На переливчатом шёлке выстроились батареи винных бутылок. Серебрились ведёрки со льдом. Жареные рябчики раскинули крылышки среди ананасовых ломтиков, зелени и можжевеловых ветвей. А ещё - салаты, а ещё - корзинки с фруктами. На отдельном столике - простые деревянные доски с нарезанным чёрным пластибагетом, пищей бедноты.
- Бей землян, спасай Отчизну, - глухо пророкотало откуда-то из недр мегаполиса. И ещё: - Глобализации - бой! Господь с тобой!
Вразнобой грянули трубы. Бухнули барабаны, синтезаторы поддержали колокольным звоном. Под «Варшавянку» - древний гимн Тайги-3 на проспект вступила процессия. Молодцы в алых рубахах и чёрных банданах, бомбисты в кожаных куртках, измождённые барышни - страшненькие, большеглазенькие, с чахоточным румянцем на щёчках. Над строем качались портреты свирепых бородатых стариков. От их взглядов становилось не по себе. «Слаб ты, братец, - читалось в глазах бородачей. - Скуксишься, поди, за счастье народное умереть».
Я выбрался из толпы. Нехорошо получилось. Что это?.. Зачем?.. К чему алые косынки? Бомбисты в очках? Я свернул в переулок. Нырнул в лабиринт улочек, намереваясь пробиться к Крестовому с другого места.
Это мне ничего не дало. На тротуаре выстроилась шеренга закованных в цепи сотрудников «Похода». Секретарши в наручниках выглядели очень сексуально - словно позировали для BDSM-журнала. Глава филиала безмятежно улыбался, словно происходящее его не касалось.
- ...на открытии ежегодного погрома, - несся над проспектом усиленный динамиками голос, - знаменующего верность традициям Либерти и приверженность революционным идеалам Тайги. Ура, господа!
- Ура-а-а! - понеслось над городом.
- ...легендарная Чёрная Сотня, Красные Стрелки, Желтые Повязки и Черно-Зелёный Полк. А теперь... представить...
Толпа немилосердно стиснула меня. Перед глазами запрыгали чёрно-зелёные пятна. От запахов пота и несвежего пластибагета меня начало мутить.
Лишь выбравшись из людского водоворота, я смог отдышаться. Нет, рано ещё от окраинников моих отказываться. Куда я без них? Не будь во мне умений брата Без Ножен, до сих пор торчал бы за ограждением.
Стараясь не сбиваться на бег, я зашагал подальше от страшного проспекта. В горле пересохло. Я заглянул в автоматический мини-маркет и наугад купил две бутылки «Яна Гуса». Одну открыл, но неудачно. Пенная струя выплеснулась из горлышка прямо на живот. Толстовка промокла, но мне было плевать. Я жадно глотал пиво, понимая, что влип.
На Крестовый до выяснения обстановки лучше не соваться. Опасно. В лучшем случае придётся искать не-господина страха одному. На чужой планете, без союзников, вслепую. А в худшем - всё то же самое, но меня ещё и местные спецслужбы возьмут на карандаш. Провальное начало.
Выбросив изгаженную бутылку в мусорный ящик, я вытер руки салфеткой и побрёл вдоль переулка. Наученный горьким опытом, второго «Яна» я открыл без суеты и бестолковщины.
Мимо проехал трамвай. Женщина в легкомысленном персиковом берете неодобрительно скосилась на мои шорты, но ничего не сказала. Жизнь шла своим чередом.
Итак, что же мы имеем? Наличные с карточки я снял ещё в космопорте. На неделю хватит - если экономить. Снять номер во второсортном отеле, питаться в кафе...
Дёргать Симбу с орбиты не буду. Очень не хочется оставить после себя дурную память. Всё-таки на Либерти мне нравится, несмотря на все местные странности. Да и после войны - надо же где-нибудь поселиться? Вот здесь и обоснуюсь. Хорошее место.
А не-господина страха искать следует...
- Эй, ты! - гаркнул кто-то над ухом. - Поди-ка сюда.
Я обернулся, пытаясь понять, к кому обращается бесцеремонный голос.
- Да, да. Ты, который с пивом. Нечего глазами лупать!
Привалившись к светофорному столбу, за мной наблюдал человек высоченного роста. Одет он был в пиджачную пару и нежно-сиреневую рубашку. Рубашка была свежей (правда, двух пуговиц не хватало), а ботинки блестели.
Лицо великана могло в равной мерс принадлежать удачливому беллетристу и брошенному любовнику. Усы и бородка аккуратно пострижены, а глаза тоскующие, больные. Губы обветрены, на щеке - маленький шрам.
- Я вас умоляю, - незнакомец смотрел на меня с укором. - Пиво в общественных местах. Вы что, из чужой иностранщины приехали?
- Н-ну...
- Так вот. В Сан-Кюлотчине запрещено. И пиво, и места.
Я огляделся. Скамеечку оккупировала стайка тинэйджеров. Ребята сосредоточенно дули пиво. Из таких же бутылок, как та, что у меня в руке.
- А эти?
- Этим можно. Видишь голограммы?
Над этикетками колебалась полупрозрачная дымка, не дававшая прочесть название. Из-за неё бутылки выглядели непропорционально большими, а сами подростки казались раблезианскими великанами-пьянчугами.
- Дай, - протянул руку незнакомец. На оставшиеся полбутылки ему хватило два глотка. - А теперь пойдём, - он взял меня за плечо. - Чую я, пропадёшь ты в одиночку.
Я не спорил. Город казался мне чужим и враждебным. Селиться в нём после войны уже не хотелось. Я тупо шёл за своим провожатым, не особо задумываясь над тем, куда мы идём.
- Ты не шпион, часом? - спросил вдруг великан.
- Нет, - ответил я. Разницу между «шпионом» и «разведчиком» я усвоил ещё в школе.
- И слава богу. Вроде бы ну что мне эти шпионы? А вот не люблю. Воспитывал себя, аутотренингом пробовал... Нет, не помогает. Давай, знакомиться. Я - Борис.
Он протянул громадную ладонь.
- Гелий. Очень приятно.
Я наконец понял, отчего так ему доверяю. Чем-то неуловимым Борис напоминал моего наставника, Джоновича. Фигурой ли, обстоятельностью. Манерой речи.
- Чем занимаешься? - спросил он.
- Да так. По-разному.
- Купечествуешь. Вижу. На Либертщине первый раз, порядков местных не знаешь. - Он вскинул глаза к небу, что-то прикидывая: - А нынче влип в историю. Скажем... Крестовую. Точно?..
Я кивнул.
- Плюнь, батенька. С погромами не угадаешь. Поди, начальство кипятком писало? Вынь да положь, а к двенадцати чтоб в конторе. Так?..
Даже месмер не может настолько точно читать мысли собеседника. Борис меня успокоил:
- Я эти фокусы насквозь знаю. Два года в погромщиках отходил. Потом разжаловали. За пьянство и деструктивное раздолбайство. Так что у меня опыт - ого-го!
И он принялся объяснять:
- При погроме что важно? Смету выдержать. Чтоб ни лишнего проводочка, ни ручечки дверной не сломать. А я сдуру в бухгалтерскую машину трояна кинул. Сверх списка. Вот и попёрли меня - поганой метлой да из опричников.
- А сейчас ты кем?
- На вольных хлебах. Вон, видишь дом? Там и живу, на втором этаже. Сейчас поднимемся, всё обскажу. Писатель я.
Наверх мы поднимались в лифте. Борис экономил силы для творчества. Подойдя к двери, он сосредоточенно уставился на папиллярный замок, словно вспоминая, что с ним делать. Затем решительно ткнул ладонью в окошко сканера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102