила к лестнице и начала уже подниматься, как вдруг услышала шум из столовой, а затем стук закрываемых дверей.
– Розамунда?
Она зажмурилась и застыла как вкопанная.
– Куда ты убежала?
– Спать. Я очень устала, а завтра мне предстоит долгий путь.
Но вместо того чтобы двинуться наверх, она обернулась и посмотрела в его голубые глаза. Он так и не подстригся с тех пор, как они расстались, вдруг заметила она. У нее задрожали колени.
Розамунда не знала, сколько длилось их молчание. Наконец он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и поравнялся с ней.
– Давай выйдем на улицу. Оденься потеплее и выходи. Я буду ждать тебя.
– Джастин…
– Через десять минут я зайду за тобой.
Она вдруг почувствовала страшную усталость и безразличие. Стоило ему поманить ее пальцем, как она уже готова бежать за ним. И так было с самого начала. «Я хочу заниматься с тобой любовью, Розамунда», – сказал он тогда, и она пустила его в свою постель. А теперь он хочет немного потискать ее в темноте, чтобы потом отпустить на все четыре стороны.
«Неужели у меня совсем не осталось гордости? Зачем причинять себе такую боль, зная, что завтра мы все равно расстанемся?»
– Пожалуйста, Розамунда. – Он прикоснулся к ее руке.
– Через десять минут? – переспросила она.
– Да.
Она кивнула и побежала вверх по лестнице. Войдя к себе в комнату, Розамунда остановилась и прислонилась спиной к двери, на минуту прикрыв глаза. Потом подошла к шкафу и сняла с вешалки шерстяное платье с длинными рукавами и теплый плащ с капюшоном.
День был по-весеннему теплым, ночь принесла легкую прохладу. Когда двери дома закрылись за ними, граф взял Розамунду за руку, и они пошли в сторону озера.
С того момента как Розамунда убежала к себе в комнату и потом вернулась в том же самом плаще, что был на ней в тот день, когда граф увидел ее на заснеженной дороге, с красными от мороза щеками и дрожащую от ледяного ветра, они не сказали ни слова.
Так они и шли молча до самого озера.
Граф думал о том, что дважды нарушил правила этикета: во-первых, оставив свою даму, во-вторых, покинув бал в честь дня рождения маркиза Гилмора. Не говоря уже о том, что прогулка по ночному парку в обществе молодого мужчины могла скомпрометировать Розамунду. Гораздо приличнее было бы пригласить ее в библиотеку или в какую-нибудь другую комнату, не занятую в этот вечер.
Зачем он утащил ее из дома и ведет теперь к озеру? Чтобы там овладеть ею? Они оба понимали это так же ясно, как если бы он прямо сказал, что хочет заняться с ней любовью, как тогда, в доме Прайса. Несколько дней назад она сказала, что между ними нет ничего, кроме физического влечения. Поначалу это действительно было так. Но так ли это сейчас?
Разве только в этом заключаются их чувства друг к другу? И только телесная близость может выразить их взаимное притяжение? Он боялся надеяться на большее. Это был нелепый страх. Без ложной скромности он мог сказать, что за последние восемь-девять лет не встретил ни одной девушки, которая смогла бы ему отказать, если бы ему пришла охота сделать ей предложение. У него были титул, земли и огромное состояние. Джастин догадывался, что Розамунда стоит на краю бедности и может рассчитывать на замужество только благодаря тому, что является дочерью виконта и вдовой баронета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56