Оно было сексуальным и слушалось малейшего прикосновения сильных рук.
Они угомонились только под утро.
Официант из ресторана принес охлажденное шампанское.
Валерия пила и смеялась. Артем целовал её и пытался выпить напиток из её губ. Ничего не получалось, и "Мартини" прозрачной струйкой стекало по шее и груди.
- Я так не умею, - сердилась Валерия, но Артем не отпускал её. Сделав глоток, он стал целовать её, раздвигая языком сомкнутые губы. Она почувствовала вкус шампанского у себя во рту.
- Еще! - попросила она, целуя его в уголки губ. - Ну, пожалуйста, еще...
- Теперь ты, - Артем налил бокал "Мартини" и подал его Валерии. Это была незабываемая ночь. И день. Все происходило в каком-то угаре.
Они никогда не были вместе столько часов подряд. И никогда не желали друг друга так страстно.
Валерия ненадолго засыпала, а потом с новой силой занималась с Артемом любовью.
Он, казалось, не спал вовсе. Когда Лера открывала глаза, она видела его взгляд, устремленный на нее.
Иногда в полусне она чувствовала, как его руки гладят её, перевовачивают. Она и в этом состоянии была послушна. Раздвигала ноги, подчиняясь требовательным пальцам, и сладостно содрагалась, принимая его.
- Это называется: изнасиловать во сне, - прерывающимся голосом бормотала она и, окончательно проснувшись, приникала к нему всем телом.
Еще никогда она не была такой счастливой.
- Ты меня высосал всю до капельки. Я даже тела своего не чувствую. А ещё смертельно хочу есть!
Голая Валерия, не стесняясь собственной наготы, уселась в широкое кресло и, покачивая красивой ножной в изящной туфельке, понянулась к тарелке.
- Не смотри на меня! - она поймала взгляд Артема, устремленный на нее. - Я подавлюсь.
Потом они снова безумствовали. В кресле, на диване, на широкой постели, - везде она искала губы Артема. Ее руки обнимали и ласкали его. Она отдавалась с таким самозабвением, с такой страстью, что порой с трудом сдерживала крик, готовый вырваться из груди. Это было так естественно: хотеть и получать желаемое.
Провожая Стрелецкую в аэропорт, Артем обнял её на прощанье.
- Не переживай, все будет, хорошо. Закончишь выступления, вернешься в Москву...
Она вздохнула:
- Раньше, когда я была никому не нужна, или, как сейчас говорят, невостребована, я думала: Господи, ну только бы один раз выйти на настоящую сцену, один только разок! А теперь... Наташка Дробышева права: невероятно трудно достичь успеха, но удержаться - ещё труднее.
Беглов поморщился: он не любил Дробышеву и не скрывал этого. Лера поняла его без слов.
- Да ладно тебе, - она прижалась к нему плечом. - Она хорошая, только взбалмошная.
- Тебе видней.
- Она пашет, как лошадь. Половина из того, что про неё пишут неправда.
- Я ничего не понимаю в ваших специально разыгранных скандальных историях. И понимать не хочу. Ты - самостоятельный человек, у тебя своя жизнь, и я рад, что все более-менее получается. Теперь даже если меня и подстрелят...
- Не говори так! - Лера зажала ладошкой его рот. В её глазах была боль. - С тобой тяжело расставаться, - она едва сдерживала слезы. - Было так хорошо, что все кажется нереальным. У меня сердце щемит от нехорошего предчувствия.
- Ну, ну, - Беглов похлопал её по плечу. Ему тоже было паршиво в этот момент. Он подумал, что настроение Валерии передалось ему, и нахмурился. Все будет хорошо, девочка моя.
Был теплый осенний день. Когда самолет, набирая высоту, взмыл над Адлером, Валерия смотрела в иллюминатор на голубое южное море, на солнце, на верхушки пальм. Сердце рвалось назад.
Она закрыла глаза и вновь увидела гостиничный номер с громадной постелью. Она откинулась на спинку кресла и непроизвольно раздвинула ноги. Еще разочек почувствовать его внутри себя, один только разочек!.. Бесстыдной амазонкой сесть на него и наклонить тяжелые груди к его губам. Он будет прикасаться к ним то нежно, то грубо, так, как она захочет, а потом, сжав сосок губами войдет в неё сильно и резко. Ее бедра будут качаться в такт его движениям. Она сольется с ним в едином желании... И это будет долго, очень до-олго...
По ногам Валерии пробежала судорога. Она почувствовала, как напряглись грудь и живот. Она едва не застонала. Что с ней происходит?..
Она с трудом разлепила глаза и перевела дыхание.
Она сидела в салоне самолета. По проходу двигалась стюардесса с подносом.
Стало тоскливо. Всегда было тоскливо, когда они расставались, а сегодня это чувство было особенно острым. Там, рядом с Артемом, осталась её душа.
Беглов, вернувшись в гостиницу, - он улетал в Москву сегодня ночным рейсом, - только теперь заметил рядом со стойкой администратора большой красочный календарь. Это была Стрелецкая, снятая во весь рост в норковой шубе песочного цвета. Она улыбалась, широко распахнутые глаза смотрели на мир. Были в её взгляде открытость, доверие и искренность. Рядом подпрыгивал пес, шар-пей, у которого было звучное имя - Дэниэл. Его называли сэр Дэниэл. Мощная шея шар-пея утонула в складках, а блестящая шкурка отливала дорогим опалом, как и шуба его хозяйки. Фотография была очень удачной, снимал мастер своего дела.
Артем видел этот календарь и раньше. Но теперь, глядя на родное, милое лицо, он остро почувствовал, как ему не хватает этой женщины. Она была совсем рядом - со своей улыбкой, искренней, нежной и немного непонятной. Артем никогда не мог разгадать её.
Сэра Дэниэла Беглов сам подарил Стрелецкой. В доме должен быть защитник. Дэниэл, Данька, звала его дочь Леры Даша. Шар-пей обучался и натаскивался в питомнике, был ласков к своим и злобен с чужими, а главное, он готов был горло вырвать за свою хозяйку.
После встречи в Сочи в отношениях Валерии и Беглова ничего, казалось, не изменилось. Но это было не так. Что-то ушло, осталось там, в чужом, приютившем их на время гостиничном номере.
...Артем немигающими глазами смотрел на противоположную стену. За московскими окнами сгущались сумерки. Здесь, в "Столешниках", с противоположной стены на него смотрел портрет Валерии Стрелецкой. Фотография на календаре сейчас показалась ему чужой. Незнакомая красивая женщина с серо-зелеными глазами безразлично смотрела на него и безразлично улыбалась.
Телефон зазвонил неожиданно громко.
- Артем! - в трубке бился голос Валерии. - Я... - Она запнулась.
- Наташа Дробышева умерла. Ее убрали. Артем!.. Меня сейчас чуть не сбила машина. За мной охотятся...
- Где ты? - Беглов вскочил на ноги.
- На проспекте Мира, в подземном переходе. Мне страшно, Артем! Она заплакала.
- Лера, ты слышишь, Лера? - заорал Беглов в трубку.
- Д-да...
- Иди в метро. Немедленно! И жди там. Я найду тебя. Ты поняла?!
- Да.
Артем рванул к выходу. На пороге он оглянулся. На него смотрел знакомый портрет. Глаза Валерии молили о помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Они угомонились только под утро.
Официант из ресторана принес охлажденное шампанское.
Валерия пила и смеялась. Артем целовал её и пытался выпить напиток из её губ. Ничего не получалось, и "Мартини" прозрачной струйкой стекало по шее и груди.
- Я так не умею, - сердилась Валерия, но Артем не отпускал её. Сделав глоток, он стал целовать её, раздвигая языком сомкнутые губы. Она почувствовала вкус шампанского у себя во рту.
- Еще! - попросила она, целуя его в уголки губ. - Ну, пожалуйста, еще...
- Теперь ты, - Артем налил бокал "Мартини" и подал его Валерии. Это была незабываемая ночь. И день. Все происходило в каком-то угаре.
Они никогда не были вместе столько часов подряд. И никогда не желали друг друга так страстно.
Валерия ненадолго засыпала, а потом с новой силой занималась с Артемом любовью.
Он, казалось, не спал вовсе. Когда Лера открывала глаза, она видела его взгляд, устремленный на нее.
Иногда в полусне она чувствовала, как его руки гладят её, перевовачивают. Она и в этом состоянии была послушна. Раздвигала ноги, подчиняясь требовательным пальцам, и сладостно содрагалась, принимая его.
- Это называется: изнасиловать во сне, - прерывающимся голосом бормотала она и, окончательно проснувшись, приникала к нему всем телом.
Еще никогда она не была такой счастливой.
- Ты меня высосал всю до капельки. Я даже тела своего не чувствую. А ещё смертельно хочу есть!
Голая Валерия, не стесняясь собственной наготы, уселась в широкое кресло и, покачивая красивой ножной в изящной туфельке, понянулась к тарелке.
- Не смотри на меня! - она поймала взгляд Артема, устремленный на нее. - Я подавлюсь.
Потом они снова безумствовали. В кресле, на диване, на широкой постели, - везде она искала губы Артема. Ее руки обнимали и ласкали его. Она отдавалась с таким самозабвением, с такой страстью, что порой с трудом сдерживала крик, готовый вырваться из груди. Это было так естественно: хотеть и получать желаемое.
Провожая Стрелецкую в аэропорт, Артем обнял её на прощанье.
- Не переживай, все будет, хорошо. Закончишь выступления, вернешься в Москву...
Она вздохнула:
- Раньше, когда я была никому не нужна, или, как сейчас говорят, невостребована, я думала: Господи, ну только бы один раз выйти на настоящую сцену, один только разок! А теперь... Наташка Дробышева права: невероятно трудно достичь успеха, но удержаться - ещё труднее.
Беглов поморщился: он не любил Дробышеву и не скрывал этого. Лера поняла его без слов.
- Да ладно тебе, - она прижалась к нему плечом. - Она хорошая, только взбалмошная.
- Тебе видней.
- Она пашет, как лошадь. Половина из того, что про неё пишут неправда.
- Я ничего не понимаю в ваших специально разыгранных скандальных историях. И понимать не хочу. Ты - самостоятельный человек, у тебя своя жизнь, и я рад, что все более-менее получается. Теперь даже если меня и подстрелят...
- Не говори так! - Лера зажала ладошкой его рот. В её глазах была боль. - С тобой тяжело расставаться, - она едва сдерживала слезы. - Было так хорошо, что все кажется нереальным. У меня сердце щемит от нехорошего предчувствия.
- Ну, ну, - Беглов похлопал её по плечу. Ему тоже было паршиво в этот момент. Он подумал, что настроение Валерии передалось ему, и нахмурился. Все будет хорошо, девочка моя.
Был теплый осенний день. Когда самолет, набирая высоту, взмыл над Адлером, Валерия смотрела в иллюминатор на голубое южное море, на солнце, на верхушки пальм. Сердце рвалось назад.
Она закрыла глаза и вновь увидела гостиничный номер с громадной постелью. Она откинулась на спинку кресла и непроизвольно раздвинула ноги. Еще разочек почувствовать его внутри себя, один только разочек!.. Бесстыдной амазонкой сесть на него и наклонить тяжелые груди к его губам. Он будет прикасаться к ним то нежно, то грубо, так, как она захочет, а потом, сжав сосок губами войдет в неё сильно и резко. Ее бедра будут качаться в такт его движениям. Она сольется с ним в едином желании... И это будет долго, очень до-олго...
По ногам Валерии пробежала судорога. Она почувствовала, как напряглись грудь и живот. Она едва не застонала. Что с ней происходит?..
Она с трудом разлепила глаза и перевела дыхание.
Она сидела в салоне самолета. По проходу двигалась стюардесса с подносом.
Стало тоскливо. Всегда было тоскливо, когда они расставались, а сегодня это чувство было особенно острым. Там, рядом с Артемом, осталась её душа.
Беглов, вернувшись в гостиницу, - он улетал в Москву сегодня ночным рейсом, - только теперь заметил рядом со стойкой администратора большой красочный календарь. Это была Стрелецкая, снятая во весь рост в норковой шубе песочного цвета. Она улыбалась, широко распахнутые глаза смотрели на мир. Были в её взгляде открытость, доверие и искренность. Рядом подпрыгивал пес, шар-пей, у которого было звучное имя - Дэниэл. Его называли сэр Дэниэл. Мощная шея шар-пея утонула в складках, а блестящая шкурка отливала дорогим опалом, как и шуба его хозяйки. Фотография была очень удачной, снимал мастер своего дела.
Артем видел этот календарь и раньше. Но теперь, глядя на родное, милое лицо, он остро почувствовал, как ему не хватает этой женщины. Она была совсем рядом - со своей улыбкой, искренней, нежной и немного непонятной. Артем никогда не мог разгадать её.
Сэра Дэниэла Беглов сам подарил Стрелецкой. В доме должен быть защитник. Дэниэл, Данька, звала его дочь Леры Даша. Шар-пей обучался и натаскивался в питомнике, был ласков к своим и злобен с чужими, а главное, он готов был горло вырвать за свою хозяйку.
После встречи в Сочи в отношениях Валерии и Беглова ничего, казалось, не изменилось. Но это было не так. Что-то ушло, осталось там, в чужом, приютившем их на время гостиничном номере.
...Артем немигающими глазами смотрел на противоположную стену. За московскими окнами сгущались сумерки. Здесь, в "Столешниках", с противоположной стены на него смотрел портрет Валерии Стрелецкой. Фотография на календаре сейчас показалась ему чужой. Незнакомая красивая женщина с серо-зелеными глазами безразлично смотрела на него и безразлично улыбалась.
Телефон зазвонил неожиданно громко.
- Артем! - в трубке бился голос Валерии. - Я... - Она запнулась.
- Наташа Дробышева умерла. Ее убрали. Артем!.. Меня сейчас чуть не сбила машина. За мной охотятся...
- Где ты? - Беглов вскочил на ноги.
- На проспекте Мира, в подземном переходе. Мне страшно, Артем! Она заплакала.
- Лера, ты слышишь, Лера? - заорал Беглов в трубку.
- Д-да...
- Иди в метро. Немедленно! И жди там. Я найду тебя. Ты поняла?!
- Да.
Артем рванул к выходу. На пороге он оглянулся. На него смотрел знакомый портрет. Глаза Валерии молили о помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77