Я вернулась на кухню.
После ужина, когда я убирала со стола, они все пошли в гостиную смотреть по телевизору какой-то ковбойский фильм. Только бы она ничего им не сказала. Наверняка я показалась ей чокнутой.
Сижу у себя. Жду. Может быть, она все-таки решится прийти. Выпью-ка я глоток джина. Нет. Ладно, выпью.
Конечно, сигареты у меня кончились. Кто-то идет по коридору. Идет сюда; нет, в уборную… Слышно, как спускают воду, шаги в обратном направлении, они смолкают у меня под дверью — в дверь кто-то скребется. Сейчас открою.
Неслыханно! Как можно забыть такое?
«Послушайте, Джини, никто никогда не пытался сунуть меня в топку головой». — «Но ведь я же читала, он сам написал про это!» — «Эти записи у вас?» — «Нет, он забрал их оттуда». — «Ах да, конечно!» (Она как-то странно на меня посмотрела.) Я рассказала ей все — как Карен убили топором и прочее… но уж про Карен-то я не выдумала!
Это ужасно, я сама себе не верю. Не верю тому, что прочла. А вдруг? Нет… вдруг это я спятила и все это выдумала? Вдруг это я придумала себе двойника, который вместо меня… Нет, ни в коем случае нельзя вбивать себе такое в голову.
Шэрон шепнула мне: «Обещаю, я постараюсь вспомнить, обязательно постараюсь, а вы успокойтесь, не надо так волноваться».
Черт возьми, но я не псих! Нет, Джини, девочка моя, не пей; ох, ну самую капельку, хуже от этого не будет. У-у-ух как крепко!.. Я не псих. Я очень спокойно ей обо всем рассказала. И даже дала прослушать магнитофонную запись.
«Так шептать может кто угодно, — сказала она, — даже женщина; голос похож на детский, такой пронзительный…» Догадываюсь, на что ты пыталась намекнуть, Шэрон: я — злая старая дева, любительница все усложнять и нагонять туману, опасный псих, а может быть, и хуже; ты собираешься навести обо мне справки,и это никак не улучшит твоего представления о моей замечательной личности.
А если она обратится в полицию? Я не могу так рисковать — скажу, что все это шутка… Ну и винегрет получается!
Черт, кляксу посадила; ненавижу заляпанные тетради; ладно, закрою-ка я ее и прикончу свой стаканчик в постели. Доброй ночи, Джини.
Дневник убийцы
Послезавтра идем кататься на лыжах, послезавтра идем кататься на лыжах, ля-ля-и-ту! ля-ля-и-ти, — тебе нравится, когда я пою, кляча старая? Как ты, должно быть, заметила, я не пишу больше ничего интересного — пишу лишь для того, чтобы задать тебе работу. Может, перепрятать все это в другое место? Ну и плохой же из тебя получится биограф, когда я умру, — столько пробелов в описании такой превосходной личности!
Некогда мне сейчас поразвлечься с тобой. Сожалею!
Дневник Джини
У меня все еще болит голова. Я проснулась внезапно, с мерзким привкусом джина во рту, — будильника не слышала. Бросилась вниз. Шэрон завтракала; тут же был и Марк — жевал тост и просматривал какое-то досье, и Кларк — тот стоя допивал бутылку молока. Мне показалось, что Кларк злобно на меня глянул, но только на какое-то мгновение… «Ну, Джини, вы проспали? Пришлось нам тут самим похозяйничать», — это сказала Старушка, и, следует признать, довольно миролюбиво.
У меня было такое ощущение, будто на кончике языка у меня расположилась бронетанковая дивизия в полной боевой готовности. «Простите, мадам, последнее время я чувствую себя немного усталой». — «Вот завтра и отдохнете», — сказала Старушка. «Да, мадам», — принимаясь за посуду, вполне вежливо ответила я.
Шэрон поднялась, чтобы освободить свою чашку, Кларк вышел, за ним — Марк, и мы остались одни.
Шэрон передавала мне чашки. «Знаете, Джини, я долго думала о том, что вы рассказали мне. Не скрою, в это трудно поверить, но, с другой стороны, здесь действительно происходит нечто странное. Может быть, вы стали объектом шутки?» — «Нет, какие там шутки, нет! Карен и в самом деле мертва!» — «Я имею в виду, что здесь есть кто-то — может быть, не совсем здоровый, — ну, скажем, кто-то, кому нравится представлять себе, что все это, все эти убийства, совершил он, но вовсе не значит, что это и на самом деле так; он хочет заставить вас поверить в то, что это его рук дело, только и всего». — «Да нет же! Про девушку из Демберри я прочитала до того, как это появилось в газетах, до того — понимаете?» — «Но, Джини, вы же хорошо знаете всех четверых — ни один из них убийцей быть не может!» — «Почему же тогда вы считаете, что здесь происходит что-то странное, а?» — «Не знаю, иногда возникает такое чувство, будто за мной наблюдают, внимательно следят, понимаете, что я имею в виду? Но я очень эмоциональна, знаете ли, нельзя же давать волю своим фантазиям».
Я посмотрела ей прямо в глаза: «Вы и вправду не помните того случая, Шэрон? Это так важно — не понимаю, как такое можно забыть!» Она, похоже, замялась, потом сказала, понизив голос: «Я предпочитаю не вспоминать о тех каникулах, потому что как раз после них бедняжка Зак…»— «Зак?» — «Ш-ш-ш, никогда не произносите его имя в этом доме!» — «Но кто он?» — «Закария — их брат», — прошептала она. «Что?» — «Да, их брат. Он умер в десятилетнем возрасте как раз после этих каникул. Для тетушки это было страшным потрясением! Озеро замерзло, он пошел туда кататься на коньках, а лед под ним проломился. Когда прибежали остальные, было уже поздно… (Она взглянула на часы.) Опаздываю — пора бежать! (Послышался гудок машины мадам Блинт.) Пока, обедать не буду — мне надо в библиотеку!»
Я была совсем ошарашена! Плодятся хуже кроликов! Понимаю теперь, почему Старушка удалилась от мирских наслаждений. Наверное, из-за этого и мой гаврик спятил… Лицемер — никогда не рассказывал об этом Закарии… Ему, надо полагать, не очень хотелось, чтобы о том зашла речь… Стоп, чушь какую-то несу. Закария Марч… да, конечно, «3. М.» — костюмчик-то его! Нужно будет разузнать об этой истории, но в данный момент самое неотложное — Шэрон. Она хотя бы верит мне — я это чувствую. Интересно, до чего же у нее развитая интуиция: заметила, что за ней шпионят. Славная девчонка. Наверняка она все вспомнит. Наверняка! И — конец проблемам! Даже не верится, что такое возможно…
За обедом они сидели мрачные; заметно было, что малышки им не хватает: девочка — вовсе не лишнее в этом доме, это как-то смягчает атмосферу.
И еще: я снова все перерыла в их комнатах, чтобы посмотреть, нет ли недостающих листков. Ничего, конечно же, не нашла. Кажется, есть какой-то рассказ про то, как вот так же ищут какое-то письмо, а оно тем временем лежит у всех на виду — на столе.
Заодно решила проверить свой дневник… вот если бы он писал в моем дневнике… нет, ну что за нелепая мысль. Диву даюсь иногда: и что это с моей головой!
Дневник убийцы
Итак, шпион, вы с Шэрон уже запанибрата? Думаешь, никто не замечает ваших перешептываний? Я всеведущ — заруби себе это на носу. Но ты и слова-то такого не знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
После ужина, когда я убирала со стола, они все пошли в гостиную смотреть по телевизору какой-то ковбойский фильм. Только бы она ничего им не сказала. Наверняка я показалась ей чокнутой.
Сижу у себя. Жду. Может быть, она все-таки решится прийти. Выпью-ка я глоток джина. Нет. Ладно, выпью.
Конечно, сигареты у меня кончились. Кто-то идет по коридору. Идет сюда; нет, в уборную… Слышно, как спускают воду, шаги в обратном направлении, они смолкают у меня под дверью — в дверь кто-то скребется. Сейчас открою.
Неслыханно! Как можно забыть такое?
«Послушайте, Джини, никто никогда не пытался сунуть меня в топку головой». — «Но ведь я же читала, он сам написал про это!» — «Эти записи у вас?» — «Нет, он забрал их оттуда». — «Ах да, конечно!» (Она как-то странно на меня посмотрела.) Я рассказала ей все — как Карен убили топором и прочее… но уж про Карен-то я не выдумала!
Это ужасно, я сама себе не верю. Не верю тому, что прочла. А вдруг? Нет… вдруг это я спятила и все это выдумала? Вдруг это я придумала себе двойника, который вместо меня… Нет, ни в коем случае нельзя вбивать себе такое в голову.
Шэрон шепнула мне: «Обещаю, я постараюсь вспомнить, обязательно постараюсь, а вы успокойтесь, не надо так волноваться».
Черт возьми, но я не псих! Нет, Джини, девочка моя, не пей; ох, ну самую капельку, хуже от этого не будет. У-у-ух как крепко!.. Я не псих. Я очень спокойно ей обо всем рассказала. И даже дала прослушать магнитофонную запись.
«Так шептать может кто угодно, — сказала она, — даже женщина; голос похож на детский, такой пронзительный…» Догадываюсь, на что ты пыталась намекнуть, Шэрон: я — злая старая дева, любительница все усложнять и нагонять туману, опасный псих, а может быть, и хуже; ты собираешься навести обо мне справки,и это никак не улучшит твоего представления о моей замечательной личности.
А если она обратится в полицию? Я не могу так рисковать — скажу, что все это шутка… Ну и винегрет получается!
Черт, кляксу посадила; ненавижу заляпанные тетради; ладно, закрою-ка я ее и прикончу свой стаканчик в постели. Доброй ночи, Джини.
Дневник убийцы
Послезавтра идем кататься на лыжах, послезавтра идем кататься на лыжах, ля-ля-и-ту! ля-ля-и-ти, — тебе нравится, когда я пою, кляча старая? Как ты, должно быть, заметила, я не пишу больше ничего интересного — пишу лишь для того, чтобы задать тебе работу. Может, перепрятать все это в другое место? Ну и плохой же из тебя получится биограф, когда я умру, — столько пробелов в описании такой превосходной личности!
Некогда мне сейчас поразвлечься с тобой. Сожалею!
Дневник Джини
У меня все еще болит голова. Я проснулась внезапно, с мерзким привкусом джина во рту, — будильника не слышала. Бросилась вниз. Шэрон завтракала; тут же был и Марк — жевал тост и просматривал какое-то досье, и Кларк — тот стоя допивал бутылку молока. Мне показалось, что Кларк злобно на меня глянул, но только на какое-то мгновение… «Ну, Джини, вы проспали? Пришлось нам тут самим похозяйничать», — это сказала Старушка, и, следует признать, довольно миролюбиво.
У меня было такое ощущение, будто на кончике языка у меня расположилась бронетанковая дивизия в полной боевой готовности. «Простите, мадам, последнее время я чувствую себя немного усталой». — «Вот завтра и отдохнете», — сказала Старушка. «Да, мадам», — принимаясь за посуду, вполне вежливо ответила я.
Шэрон поднялась, чтобы освободить свою чашку, Кларк вышел, за ним — Марк, и мы остались одни.
Шэрон передавала мне чашки. «Знаете, Джини, я долго думала о том, что вы рассказали мне. Не скрою, в это трудно поверить, но, с другой стороны, здесь действительно происходит нечто странное. Может быть, вы стали объектом шутки?» — «Нет, какие там шутки, нет! Карен и в самом деле мертва!» — «Я имею в виду, что здесь есть кто-то — может быть, не совсем здоровый, — ну, скажем, кто-то, кому нравится представлять себе, что все это, все эти убийства, совершил он, но вовсе не значит, что это и на самом деле так; он хочет заставить вас поверить в то, что это его рук дело, только и всего». — «Да нет же! Про девушку из Демберри я прочитала до того, как это появилось в газетах, до того — понимаете?» — «Но, Джини, вы же хорошо знаете всех четверых — ни один из них убийцей быть не может!» — «Почему же тогда вы считаете, что здесь происходит что-то странное, а?» — «Не знаю, иногда возникает такое чувство, будто за мной наблюдают, внимательно следят, понимаете, что я имею в виду? Но я очень эмоциональна, знаете ли, нельзя же давать волю своим фантазиям».
Я посмотрела ей прямо в глаза: «Вы и вправду не помните того случая, Шэрон? Это так важно — не понимаю, как такое можно забыть!» Она, похоже, замялась, потом сказала, понизив голос: «Я предпочитаю не вспоминать о тех каникулах, потому что как раз после них бедняжка Зак…»— «Зак?» — «Ш-ш-ш, никогда не произносите его имя в этом доме!» — «Но кто он?» — «Закария — их брат», — прошептала она. «Что?» — «Да, их брат. Он умер в десятилетнем возрасте как раз после этих каникул. Для тетушки это было страшным потрясением! Озеро замерзло, он пошел туда кататься на коньках, а лед под ним проломился. Когда прибежали остальные, было уже поздно… (Она взглянула на часы.) Опаздываю — пора бежать! (Послышался гудок машины мадам Блинт.) Пока, обедать не буду — мне надо в библиотеку!»
Я была совсем ошарашена! Плодятся хуже кроликов! Понимаю теперь, почему Старушка удалилась от мирских наслаждений. Наверное, из-за этого и мой гаврик спятил… Лицемер — никогда не рассказывал об этом Закарии… Ему, надо полагать, не очень хотелось, чтобы о том зашла речь… Стоп, чушь какую-то несу. Закария Марч… да, конечно, «3. М.» — костюмчик-то его! Нужно будет разузнать об этой истории, но в данный момент самое неотложное — Шэрон. Она хотя бы верит мне — я это чувствую. Интересно, до чего же у нее развитая интуиция: заметила, что за ней шпионят. Славная девчонка. Наверняка она все вспомнит. Наверняка! И — конец проблемам! Даже не верится, что такое возможно…
За обедом они сидели мрачные; заметно было, что малышки им не хватает: девочка — вовсе не лишнее в этом доме, это как-то смягчает атмосферу.
И еще: я снова все перерыла в их комнатах, чтобы посмотреть, нет ли недостающих листков. Ничего, конечно же, не нашла. Кажется, есть какой-то рассказ про то, как вот так же ищут какое-то письмо, а оно тем временем лежит у всех на виду — на столе.
Заодно решила проверить свой дневник… вот если бы он писал в моем дневнике… нет, ну что за нелепая мысль. Диву даюсь иногда: и что это с моей головой!
Дневник убийцы
Итак, шпион, вы с Шэрон уже запанибрата? Думаешь, никто не замечает ваших перешептываний? Я всеведущ — заруби себе это на носу. Но ты и слова-то такого не знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42