— Эй! — взвизгнула она от неожиданности, когда ее ноги оторвались от земли. — Эй!
В дверном проеме появился Кейн. Он мгновенно оценил ситуацию и с невозмутимым видом проговорил:
— Шериф, думаю, вам лучше отпустить моего помощника.
— Отпустить?! — заорал Хотчкисс, обдавая Дженни брызгами яичного желтка и овсянки. — Этот парень запустил мне в лицо тарелку!..
— Сомневаюсь, что он сделал это намеренно. Вы же знаете, какой аппетит у мальчишек его возраста. Если бы он хотел вас оскорбить, то вряд ли стал бы жертвовать собственным завтраком. — Кейн спустился с крыльца и, осторожно разжав руку шерифа, высвободил Дженни. Затем достал из кармана чистую тряпицу и помог Хотчкиссу стереть с лица и рубашки остатки желтка и каши. После чего повернулся к Дженни и проворчал: — Не стой здесь. Лучше иди и протри чистой фланелькой стеклянные пластины. Я тем временем установлю палатку, а затем приду к тебе.
Девушка молча кивнула и, надвинув на глаза шляпу, взбежала вверх по ступенькам. Она тотчас же принялась протирать пластинки, стараясь не привлекать к себе внимания. Вскоре Кейн к ней присоединился. Через несколько минут, повернувшись к шерифу, он объявил:
— У нас все готово. Можете их привести. Гилберта и Пруитта вывели из камер и провели в просторную комнату, залитую ярким солнечным светом.
— Надо же, — пробурчал Гилберт, — меня никогда еще не фотографировали. А теперь, когда дождался такого счастья, мне даже не дали возможности побриться.
— Сомневаюсь, что кого-то интересует, как ты выглядишь, Томми, — заметил его дружок. — Ты не на празднике, не забывай.
— Что ты за человек, Холл! — посетовал Гилберт. — Обязательно все испортишь. Если бы не ты, ничего бы такого не случилось.
— Я?! Ведь это тебе помешал пианист, разве не так?
— А кто у нас такой меткий, что промахнулся с двух метров? — усмехнулся Гилберт.
— Заткнитесь! — прикрикнул на них шериф. — Если бы Пруитт не промахнулся, болван, то вас бы обоих вздернули за убийство, вместо того чтобы посадить за мелкое воровство.
Гилберт и Пруитт тотчас притихли. Шериф же с помощником отошли в сторону, чтобы Кейн мог сфотографировать арестованных. Дженни, ожидавшая дальнейших распоряжений, с любопытством поглядывала на преступников.
Гилберт, мужчина среднего роста с лицом херувима, радостно улыбнулся, когда Кейн взялся за крышку объектива. Зато Пруитт, высокий и тощий, придал своей физиономии выражение озабоченности.
— Не шевелитесь, — предупредил Кейн перед тем, как снять с объектива крышку.
— А что, если у меня зачешется нос? — спросил Гилберт.
— Не разговаривай, — проворчал Кейн. — Иначе изображение будет нечетким.
На несколько секунд воцарилось молчание. Потом Гилберт процедил сквозь зубы:
— Мне нужна шляпа, иначе солнце напечет мне голову.
— Заткнись!
— Но…
— О, черт… — простонал Кейн, резко выдернув пластину из камеры. Повернувшись к Дженни, сказал: — Вставь новую пластину, парень, а я пока отнесу эту в лабораторию. Мне кажется, что нам придется сделать еще один снимок.
Когда Кейн накрыл объектив крышкой, Дженни вставила в камеру новую пластину. Гилберт и Пруитт расслабились. Помощник шерифа протянул Гилберту его шляпу и предупредил:
— Только сдвинь ее на затылок, чтобы она не закрывала твое лицо.
— И не разговаривайте! — добавил Хотчкисс. — Эти фотографии слишком дороги, и я не хочу выбрасывать деньги на ветер.
Я не понимаю, зачем вам все эти хлопоты, шериф, — пробормотал Пруитт. — Вы же знаете, что мы ничего особенного не сделали. Правда, стащили кое-что, но это мелочи. Ведь пианиста мы не убивали… Если бы он не оказался таким неловким, то и сейчас бы бренчал на своих беленьких клавишах.
— Если бы вы в него не палили, — заметил помощник шерифа, — ему бы не пришлось выбегать из салуна. А если бы он не выбежал, то наверняка не споткнулся бы о старичка Джизбела, прикорнувшего на солнце. А если бы он не споткнулся о старичка Джизбела, то…
— То не грохнулся бы на землю и не выстрелил бы себе в сердце! — с улыбкой подхватил Гилберт. — Правильно я говорю?
Пруитт покосился на приятеля и проворчал:
— Ты на чьей стороне, Томми?
Этот вопрос несколько озадачил Гилберта.
— Что значит — на чьей? На нашей, конечно, Холл. Зачем зря спрашивать?
— А если ты на нашей стороне, то заткнись и держи свой паршивый язык за зубами! — в ярости прошипел Пруитт.
Гилберт пожал плечами и побормотал:
— Вечно ты придираешься, Холл.
Пруитт покачал головой и прислонился к стене. Немного помолчав, пробурчал себе под нос:
— Я еще не так буду придираться, если нас засадят за решетку.
— Именно туда, парни, вы и отправитесь, — заявил шериф. — Отправитесь, когда вам подадут карету, чтобы доставить на место. Первым делом вас отвезут в Остин, где вы предстанете перед судом. А потом вас посадят за решетку.
— И это называется справедливостью? Разве можно читать нас виновными до судебного разбирательства? — поинтересовался Пруитт. — На мой взгляд, это несправедливо.
Шериф рассмеялся:
— Послушай, Пруитт, послужной список предъявляемых вам обоим обвинений тянется на целую милю. За вами числятся многочисленные мелкие кражи, а также попытка ограбления магазина…
— Но мы с этого не имели ни цента, — перебил Пруитт.
— Потому что ты случайно уронил пистолет и вы оба сбежали! Но потом вы украли деньги, предназначенные для выплаты жалованья шахтерам, ограбили банк и вломились в дом престарелой вдовы с целью ограбления.
— Но мы и там ничего не взяли! — выкрикнул Гилберт. — Она едва не переломала Холлу кости своей палкой. А ее мерзкая собачонка прокусила мне щиколотку! Уж не знаю, как мы унесли оттуда ноги.
— Но если бы не ее палка и не собачонка, то вы бы вынесли оттуда все до последней нитки, — возразил Хотчкисс. — Разрази меня гром! Таких негодяев, как вы, я еще не встречал! Я бы на вашем месте, выйдя из тюрьмы, постарался бы начать новую, праведную жизнь. А если возьметесь за старое, то скорее всего оба закончите жизнь на виселице.
Дженни с трудом удерживалась от смеха; памятуя, каким оскорбительным показалось ее веселье Хотчкиссу, она старалась держать себя в руках. Наконец вернулся Кейн. Вставив в камеру новую пластину, он снял с объектива крышку и сделал еще один снимок, после чего удалился в палатку, чтобы поместить пластину в проявитель.
Шериф и его помощник проводили Гилберта с Пруиттом в камеру, а Дженни занялась разборкой фотоаппарата и треноги. Сначала у нее ничего не получалось, но постепенно она освоилась и справилась с заданием. «Как это удивительно… — размышляла она. — Теперь фотоснимки преступников будут навечно запечатлены на бумаге». Хотя Дженни не вполне поняла, каким образом делаются фотографии, сам процесс съемки вызывал у нее восхищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62