— Да, в своем роде…
— Папа! Па-а-ап!
— Ладно, пока. Развлекайтесь — у вас там, гляжу, не соскучишься…
Он вздохнул и повесил трубку. Неожиданно ему захотелось остаться одному, посидеть где-нибудь на террасе и попить пива — без детей, которых нужно укладывать в постель, вообще без какой-либо расписанной наперед программы. Что это? Ностальгия по холостой жизни? По юности?
Вскоре он забылся, но сон его был беспокойным: вездесущие сандалии священника, разбитое лицо юного Диаза и волны джазовой музыки, в которых тонут крики мальчика.
Папа-Вскрой-Консервы проскользнул в темное прокуренное помещение и прищурился. Из репродукторов струилась «The Jumplin'Jive» Кэба Кэлловэя. Тихонько нащелкивая ритм, он двинулся к стойке. Там сидела ДЕВИЦА ТОГО, ИЗ «ШАВЕРМЫ». Вместе с другой девицей — ТОЙ, СО СТОЯНКИ. Когда он подходил к ТОМУ, ИЗ «ШАВЕРМЫ», он ясно разглядел ее в свете своих фар.
Опасны ОБЕ ДЕВИЦЫ.
Он облокотился о стойку рядом с Мелани и махнул бармену:
— Одну кока-колу, пожалуйста.
Никакого алкоголя. Алкоголь нельзя. Он — для ВЗРОСЛЫХ. К тому же от него БОЛЕЮТ и ДУРЕЮТ, а он не дурак.
Глубоко вздохнув, он навесил улыбку:
— Могу я вас чем-нибудь угостить, девушки?
Девица с заколками смерила его пристальным взглядом. Да, комплексами этот старикашка в смокинге не страдает. Но, кажется, безобидный: рокерские очочки, бородка…
— Мне текилу, пожалуйста. А тебе чего, Мелани?
— Ничего. Спасибо.
«Никогда не принимай выпивку от незнакомых мужчин, — заповедь мамы. — Все, что они хотят, — это вычерпать взамен твой энергетический источник».
«ЧУЧЕЛО. Посмотрим на твой ВЫПЕНДРЕЖ, когда Папа-Вскрой-Консервы засадит тебе свой СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ. Куда поглубже».
Он улыбнулся и, не моргнув глазом, заказал текилу.
— Вы музыкант? — спросила Джоанна.
Ей-то откуда известно? Что, уже на хвост сели? Он нервно кивнул.
— На чем играете?
«На КИШКАХ!» — чуть было не ответил он.
— На пианино.
— Правда? Классику, что ли?
— Когда как. Моцарта… Элтона Джона — по настроению.
Ах, если бы Франсин слышала! Он поддерживает самый настоящий разговор, причем без единой ГЛУПОСТИ.
СЛАВНАЯ Франсин, от которой он избавился с помощью своей верной Тележки, распихав самые здоровые куски по мусорным бакам, а части, которые по виду не распознать, разбросал по городским скверам, к вящей радости кошачьего народца.
— Все кошек бездомных кормим? — еще проворчала соседка снизу, встретившись с ним на лестнице. — Лучше бы их стерилизовали!
— Ну да, вместе с некоторыми болтушками… — сладко откликнулся он.
Соседка пожала плечами и полезла в свою берлогу, откуда денно и нощно лучился голубоватый свет телевизора и несло хлорным отбеливателем. УЛИТКА замужем за слизняком.
Он снова сосредоточился на девушках. «ШАВЕРМА» разглядывает танцплощадку; «СТОЯНКА» искоса поглядывает на него.
— Терпеть не могу мужиков, которые клеят малолеток! — сказал Жан-Жан, указав на бородатого типа в смокинге, облокотившегося о стойку бара.
— А он ничего… — заметила Лола.
— Кто? Он? В этом ископаемом фраке?
— Не знаю. По мне, так он классный.
— Да и вид у него какой-то обколотый.
— Это потому, что он бледный.
— Не всем же по пляжам таскаться.
— Что, простите?
— Ничего, я хотела бы еще стаканчик, если это не дорого.
Жан-Жан сделал знак гарсону. Вот, значит, кто ей нравится: анемичные пижоны, подсевшие на героин.
Да и девицы, кажется, к нему неравнодушны. Особенно засранка с пирсингом.
Будто почувствовав, что речь идет о нем, тип обернулся и посмотрел в глаза Жанно.
Бог ты мой… Да это же он, Охотник. И только что опять кого-то разделал. Нутром чую.
— Черные очки в ночном кабаке! — проворчал Жан-Жан, отвернувшись.
— Может, у него глазная болезнь какая-нибудь, — предположила Лола.
— Ну да, острый фигляроз!
Брехун, куда тебе до женской интуиции! Ой, чего это она? Пошла куда-то?
— Сейчас вернусь. Простите, — бросила Лола, на правившись к туалету.
— Опять! Прямо фонтан какой-то! — процедил Жан-Жан. — Мало того что фригидна, так еще с недержанием!
Этот вульгарный брюнет на него зырил. Он говорил о нем со своей спутницей — КРАСИВОЙ блондинкой. Кажется, он не в духе. Он хочет женщину, а женщина его не хочет. Об этом в ней говорит все: спина, руки, вообще все тело. Даже манера пить. Теперь он глядит на часы. Открывает бумажник, достает деньги расплатиться. Карточка какая-то с триколором. Что? ЛЕГАВЫЙ?
Он почувствовал, что вот-вот ударится в панику. Как тогда, когда сжимаются стены и приходится КРИЧАТЬ.
Нет, ни в коем случае — глоток кока-колы, еще и еще. Вот. Сглотнуть. Теперь — дыхание… Он просто пьет кока-колу, как ВСЕ, с двумя ДЕВУШКАМИ.
Лола лихорадочно искала в сумке гигиенический тампон. Наконец-то! На два дня раньше срока. С тех пор как, поддавшись порыву, она перестала принимать противозачаточные пилюли, ее цикл совершенно расстроился.
Опять! Как я это ненавижу: садиться, чтобы пописать! Ну чего она там копается? Ого! Кровищи-то! Кровищи! Ранена, что ли? Неужели и нас проткнули? Тьфу, идиот! У нее ж ее кап-кап-кап. Фу-фу-фу. Давненько я кровушки не пил. Всегда было интересно, как эти машинки фунциклируют. Вечный вопрос! Может, своими месячными излияниями они хищников и притягивают. Может, это у них знак какой. Хоп, уходим.
Лола подсела к зевающему Жанно, который тут же к ней наклонился.
Мужчина клонится к женщине. У него под мышкой что-то топорщится. Точно, ЛЕГАВЫЙ. За ним? Но как он узнал? Ведь про него никто не знает. Он вне всяких подозрений. ЛЕГАВЫЙ может быть здесь из-за наркотиков. Или чтобы поразвлечься с ХОЛОДНОЙ ЖЕНЩИНОЙ. ЛЕГАВЫЙ на него больше не смотрит. Он вздыхает и смотрит на грудь женщины.
Он отпил кока-колы и вспомнил, как один-единственный раз случилось с ЖЕНЩИНОЙ у него. Он был еще молод и хотел ПОПРОБОВАТЬ. Все только об этом и говорили, а тут еще Грэнни переехала в свою громадную могилу в недрах сырой земли.
Та женщина пользовалась теми же ДУХАМИ, что и Грэнни. Они пошли в машину, он лег на нее и попытался сделать как в кино, но женщина не вскрикивала и вообще ничего не делала, она была ПЬЯНОЙ и со смехом таращила глаза. Тут его тело стало напрягаться, это вытянулось, ему сделалось как-то БОЛЬНО, потом ему стало СТРАШНО — страшно погружаться в ее влажную дыру, но тут — хоп, и из него что-то брызнуло, он скрючился как в лихорадке, и все было КОНЧЕНО. Он поднялся, чтобы отойти, но она увидала его БУЛАВКИ и ЗАОРАЛА: «Какой КОШМАР!»
Он наскоро натянул штаны, выскочил из машины и услышал ее смех, смех ГРЯЗНОЙ ПЬЯНИЦЫ.
Тогда он решил, что будет любить их по-своему. На горячий манер Папы-Вскрой-Консервы. До самой глубины их НУТРА. Он стал покупать специальные журналы, смотреть определенные фильмы, слушать, как кричат женщины, когда их истязают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41