О том, как вас направили на «Орел», чтобы разыскать предателя, который продавал нам ваши секреты. – Она замолчала, и Баллантайн услышал тихую ядовитую усмешку: – Похоже, у нас все-таки есть кое-что общее.
– Вы абсолютно уверены? Это Фолуорт?
– Сегодня он был приглашен к нам на обед и рассказал все. И я уверена, он убедил Шо, что вы слишком опасный человек, чтобы оставлять вас в живых. – Она пристально взглянула в лицо Баллантайна и прокляла мрак, скрывавший его глаза. – Я сказала вам это, Янки, потому что считаю, что после всего случившегося вы имеете право знать. Но существует кое-что, о чем я тоже должна знать, и если вы скажете мне, кто предал моего отца...
На щеке Баллантайна задергалась мышца, единственный заметный признак ярости, вскипавшей внутри его, возвращавший ему целеустремленность, которая напугала бы Кортни, если бы она могла прочесть это в его глазах.
– Адриан... – прошептала она, – прошу вас, я должна знать.
Он тряхнул головой, стараясь прогнать из головы картины, мелькающие перед его мысленным взором: Отис Фолуорт, подтянутый и донельзя пристойный в сшитой у хорошего портного форме; Фолуорт, хитро улыбающийся и предлагающий Адриану свою помощь в разоблачении Уилларда Дженнингса как шпиона. Был ли Фолуорт ответствен и за смерть Алана тоже?
– Где он? Где держат Фолуорта?
– Он что-то говорил о нижней палубе. Это все, что я знаю. Адриан...
– Я могу назвать вам только кодовое имя и ничего больше. – Серые глаза прояснились, отгоняя неуместные видения. – Никто никогда его не видел, никто никогда не разговаривал с ним лицом к лицу, все осуществлялось посредством записок, которые оставляли в специальных тайниках в обмен на золото... – Громкие шаркающие шаги неподалеку заставили Адриана обхватить Кортни рукой за плечи и крепко прижать к груди. Охранник остановился на расстоянии менее дюжины шагов и настороженно вслушивался в ночные звуки, пытаясь разобраться, что отвлекло его от монотонного патрулирования.
Прошло две минуты... три... Адриан и Кортни не шевелились и не издали ни малейшего звука. Ее щека была прижата к груди Баллантайна, и она наслаждалась запахом его кожи, его волос и пота. Его подбородок прижался к ее лбу, рука зарылась ей в волосы. Несмотря на опасность, Кортни неожиданно захотелось обнять Адриана и в последний раз утонуть в его объятиях. Через несколько секунд он уйдет, и она никогда больше его не увидит. Он ворвался в ее жизнь, словно порыв ветра, смел ее оборону и унесся, оставив после себя только хаос. Не имели значения ни ее прошлое, ни ее настоящее, ни ее будущее – ничто не имело значения, кроме гулкого стука ее сердца.
Она чувствовала, что серые глаза смотрят на нее, и слышала, как охранник прошагал дальше. Опасность миновала, однако Баллантайн не торопился отпускать Кортни. Должно быть, он почувствовал в ней слепое желание, пронизывавшее ее тело, потому что его рука передвинулась и взяла ее под подбородок, а губы накрыли ее губы. Это был поцелуй отчаяния и жгучего желания. Баллантайн забирал последние остатки ее гордости, силы и личности и в то же время отдавал ей собственные – добровольно, сознательно. Кортни поняла, что это было самое сокровенное, чем он когда-либо с кем-то делился, и эта мысль заставила ее отчаянно прижаться к Адриану, чтобы продлить мгновение. Когда же боль у нее в груди стала совсем невыносимой, она отодвинулась и, не задумываясь о последствиях, даже не заботясь, слышит ли он ее, шепнула:
– Боже, помоги мне... я все еще хочу вас! Вырвавшись из его рук, она быстро пошла по палубе, слезы сделали ее слепой к опасности, как реальной, так и предполагаемой. Она споткнулась о бухту каната, но удержалась на ногах и побежала дальше, пока, задыхающаяся и дрожащая, не оказалась возле дальнего патрульного.
Она сразу же узнала корсара. Его приземистое жилистое тело сжалось в ожидании нападения, но, узнав Кортни, он проглотил табачную жвачку, которая застряла у него в горле, и разразился злобной тирадой:
– Какого черта вы здесь делаете, дорогая? У вас что, совсем нет мозгов, чтобы так набрасываться на человека среди ночи, когда он стоит на часах?
– Я... Простите, Дэви, – прошептала Кортни. Ее сотрясала нервная дрожь, она старалась не думать о мужчине, оставшемся в двадцати ярдах позади, хотя ей хотелось обернуться и всмотреться в темноту, чтобы убедиться, что он благополучно перебрался через поручень и теперь уже на свободе. Ей отчаянно хотелось вернуться и убежать вместе с ним...
– Э-э, что случилось, милая? У вас такой вид, словно за вами гонится привидение.
– Ч-что?
Короткие пальцы с квадратными кончиками сжали ей локоть, и Данн повел Кортни к якорному подъемнику.
– Сядьте, иначе вы упадете, – приказал он, и она безропотно подчинилась, как безгласное раненое животное. – Я убью его, – пробормотал Дэви Донн. – Клянусь, я убью его. Если он тронет хоть волосок на вашей голове, скажите мне, и я его убью. Я буду убивать его медленно, так, чтобы он знал, что умирает.
Слова Донна ворвались в ее беспорядочные мысли, и Кортни взглянула в суровое лицо.
– Это маленький корабль, – угрюмо буркнул он. – На его борту не слишком много тайн и секретов. Нельзя даже помочиться без того, чтобы какая-нибудь любопытная задница не подсмотрела за тобой. Возможно, это не мое дело, и если так, скажите мне об этом. Если вы хотите, чтобы Гаррет Шо лапал и тискал вас, скажите мне, и я оставлю вас ему, несмотря на то что ваш отец брызгал бы слюной и переворачивался в могиле.
С трудом переведя дыхание, Кортни постаралась осмыслить то, что говорил Донн. Он решил, что она убежала от Шо, и ради нее был готов убить его, если она попросит его об этом.
– Ох, Дэви, Дэви... Я совсем запуталась. – Жгучие горячие слезы снова навернулись ей на глаза, и она опустила голову, чтобы скрыть от грозного пирата такое недостойное проявление слабости.
– Запутались?
– Дэви... я не знаю, к кому обратиться. Я не знаю, кто я и что я. Я не могу разумно мыслить! Одна часть меня хочет быть сильной и доказать Шо и остальным, что ничего не изменилось... а другая хочет просто убежать и спрятаться. Я... я так боюсь остаться одна.
Жесткие заросли вокруг рта Дэви Донна беспокойно зашевелились, пока он пытался найти ответ на такое беспомощное признание. В конце концов он тяжело опустился рядом с Кортни и так крепко сжал ей руку, что она испугалась, как бы ее пальцы не прилипли навсегда друг к другу.
– Вы не одна, дорогая. Вы никогда не были одна. У вас всегда был я, хотя я не из тех, кто выражает это словами. Я обязан Дункану Фарроу больше, чем вы можете себе представить, и уважаю его дочь гораздо больше, чем она, возможно, думает. Знаю, я всегда был груб и строг с вами, но так было нужно. Признаюсь, если бы вы были моей собственной плотью и кровью, я не обращался бы с вами по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Вы абсолютно уверены? Это Фолуорт?
– Сегодня он был приглашен к нам на обед и рассказал все. И я уверена, он убедил Шо, что вы слишком опасный человек, чтобы оставлять вас в живых. – Она пристально взглянула в лицо Баллантайна и прокляла мрак, скрывавший его глаза. – Я сказала вам это, Янки, потому что считаю, что после всего случившегося вы имеете право знать. Но существует кое-что, о чем я тоже должна знать, и если вы скажете мне, кто предал моего отца...
На щеке Баллантайна задергалась мышца, единственный заметный признак ярости, вскипавшей внутри его, возвращавший ему целеустремленность, которая напугала бы Кортни, если бы она могла прочесть это в его глазах.
– Адриан... – прошептала она, – прошу вас, я должна знать.
Он тряхнул головой, стараясь прогнать из головы картины, мелькающие перед его мысленным взором: Отис Фолуорт, подтянутый и донельзя пристойный в сшитой у хорошего портного форме; Фолуорт, хитро улыбающийся и предлагающий Адриану свою помощь в разоблачении Уилларда Дженнингса как шпиона. Был ли Фолуорт ответствен и за смерть Алана тоже?
– Где он? Где держат Фолуорта?
– Он что-то говорил о нижней палубе. Это все, что я знаю. Адриан...
– Я могу назвать вам только кодовое имя и ничего больше. – Серые глаза прояснились, отгоняя неуместные видения. – Никто никогда его не видел, никто никогда не разговаривал с ним лицом к лицу, все осуществлялось посредством записок, которые оставляли в специальных тайниках в обмен на золото... – Громкие шаркающие шаги неподалеку заставили Адриана обхватить Кортни рукой за плечи и крепко прижать к груди. Охранник остановился на расстоянии менее дюжины шагов и настороженно вслушивался в ночные звуки, пытаясь разобраться, что отвлекло его от монотонного патрулирования.
Прошло две минуты... три... Адриан и Кортни не шевелились и не издали ни малейшего звука. Ее щека была прижата к груди Баллантайна, и она наслаждалась запахом его кожи, его волос и пота. Его подбородок прижался к ее лбу, рука зарылась ей в волосы. Несмотря на опасность, Кортни неожиданно захотелось обнять Адриана и в последний раз утонуть в его объятиях. Через несколько секунд он уйдет, и она никогда больше его не увидит. Он ворвался в ее жизнь, словно порыв ветра, смел ее оборону и унесся, оставив после себя только хаос. Не имели значения ни ее прошлое, ни ее настоящее, ни ее будущее – ничто не имело значения, кроме гулкого стука ее сердца.
Она чувствовала, что серые глаза смотрят на нее, и слышала, как охранник прошагал дальше. Опасность миновала, однако Баллантайн не торопился отпускать Кортни. Должно быть, он почувствовал в ней слепое желание, пронизывавшее ее тело, потому что его рука передвинулась и взяла ее под подбородок, а губы накрыли ее губы. Это был поцелуй отчаяния и жгучего желания. Баллантайн забирал последние остатки ее гордости, силы и личности и в то же время отдавал ей собственные – добровольно, сознательно. Кортни поняла, что это было самое сокровенное, чем он когда-либо с кем-то делился, и эта мысль заставила ее отчаянно прижаться к Адриану, чтобы продлить мгновение. Когда же боль у нее в груди стала совсем невыносимой, она отодвинулась и, не задумываясь о последствиях, даже не заботясь, слышит ли он ее, шепнула:
– Боже, помоги мне... я все еще хочу вас! Вырвавшись из его рук, она быстро пошла по палубе, слезы сделали ее слепой к опасности, как реальной, так и предполагаемой. Она споткнулась о бухту каната, но удержалась на ногах и побежала дальше, пока, задыхающаяся и дрожащая, не оказалась возле дальнего патрульного.
Она сразу же узнала корсара. Его приземистое жилистое тело сжалось в ожидании нападения, но, узнав Кортни, он проглотил табачную жвачку, которая застряла у него в горле, и разразился злобной тирадой:
– Какого черта вы здесь делаете, дорогая? У вас что, совсем нет мозгов, чтобы так набрасываться на человека среди ночи, когда он стоит на часах?
– Я... Простите, Дэви, – прошептала Кортни. Ее сотрясала нервная дрожь, она старалась не думать о мужчине, оставшемся в двадцати ярдах позади, хотя ей хотелось обернуться и всмотреться в темноту, чтобы убедиться, что он благополучно перебрался через поручень и теперь уже на свободе. Ей отчаянно хотелось вернуться и убежать вместе с ним...
– Э-э, что случилось, милая? У вас такой вид, словно за вами гонится привидение.
– Ч-что?
Короткие пальцы с квадратными кончиками сжали ей локоть, и Данн повел Кортни к якорному подъемнику.
– Сядьте, иначе вы упадете, – приказал он, и она безропотно подчинилась, как безгласное раненое животное. – Я убью его, – пробормотал Дэви Донн. – Клянусь, я убью его. Если он тронет хоть волосок на вашей голове, скажите мне, и я его убью. Я буду убивать его медленно, так, чтобы он знал, что умирает.
Слова Донна ворвались в ее беспорядочные мысли, и Кортни взглянула в суровое лицо.
– Это маленький корабль, – угрюмо буркнул он. – На его борту не слишком много тайн и секретов. Нельзя даже помочиться без того, чтобы какая-нибудь любопытная задница не подсмотрела за тобой. Возможно, это не мое дело, и если так, скажите мне об этом. Если вы хотите, чтобы Гаррет Шо лапал и тискал вас, скажите мне, и я оставлю вас ему, несмотря на то что ваш отец брызгал бы слюной и переворачивался в могиле.
С трудом переведя дыхание, Кортни постаралась осмыслить то, что говорил Донн. Он решил, что она убежала от Шо, и ради нее был готов убить его, если она попросит его об этом.
– Ох, Дэви, Дэви... Я совсем запуталась. – Жгучие горячие слезы снова навернулись ей на глаза, и она опустила голову, чтобы скрыть от грозного пирата такое недостойное проявление слабости.
– Запутались?
– Дэви... я не знаю, к кому обратиться. Я не знаю, кто я и что я. Я не могу разумно мыслить! Одна часть меня хочет быть сильной и доказать Шо и остальным, что ничего не изменилось... а другая хочет просто убежать и спрятаться. Я... я так боюсь остаться одна.
Жесткие заросли вокруг рта Дэви Донна беспокойно зашевелились, пока он пытался найти ответ на такое беспомощное признание. В конце концов он тяжело опустился рядом с Кортни и так крепко сжал ей руку, что она испугалась, как бы ее пальцы не прилипли навсегда друг к другу.
– Вы не одна, дорогая. Вы никогда не были одна. У вас всегда был я, хотя я не из тех, кто выражает это словами. Я обязан Дункану Фарроу больше, чем вы можете себе представить, и уважаю его дочь гораздо больше, чем она, возможно, думает. Знаю, я всегда был груб и строг с вами, но так было нужно. Признаюсь, если бы вы были моей собственной плотью и кровью, я не обращался бы с вами по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141